Схватка - Даниил Сергеевич Калинин

на младые годы, он оказался рассудителен, основателен, расчетлив. Что удивительно сочетается в нем с идеализмом, юношеским максимализмом и порывистостью… Развитый регулярными воинскими занятиями, ловкий и быстрый, он отличный боец — но при этом разительно отличается от грузных и мощных бояр старшей дружины. И, наконец, даже внешний его облик сочетает в себе серьезный, прямой взгляд серо-зеленых глаз, уже вполне мужскую курчавую, русую бородку, крепкий, волевой подбородок — и одновременно с тем беззаботную улыбку, да мальчишеский задор в глазах, когда князю удавалось отвлечься от мыслей о грядущем сражение…

Да, мне Александр Ярославич очень понравился — и как воин, и как будущий правитель, и как соратник, о полном безрассудстве или, наоборот, трусости которого в бою не стоит переживать и волноваться.

…Так вот, собрав под общим началом четыре тысячи ратников — тяжелой, бронированной конницы старшей дружины и легкой стрелковой кавалерии отроков младшей практически пополам (за счет гридей Смоленска и Полоцка, в основном именно тяжелых) — мы явились под стены Чернигова. Явились в день штурма.

А вот теперь мне осталось уповать лишь на то, что везение последних седьмиц не оставит и меня, и всю нашу рать в начинающейся схватке. В схватке с едва ли не четырехкратно превосходящим ворогом…

Иными словами, надежда у меня только на Господа.

…— Бей!!!

Первая волна стрел взмывает в воздух под слитный хлопок тетив, устремившись ввысь практически отвесно! Но уже мгновением спустя сверху послышался гул роя стремительно приближающихся татарских срезней, падающих на землю — и наши головы… Подняв над собой щит, я в тоже время прижимаюсь к коню, стараясь защитить и его — и одновременно с тем молюсь, чтобы стрела не сразила моего скакуна, с разгона бросив того на землю!

Последнее пережить будет непросто, еще как непросто…

В мой щит ударило всего один раз — а завизжавшего жеребца срезень резанул по боку, не нанеся ему впрочем, серьезных увечий, из-за которых он бы пал. Зато дружиннику, скакавшему слева от меня, и чей конь споткнулся из-за раны передней ноги (возможно, широкий наконечник степняцкой стрелы рассек сухожилие), повезло меньше — сделав еще два шага, его скакун с разбега рухнул наземь, подмяв ногу отчаянно закричавшего русича…

Выхватив очередную стрелу из колчана, я тут же наложил ее на тетиву, оттянув оперенный конец к подбородку — после чего отправил в полет почти вертикально вверх, лишь с небольшим наклоном к врагу.

— Бей!!!

Крик опережает действие всего на секунду — и как только он сорвался с губ, я тут же разжал пальцы, отправляя свой срезень ко врагу по навесной траектории. Пока мы ведем перестрелку еще на предельной дистанции боя биокомпозитных луков…

Впрочем, расстояние между нами и татарами стремительно сокращается с каждым ударом сердца.

Поганые отвечают градом «оперенной смерти», рухнувшей на наши головы спустя всего лишь пару секунд — и вновь я вскидываю щит над головой, пережидая гибельный ливень… Залп на залп мы размениваемся с татарами, стараясь не уступать ворогу ни в чем! Хоть поганые и успели послать в воздух на две стрелы больше — все же их составные луки дальнобойней наших — но враг не стал строить бой на одном лишь этом преимуществе. Ведь тогда бы ему пришлось все время держать одну и туже дистанцию между нами, пришлось бы отступать! Однако монголам очевидно их численное превосходство, а потому они, как кажется, не против и ближней схватки.

Кроме того, маневрировать, имея за спиной осажденную крепость и линию возведенных вокруг нее надолбов, с неширокими проходами в ограждении — задача весьма нетривиальная…

— Бей!!!

Очередной обмен залпами — а вокруг меня пало уже трое всадников. И мой конь споткнулся после очередного татарского срезня, как кажется, зацепившего его заднюю ногу! Впрочем, скакун удержался от падения, и я позволил ему замедлиться, чуть осадив — от пережитого страха отчаянно хватая воздух широко открытым ртом! Но, слава Богу — мне удалось избежать удара о землю на галопе…

Воспользовавшись краткой передышкой, я оглянулся назад и увидел, что клин всадников старшей дружины держится уже вплотную за нами, а жеребцы гридей перешли на резвую рысь — что, в общем-то, не очень хорошо для быстрых в разгоне, но не очень выносливых «тяжей». Затем прикинул оставшееся до татар расстояние — не более полусотни шагов от первых рядов всадников, стреляющих уже вразнобой, по настильной траектории (то есть прямо друг в друга!) — я поднес к губам турий рог, подвешенный на перевязи через плечо…

И протяжно в него затрубил.

Всего пару ударов сердца спустя конная лава младшей дружины начала размыкаться в стороны. Размыкаться, тем самым пропуская сквозь свои ряды клин перешедших на тяжелый галоп гридей — до поры спрятанных за спинами отроков от вражеских глаз!

— Гойда-а-а-а!!!

Поприветствовав наших витязей, ведомых в атаку лично Александром Ярославичем (!), я дождался, когда старшая дружина пролетит вперед, сотрясая землю ударами копыт тяжелых жеребцов — и буквально вонзиться в густую массу татарских конных лучников, успевших развернуть лошадей, но уже не успевших бежать! После чего я вновь прижал к губам рог — и в этот раз протрубил дважды…

По условному сигналу отроки начали сбивать разомкнутый строй кавалерийской лавы в уже плотную колонну, от флангов к центру. Впрочем, зная общую задумку на бой, всадники на крыльях стали смыкаться еще в тот миг, когда клин гридей лишь перешел на галоп — тем самым экономя наше время… Ибо нам ну никак нельзя терять младшую дружину в неравном бою с монгольским туменом, превосходящим число отроков в разы! Также, как нельзя допустить и лишних потерь… А единственный шанс избежать затяжного, фатального для нас боя — это проскочить сквозь татарский строй коридором, что в эту самую секунду пробивают для нас гриди!

— Не жале-е-е-еть!!!

Выкрикнув боевой клич, Александр Ярославич выбросил правую руку с зажатым в ней копьем в длинном выпаде, все же дотянувшись до последнего татарского всадника, пытающегося от него бежать! Причем ворог словно почуял свою смерть — и попытался напоследок огрызнуться, развернувшись в седле назад с уже наложенной на тетиву лука стрелой… Поганый целился в лицо князя, пусть и закрытое стальной личиной шелома — русич почуял это нутром. И успел вонзить копье в грудь монгола за мгновение до того, как степняцкий срезень с широким плоским наконечником сорвался с тетивы! Сорвался, все же изменив направление движения от сильного толчка — и ударил уже в живот князя, закрытый дощатой броней…

Невский пошатнулся в седле, но удержался — невольно замедлив