Бывшая жена мажора - Злата Романова

Я утвердительно киваю, малодушно не признаваясь, что с Володей у нас даже близости не было, и мы оба снова расслабляемся. Только больше не обнимается, а лежим, тупо уставившись в потолок и думая каждый о своем. Пока в тишине комнаты отчетливо не раздается голодное урчание его желудка.

– Давай пойдем ужинать, – предлагает Кир, садясь и протягивая мне руку.

Я хватаюсь за нее, давая себя поднять, и туже запахиваю развязавшийся халат.

– В ресторан? – спрашиваю у него. – Так быстрее, чем ждать доставку сюда.

– Давай, – соглашается он и мы расходимся, чтобы переодеться.

* * *

Ужин проходит странно, за неимением другого слова, которым я могу описать происходящее. Мы с Киром не говорим больше на личные темы, он ведет себя так, словно ничего не случилось и честно говоря, я совсем не против. Наоборот, испытываю облегчение, что не нужно заниматься самокопанием и изливать душу.

После того, как счет оплачен, мы выходим на улицу и молча, не договариваясь, не спеша бредем по тропинке, пропустив поворот к нашему коттеджу. Прямо к озеру, огибая его и направляясь в подлесок, подальше от тех, кто расположился на берегу. Уже темнеет, так что мы не заходим далеко, останавливаемся у знакомого дерева – огромного дуба с толстым стволом, на котором когда-то вырезали свои инициалы.

– Думаешь, они еще сохранились? – спрашиваю у Кира и он меня сразу понимает, хотя с тех пор прошло, наверное, лет десять. Мы только начинали встречаться в ту пору и моя идея вырезать инициалы на дереве показалась Киру слишком банальной, но он все равно согласился и сделал основную часть работы перочинным ножиком.

– Давай поищем, – предлагает он.

Включив фонарики на телефонах, мы ищем заключенное в сердечко «К + А» на коре и… не находим.

– Может это не то дерево? – предполагает Кир, видя, как меня это расстроило.

Но мы оба знаем, что это то самое дерево. Других больших дубов тут нет и не было.

– Нет, – качаю головой. – Это оно. Просто наша надпись исчезла. За десять-то лет, что тут удивительного? Пойдем.

Я знаю, что это глупо, но мне почему-то становится очень грустно. Как будто исчезнувшая надпись в очередной раз доказывает, что отношения не вечны. Не наши с Киром.

– Подожди, – останавливает он меня.

А потом достает из кармана перочинный ножик, который когда-то принадлежал его покойному отцу и который Кир носит с собой, как некий талисман, и раскрыв его, начинает делать на дереве новую надпись.

– Что ты делаешь? – не могу сдержать улыбку. Мои губы сами по себе растягиваются от нахлынувших чувств.

– Ага, вот и она! – довольно говорит он, обернувшись ко мне. – Ради этой улыбки я готов вырезать это глупое сердце каждый раз, когда мы будем приезжать сюда.

И он действительно это делает. Вырезает сердце, а в нем наши инициалы, точь в точь, как десять лет назад, если меня не подводит память.

– Кир, – беру его за руку, когда он заканчивает, опуская телефон, которым подсвечивала для него место работы. И просто смотрю на него в сумерках, чувствуя, как трепещет сердце от нахлынувшей нежности.

– Ася, – с ухмылкой передразнивает он, когда я не могу больше ничего произнести, кроме его имени.

Потому что, эта, по сути, мелочь растрогала меня до слез без особой на то причины. И вместо слов я просто встаю на цыпочки и обхватив его щеку ладонью, целую его в губы, через прикосновение передавая все, что чувствую в этот момент. А Кир подхватывает, обнимая меня за талию и так же трепетно целуя в ответ, без безумной страсти, без привычного голода, но с любовью, возвращая ту нежность, которую я дарю ему.

– Я люблю тебя, мелочь, – выдыхает он, прижимаясь лбом к моему, когда наши губы разъединяются.

– Я тоже тебя люблю, – шепчу я в ответ, крепче обнимая его.

Отлипнув друг от друга через пару минут, мы возвращаемся назад в коттедж и сняв верхнюю одежду, устраиваемся перед камином в объятиях друг друга и просто сидим так, глядя на огонь и даже не разговаривая. Я чувствую удивительное умиротворение и не позволяю мыслям о будущем и мрачным опасениям, которые преследуют меня всю жизнь, испортить этот волшебный вечер.

Глава 24

– Ты и правда собираешься сделать это? – спрашивает Ваня, когда я звоню ей во время своих сборов.

Мне просто необходимо было выговориться, так что я решила поговорить именно с ней о своих планах с Киром. С родителями как-то неловко такие темы обсуждать, а Ваня – моя самая близкая подруга.

– Да, – отвечаю с легкостью, которую на самом деле не чувствую. – Живем один раз, ты же сама мне это говорила.

– Да, говорила, – вздыхает она. – И если честно, я буду рада, если вы снова будете вместе. Правда. Но ты должна для себя решить, точно ли тебе это нужно. В последнее время ты была в полном раздрае, Ася. Это ведь не способ заменить…

– Нет, не продолжай! – не даю ей договорить. – Я люблю его, Ваня. Правда, люблю. Так что я отбросила все свои страхи и решила рискнуть.

– Поняла, – тактично затыкается она. – Тогда хорошо вам провести время. Когда вернетесь домой?

– Через три дня. Ты можешь забрать Фиму у моих родителей для ваших девчачьих планов.

Мы с Ваней ранее договорились, что она возьмет мою дочку на празднование дня рождения сына своей подруги Арины, которая также является сестрой ее жениха Феда. Там планируется какое-то очень крутое мероприятие со звездами и Ваня захотела взять с собой Фиму, чтобы та тоже повеселилась. Меня тоже пригласили, но я уже тогда отказалась, потому что такие длительные праздники меня утомляют, а Ваня и раньше проводила время с Фимой без меня рядом.

– А можно я оставлю ее на ночь? – спрашивает она. – С утра в целости и сохранности передам обратно в руки дяди Пети, обещаю!

– Конечно, если это удобно, – мнусь я. – А Фед…

– Фед не ошивается у меня каждую ночь, если ты об этом, – фыркает она. – У него и своя квартира есть, вот пусть в ней и ночует.

– Хорошо-хорошо, оставляй ее у себя, если хочешь! Думаю, это даже хорошо, что у нее будет такое разнообразие в расписании. Блин, я веду себя, как наседка, но я раньше никогда не оставляла свою малышку так надолго. Максимум на одну ночь у родителей! Надеюсь, она не будет скучать.

– Со мной точно не будет, – говорит Ваня. – Она о тебе и не вспомнит. Не парься так, Ась. Всего-то три дня!