Ставка на любовь - Шарон Сэйл

Он плохо помнил свои первые дни на больничной койке. Впрочем, это было только к лучшему. К чему помнить о том, что он перенес клиническую смерть?

Зато он помнил голос Лаки, прикосновение ее рук и ее слезы на своих щеках. Даже теперь, когда она была всего в двух шагах от его постели, Ника постоянно охватывало желание подозвать ее к себе и заключить в объятия, потому что последним зрелищем, запечатлевшимся в его мозгу перед тем, как померк весь белый свет, было нацеленное на нее дуло пистолета и ее помертвевшее от ужаса лицо.

Если бы она тогда погибла… если бы он не успел, ему незачем было бы жить дальше. В этом Ник бы, абсолютно уверен. И подобное открытие свидетельствовало только об одном — он любит ее больше жизни именно это не на шутку пугало его.

Еще одним доказательством его полного выздоровления служило вернувшееся к нему неуемное страстное желание близости с Лаки. Теперь Ник с нетерпением дожидался дня, когда он наденет на палец Лаки обручальное кольцо и овладеет наконец ее девственным телом. Кстати, совсем не обязательно, что это будет происходить именно в таком порядке…

За три с половиной недели, проведенные, у постели Ника, Лаки превратилась в собственную тень. От тревожных дней и бессонных ночей она резко похудела. Голубые джинсы болтались на бедрах и, если бы не поясной ремень, вовсе свалились бы с нее. Любимый розовый свитер казался слишком большим и мешковатым там, где раньше соблазнительно обтягивал ее тело. Зеленые глаза казались теперь еще больше из-за похудевшего лица и темных кругов под нижними веками. Распущенные волосы лежали на плечах и спине, словно траурное вдовье покрывало.

Однако Нику она казалась прекрасной, как никогда. И в день выписки из больницы он любил ее крепче, чем прежде, хотя пока ни разу не говорил ей о своей любви.

— Ты готов? — спросила Лаки, в последний раз осматривая палату и заглядывая во все шкафчики и ящички. — Нам пора домой.

— Ты со мной, значит, я готов, детка. Единственное, что мне нужно, это ты…

Лаки остановилась и обернулась. В который уже раз она смотрела на него и никак не могла насмотреться. Ник выглядел похудевшим и побледневшим, но в его глазах снова зажегся лукавый огонек, а в бархатном баритоне слышалась прежняя страсть. Его чудесное исцеление радовало ее до глубины души. Это было больше, чем она смела надеяться.

— Ах, Ник, — едва слышно прошептала она, сжимая руки, чтобы скрыть нервную дрожь, — ты даже представить не можешь, как много для меня значишь.

Она замолчала, не решаясь продолжать. Но сомнения длились минуту-две. Теперь она на собственном горьком опыте убедилась в том, что иногда слишком долгое ожидание не приводит ни к чему хорошему, если не сказать больше. Один раз она уже совершила эту ошибку и чуть не потеряла человека, которого любила, но так и не успела признаться ему в своих чувствах. Настало время сказать Нику правду. Посмотрев ему в глаза, она заставила себя сделать это.

— Я люблю тебя… — Голос Лаки чуть дрожал.

Ее признание в любви оказалось для Ника настоящим потрясением. Ему казалось, он всю жизнь ждал этих слов, но теперь, когда они были произнесены, он смог только обнять ее.

— Иди сюда, — хрипло произнес он и протянул ей навстречу широко расставленные руки.

В следующую секунду она уткнулась лицом в его грудь и крепко обняла руками за талию. Он понял, что она плачет.

— Я тоже люблю тебя, — хрипловатым от волнения голосом ответил он и в ту же секунду почувствовал, как в нем поднялась волна страстного желания. — Только не плачь, детка… не надо плакать…

— Прости, — всхлипнула Лаки. — Я чуть не потеряла тебя. Я так боюсь, что, когда мы выйдем из больницы, снова произойдет что-нибудь подобное! В следующий раз все может закончиться не так хорошо.

