Северянин - Влад Лей

Уж не знаю, с чего я так решил, но ожидал я увидеть пусть и невысокие, но все же каменные дома. А на деле — все те же низенькие строения, собранные из бревен, какие я видел на Длинном острове, где щели между этими самыми бревнами были забиты глиной.

Какой бы не был сам дом, а вот двери меня просто поразили — такое впечатление, что в Ольборге проводится конкурс на самую несуразную дверь. Всего пару дверей были сделаны из добротных досок, сбитых плотно вместе, все остальные были примером того, что может собрать какой-нибудь криворукий блоггер, в жизни пилы не видевший, из гов…хм…глины и палок. Я даже сначала решил, что это какой-то глюк — ну как так-то? Такие добротные домики, землянки, а двери в жилье словно бы не менялись лет двести. Какой вообще от них смысл, если не то что от ветра, они даже от снега защитить не смогут. Да чего там непогода, даже когда будет просто холодно, эти двери, больше напоминающие решето, даже тепло внутри дома не удержат.

Кстати о домах: с ними я тоже погорячился. Далеко не все из них были «добротными и прочными». Некоторые даже язык не поворачивался обозначить словом «дом». Скорее уж, шалаш.

Подобные архитектурные достопримечательности вообще не имели ни дверей, ни окон. Вход был закрыт шкурой, и все. Похоже, владельцам жилья этого было более чем достаточно.

Еще один тип домов мне вообще напомнил учебник по истории, где на одной из иллюстраций был изображен древний человек, небрежно закинувший себе на плечо сучковатую дубину, стоящий на фоне своего «дома».

Такие «дома» здесь тоже встречались — все те же шалаши, однако с большим количеством веток. А еще стены у них были частично заложены огромными валунами. Где-то выше, где-то ниже, кое-где вообще только «фундамент» был в таких камнях.

Складывалось впечатление, что эти дома попали под программу реконструкции, и она сейчас идет полным ходом, если бы не одно «но». Даже издалека, и даже моим неискушенным взглядом можно было заметить, что на валунах уже скопилось предостаточно грязи. А, следовательно, то, что я видел, являлось окончательной, завершенной конструкцией.

М-да…как они тут живут только? Даже на Длинном острове дома выглядели не в пример лучше (именно в поселении, лагерь возле леса я в расчет не беру, там все же расположены именно временные жилища, сезонные, а не постоянные).

Если на Длинном острове между домами обильно рос мох и трава, то здесь повсюду была грязь. Отвратительная, чвякающая, одним своим видом говорившая, что если только ступишь в нее — обляпаешься по макушку.

Как бы подтверждая мои мысли, нами была замечена группа чумазых детишек, что-то увлеченно лепивших из этой самой грязи. Один из мальцов повернулся и уставился на нас. Однако тут же отвернулся, видать, текущие дела были поважнее, чем преследование двух непонятно зачем появившихся в городе нодов.

Если на Длинном острове между домами были узкие тропки, по которым, тем не менее, было удобно ходить, то здесь мы шли по улочке, вымощенной…нет, не булыжниками. Под нашими ногами были бревна. Именно ими тэн Ольборга решил застелить улицы. Хотя, что я могу знать? Может, камней на острове в нужном количестве не нашлось, а владельцы недоделанных шалашей не желали отдавать свои валуны. Может, некому было эти самые камни тягать. Но ведь бревен натаскали? А какая, по большому счету, разница — камень или сырое дерево? Плюс-минус вес одинаковый.

Короче говоря, идти по бревнам все же было вполне удобно. Всяко лучше, чем по грязи. Однако стоило только появиться прохожему, идущему нам навстречу, как на узкой тропинке или, скорее, бревенчатом мостике, начинались самые настоящие танцы — мы трое вертелись и крутились, как могли, чтобы разойтись, так как ни один из нас не хотел слезать с бревен в грязь.

Старик один раз оступился, и его нога погрузилась в грязно-бурую кашу по самое колено.

Женщина, наблюдавшая за нами, резавшая куриц возле входа в свой дом, невольно улыбнулась, глядя как старик, стоя на одной ноге, пытается отряхнуть вторую от налипшей грязи. Однако представление это ей быстро наскучило, и она, отрубив голову последней из куриц, принялась их ощипывать. Причем перья летели все в ту же грязь, в которую успела впитаться и кровь от отрубленных куриных голов.

Деревянные дорожки вились вокруг домов, резко поворачивали, то заставляя подниматься вверх, то резко падая вниз. В таких крутых местах бревна выложили как ступени, что лично я посчитал не таким уж и умным решением — в дождь поскользнуться на таком «покрытии» можно легко и просто. А лететь тут долго…ступенек десять копчиком посчитаешь, прежде чем достигнешь низа.

Наконец, очередной изгиб дорожки вывел нас на некое подобие площади. Здесь, в ее центре, пылал костер. Судя по его размеру, он должен быть просто гигантским, но сейчас языки пламени поднимались от переливающихся красным углей едва на метр, да и свежих дров в нем не видать. Экономят, что ли?

На площади было немало людей. Но это нисколько не напоминало толпу на рынке. Нет, лотки тут и там я видел, но было их как-то слишком уж мало, а покупателей как раз наоборот. Да и покупателями толпившийся народ назвать было сложно — все они стояли небольшими группами по несколько человек и активно что-то обсуждали.

— Эй! Бабуля! — окликнул я старуху, тянущую на своем горбу котомку с чем-то. — Что здесь происходит?

— Чего? — старуха остановилась и уставилась на меня своим единственным глазом (на месте второго был огромный шрам, тянущийся на пол-лица).

— Что за собрание такое? — встрял и Копье.

— А вы кто такие? — подозрительно спросила она, разглядывая нас.

— Путешественники, — ответил я, — зашли на ваш остров отдохнуть и перекусить.

— А-а-а! Ноды! — словно бы обрадовавшись тому, что разгадала, кто мы есть такие, протянула старуха. — Нет у нас ничего перекусить. Сами уже зимние запасы начали…

Блин! Похоже, и тут со жратвой проблемы. Хреново! Где ж провизии нашим достать?

— А чего так? — спросил меж тем Копье. — Я слышал, что чего-чего, а еды на Агдире всегда вдоволь было. Неурожай, что ли?

— Ярл, чтоб его тролли сожрали! — плюнув себе под ноги, ответила старуха. — Двадцать дней назад пришли две ладьи с воинами. И часть этих прожорливых отродий Локи осталась здесь. А те, что ушли, забрали зерно и скот.

— Вы с ними даже не воевали? — удивился я.

— С кем? С ярлом? — хмыкнула старуха. — Будь я моложе, будь в моих руках прежняя сила, я бы самолично перерезала горло каждому из этих жалких трусливых выродков. Но тэн Бьерг запретил нам сражаться.

Старуха сморщилась так, будто бы съела какую-то неимоверно кислую ягоду. М-да, судя по всему, ей не особо нравится то, что происходит на острове. Приказы тэна, в частности. Но действительно, почему он не стал защищать свое селение?

Впрочем, тэн Ульф стал. И кому от этого легче? Ну, отбились мы от ярла, но теперь вынуждены бежать со своего острова, проситься на постой к соседям. Да еще и бросили свой город и пожитки, от воинов клана практически ничего не осталось. В лучшем случае человек десять, способные держать в руках оружие и умеющие им пользоваться.