Последние сумерки - Анастасия Бароссо

– Пей, пей, сердешная, мои травки придадут тебе сил, – шептала старуха. – А они тебе еще ой как понадобятся, поверь мне, я многое повидала на своем веку…

Наконец, напоив Юлию, Агафья укутала ее в одеяло, предварительно еще раз растерев зельем. И раскрасневшаяся, с чувством выполненного долга вышла в коридор. Там Матвей дожидался ее как верный пес, не сводя подслеповатых глаз с двери.

– Ну? Как она там?

– Теперь-то все обойдется, старый, – Агафья устало и нежно привалилась к нему. – А ты заметил, что дитя-то – просто ее копия? Мать она ему, видно…

– Как не заметить, заметил, – старик приобнял жену. – Ну и нам пора честь знать, поздно уже, пошли, утром навестишь ее…

– И то, пошли.

И Агафья с Матвеем, обнявшись, направились к своей каморке, мелко шаркая ногами по доскам пола.

…Медведь размашистым шагом направлялся к себе. Следом, чуть ли не наступая ему на пятки, не менее поспешно шел Вячеслав. Правда, в отличие от Бера, который был полностью сосредоточен на предстоящем разговоре, он мысленно все еще был с Юлией. Ставр и Гром в это самое время и почти столь же решительно двигались в сторону потемневшего леса.

– Покурим кислорода?

– Ага, для аппетита! – согласно кивнули они друг другу.

Медведь отворил дверь и, подождав, пока Вячеслав зайдет внутрь, плотно прикрыл ее.

– Говорил же я тебе, что не случайно сошлись наши дорожки! – он хлопнул широкой ладонью по столу, не сдерживая охватившего его азарта. – Вот она и явилась – как я и обещал!

– Явиться-то явилась, – задумчиво отозвался Вячеслав. – Только больше похожа на спящую царевну.

– Так разбуди ее! Поцелуем, как и требуется!

– Поцелуем… – как эхо отозвался Вячеслав, явно не осознавая, что говорит.

– Эй! Очнись, хлопец… – Бер легонько хлопнул его по плечу.

Вячеслав вздрогнул. Он смотрел на Бера невидящим взглядом человека, находящегося в трансе.

– Что?

– Очнись, говорю, – повторил Бер. – Видишь, все идет так, как я и предрекал? Юлия здесь, с тобой. Ребенок ее – тоже! Теперь тебе осталось лишь уговорить ее остаться и растить сына, обретя семью среди лютичей… Будем править ими мудро и справедливо, пока дитя не вырастет и не поможет всем русичам вернуться к своим истокам, к священному Ирию. Это пророчил Велемир… а его пророчества – что сама истина. Я сам проверял не раз…

– Вопрос в том, согласится ли она, – Вячеслав не без злорадства перебил его восторги. – Неизвестно еще, что будет, когда она очнется. Если очнется…

– А вот это уже твоя забота, добрый молодец! – парировал тот. – Я постараюсь помочь тебе, но и ты уж не сиди сложа руки. Ведь не зря же ваши судьбы так переплелись Макошиной пряжей, что где бы вы ни находились, чем бы ни занимались – всегда в итоге оказываетесь вместе?!

Вячеслав молчал, казалось, всесторонне взвешивая слова Медведя.

– И учти еще – если Юлия примет лютичей сердцем… те стеной встанут на ее защиту в случае нужды. Но и она должна будет, не щадя живота своего, вносить лепту в мир, где люди вновь будут жить в единении с Родом, как их предки. Посмотри вокруг! – Медведь обвел широким жестом комнату, явно имея в виду весь мир. – Реки полны нечистот, воздух отравлен, дети рождаются слабыми и больными! Нет, я не предлагаю возвращаться в леса, но хороший хозяин заботится о земле, и та щедро одаривает его за это. До чего же нужно дойти, чтобы забыть о такой простой истине, которая ясна даже младенцу?! Но младенцу – не замороченному обманными религиями и лживыми посулами, вот в чем все дело… Постарайся объяснить все, что услышал сейчас, этому своему… ангелу. Возможно, она послушает тебя и прекратит вражду со мной и теми, кто желает единства и процветания для всех.

– Твои слова, язычник, звучат как сказка… – медленно проговорил Вячеслав, улыбаясь не ему, а какой-то своей тайной мысли. – Я попробую уговорить ее. Расскажу все это. Но не ради твоей утопии. А для того, чтобы быть с ней.

Выйдя от Медведя, Вячеслав поспешил к себе – узнать, как там Юлия. Осторожно приоткрыв дверь, он обнаружил, что, кроме нее, в комнате никого нет. Стараясь не шуметь, он приблизился к постели. Казалось, жар немного спал и дыхание ее выровнялось.

Однако девушка беспокойно металась в кровати, и одеяло практически сползло на пол. Вячеслав наклонился, чтобы поднять его, как вдруг горячая влажная рука крепко сомкнулась на его запястье. Он с надеждой взглянул ей в лицо – но бледные веки были по-прежнему плотно сомкнуты.

– Карлос… – еле слышно прошептали сухие, потрескавшиеся губы. – Карлос, ты вернулся… Я знала, я всегда знала, что ты не бросишь меня…

Вячеслав молча смотрел на нее, не высвобождая руки и ожидая продолжения. Лицо Юлии озарила улыбка, поразившая его в самое сердце. Благодарная улыбка влюбленной женщины.

– …спасибо, что изгнал Марка… еще немного – и он убил бы… убил бы меня…

Она застонала и повернулась на бок, все так же крепко держа за руку Вячеслава, который сам уже не понимал, кто из них двоих находится в горячечном бреду. «Но это я! Я изгнал беса, завладевшего тобой! Я! А не какой-то Карлос!!» – хотелось крикнуть ему. Но он молчал. Потому что Юлия продолжала бормотать, впрочем, вполне членораздельно:

– …а знаешь… мне показалось, я видела Славку… моего Славку… он, представляешь, помогает Беру… одни предатели… спаси меня… спаси, ты же такой сильный… здесь темно и страшно…

Она снова начала стонать, мотая головой из стороны в сторону, и Вячеслав осторожно высвободил руку из ее пальцев. Поднял наконец упавшее одеяло, плотно укутав им больную, и, тихо ступая, вышел из комнаты.

Его плечи поникли, а взгляд настойчиво буравил дощатый пол, пока он двигался, не видя ничего вокруг, в общую трапезную. Лишь там он как подкошенный рухнул на ближайшую лавку. Голова его упала на руки, плечи вздрагивали и тряслись. Все это происходило абсолютно беззвучно, а потому, глядя на него со стороны в этот момент, можно было с одинаковым успехом предположить, что он или плачет, или смеется. В зависимости от настроения самого наблюдателя.

Зачем ей явилось это наваждение? Сейчас, в горячечном бреду? Действие ли это пахучих травок Агафьи высвободило из памяти то, что давно уже пора было забыть? Или… воля Дона Карлоса, который даже теперь, находясь за гранью реальной жизни, чувствовал свою ответственность за этого ангела, которому открыл его истинную сущность, хотя знал, что не имеет на это права?

Так или иначе, но здесь, сейчас, когда Юлия металась на высокой кровати в доме языческого лидера, оборотня Бера, ей воочию, минута за минутой, привиделось то, что было три года назад. Когда она еще не знала, кто она. Когда Вячеслав не знал о том, кто он. Когда оба они не знали, что им суждено встретиться.

А ведь тогда тоже было очень жаркое лето…