Ник судорожно вздохнул, нежно поглаживая ее волосы. О, как ему хотелось, чтобы в этот момент они оказались где-нибудь в другом месте, только не здесь, в опостылевшей больничной палате, на двери которой не было замка и в которой было невозможно укрыться от вездесущих заботливых медсестер!

— Другого такого раза не будет, — уверенно сказал Ник. — Пока ты, моя Госпожа Удача, рядом, ничего плохого со мной не может случиться.

— Как ты можешь так легкомысленно говорить об этом? — вздохнула Лаки. — Твоя Госпожа Удача принесла тебе столько горя… Кроме того, разве ты не знаешь, что никакой Госпожи Удачи на самом деле не существует?

Ник засмеялся и, неожиданно наклонив голову, страстно поцеловал ее в соленые от слез губы. Горе мгновенно превратилось в жгучее желание.

— Я хочу тебя, — хрипло прошептал он и, застонав, тесно прижал ее бедра к своим, чувствуя сильнейшее возбуждение.

— Может, тебе стоит остаться в больнице еще на пару дней, — притворно озабоченно произнесла Лаки. — Мне кажется, я чувствую какую-то опухоль… Может, ты не совсем здоров?

— Ты слишком долго общалась с Флаффи Ламон, — недовольно проворчал Ник и не удержался от улыбки, когда она ловко выскользнула из его объятий, чтобы закончить сборы.

— Она была послана мне самим провидением, Ник, — серьезно сказала Лаки, застегивая большую дорожную сумку.

— Знаю, знаю, — торопливо произнес Ник. — Я просто хотел тебя немного подразнить. Таких, как она, единицы на миллион. Кстати, какого цвета ее волосы на этой неделе?

Скорчив уморительную гримасу Лаки с улыбкой ответила:

— Кажется, сегодня она жгучая брюнетка. И не надо смеяться! Теперь она ходит красить волосы в салон, а когда мы с ней познакомились, она делала это сама, и надо сказать у нее это получалось отвратительно.

— Эй, Ники, мы за тобой! — громогласно произнес Кьюби, рывком распахивая дверь палаты без предварительного стука.

— Вот и отлично! Я готов к путешествию. Куда прикажете идти?

— Ник, тебе придется спуститься к машине в кресле-каталке, — предупредила его Лаки.

— Милая, я готов ехать хоть на верблюде, только бы поскорее выбраться отсюда!

Через несколько минут медсестра вкатила в палату кресло, и вся компания с легким сердцем двинулась в путь.

Тем временем детектив Уил Арнольд, сидя в полицейском управлении, задумчиво почесывал в затылке, читая рапорт об идентификации очередного неопознанного трупа. У того не оказалось рук, поэтому снять отпечатки пальцев было невозможно. Лицо трупа было изуродовано до неузнаваемости, однако судмедэксперт заметил примечательную особенность: сломанная еще при жизни и зафиксированная медицинскими скобками челюсть. Именно по этой примете найденный обезображенный труп был идентифицирован как Стив Лукас.

Судя по всему, несчастный Лукас кого-то не на шутку рассердил. В прежние времена так мафия расправлялась с ворами. Им отрезали руки и только потом убивали. Однако, как было известно Уилу Арнольду, Стив Лукас не был вором. Он был всего лишь дураком, но за это не отрезают руки. Детектив не мог взять в толк, почему Лукасу отрезали руки, прежде чем убить. Он заметил, что всякий раз, когда срывалось покушение на жизнь Ника Шено или кого-то из его окружения, в полицейских сводках всплывали сообщения о трупах людей, которые при жизни были связаны каким-то образом с семьей Шено. Если бы Уил Арнольд не был абсолютно уверен в обратном, он бы решил, что это сам Шено расправлялся со своими обидчиками.