Искусство умирать - Сергей Герасимов

Сердце радостно екнуло, как в детстве, перед первым прыжком с трамплина. Он любил опасность, а, судя по всему, опасность была рядом.

Зонтик прекратил бурение, прекратил без команды.

– Что случилось?

– Бурение продолжать невозможно, материал не поддается.

Гессе радостно присвистнул и спел:

Мой милый мама был французом, а папа девушкой была.

Я потому люблю арбузы, что в море гречка зацвела.

Эти две фразы были энграммой, настраивающей сознание на максимальную собранность. Все участники боевых групп проходили обязательное нейропрограммирование. В подсознание каждого впечатывалось несколько фраз, повторение которых создавало нужный психический настрой. Таким образом, каждый член группы мог за несколько секунд побороть собственный страх, растерянность, подавленное настроение или ненужный гнев. Для этого достаточно было повторить несколько строк. Строки специально выдумывались бессмысленные – чтобы предотвратить их случайное повторение в разговоре.

– Что в море гречка зацвела… – медленно закончил Гессе и ощутил знакомый холодок собственного могущества.

Он вышел из Зонтика, приказал машине отодвинуться и посмотрел на отверстие.

Отверстие быстро затягивалось: выбрасывая почти мгновенно застывающие струйки.

– Входная шахта начала зарастать очень быстро, – сообщил Зонтик.

– Так значит даже ты не можешь пробить этот материал?

– Не могу.

– Тогда чего же она так испугалась? – сказал Гессе. – Попробуй выстрелить.

В сторону и вверх.

Зонтик выстрелил; звук был негромким и глухим – так, будто ударили кулаком в подушку.

– Результаты?

– Разрушений нет, – бесстрастно ответил Зонтик.

– Значит ты не сможешь пройти сквозь эту породу?

– Не смогу.

– Тогда уходим.

Он подогнал Зонтик к шахте. Теперь даже невооруженным глазом было заметно, что Зонтик в отверстие не пройдет. Гессе связался с кораблем:

– Как у вас дела?

– Кошмар.

– К меня тоже. Перечисляю. При входе в шахту обнаружил, что камень растет. Доказательства: вросшие в стену механизмы и точные измерения Зонтика.

Опустился на глубину двадцать девять и девять десятых километра. Начал бурение.

Одновременно с началом бурения кофе превратился в кровь и кровь свернулась.

Зонтик не смог пробурить породу. При выстреле не было разрушений. Выйти не могу – шахта зарастает на глазах. Выводы. Имею дело с живым веществом, с плотью. Не исключено, что вся Бэта – живой организм. Когда люди жили на поверхности, она терпела. Когда они начали глубокое бурение – ей не понравилось и она убила людей. Есть только одна неясность. Даже Зонтик не смог проковырять маленькой дырочки. Это значит, что планете наплевать на всяческие усилия людей.

Тогда почему она объявила людям войну?

– Как роботы? Они не помогут?

– Они не успеют пройти тридцать километров вверх по шахте, держа меня на руках. Шахта затягивается слишком быстро. Бэта меня уже похоронила. Что у вас?

– У нас тоже кровь вместо воды.

– Когда это произошло?

– В семнадцать тридцать четыре.

– Что показали анализы? Надеюсь, это не человеческая кровь?

– Нет, это кровь неизвестного существа.

– Пробовали выделить из нее воду?

– Пробовали, но вода сразу превращается в кровь.

– В семнадцать тридцать четыре я попытался начать бурение, – сказал Гессе. – а Бэта просто показала, что она недовольна.

Он стоял и смотрел на смыкающуюся трубу шахты. Сверху проникал свет – там был оставлен мощный автономный прожектор. Стены шахты начинали звучать и иногда вздрагивали. Рана, нанесенная человеком, затягивалась. Зонтик стоял в стороне, освещая сам себя. Рядом сидели два тупых робота и играли в шахматы, чтобы убить время, незанятое работой. Свет в конце трубы мигнул и погас – это означало, что где-то на его пути стенки уже сомкнулись. А здесь тепло, – подумал Гессе и расстегнул воротник, – нет, не слишком тепло, просто воздуха начинает нехватать. Не может быть, чтобы не было решения.

Он вспомнил свое первое выигранное состязание в беге. Дистанция была пятнадцать километров, а противники были и старше и сильнее его. Всю первую половину дистанции он бежал наравне с лидером (еще сейчас помнится его лицо – потное, но не усталое, широкое, как полная луна, плоское, почти вогнутое – лицо северянина): дважды он пробовал оторваться и тогда лидер спокойно говорил на бегу: «не надо» и по тому, как он говорил это, было заметно, что его дыхания хватит еще на много кругов. А Гессе задыхался. Ближе к концу дистанции лидер пошел вперед и Гессе стал отставать. И тогда что-то случилось. Страшная, звериная сила более всего похожая не на силу, а на боль – на боль в разорванных легких (позже он узнал и такую боль) понесла его вперед. Он упал сразу, на первых же метрах после финиша; упал на спину и стал задыхаться; его подбородок дергался, а красная муть застилала глаза. Он тогда победил, но то были его последние соревнования по бегу.

– Мне нечем дышать, – сказал Гессе.

Зонтик не ответил, слишком необычной была интонация. Один из роботов-близнецов поднял глаза от доски, но тоже промолчал.

– Зонтик имеет запас воздуха еще на сутки, – сказал Гессе, – но я не стану пользоваться этим запасом. Если ты хочешь меня убить, то ты это сделаешь.

Он помолчал, пытаясь услышать, слушает ли его планета. Стенки тоннеля продолжали сближаться.

– Прости меня. Ведь я не хотел причинить тебе боль. Ты же знаешь, что я всегда относился к тебе хорошо. Прости всех нас. Если не можешь, то прости хотя бы остальных, а меня убей. Прости, если ты меня слышишь.

К ночи облака разошлись, но стало еще холоднее. На Бэте наступила обычная земная осень. Как будто сухой и ветренный конец сентября где-нибудь в средних широтах. Кровь снова превратилась в воду и измученные люди поужинали и выпили кофе.

Около полуночи к кораблю подъехал Зонтик, из него вышли Гессе и два робота.

Гессе не стал ничего рассказывать, сославшись на усталось. Он только выпил чистой воды и пошел спать. К этому времени Хлопушка стала прозрачной, чтобы позволить людям видеть звезды – звезды успокаивают. Гессе смотрел в бесконечность и не мог уснуть. Уснуть было просто – достаточно было прочитать вслух соответствующую энграмму. Завтра будет много работы. И послезавтра будет трудный день. И все остальные дни будут нелегкими. Нужно спать, но не хочется.

Слишком долго он подчинялся этому гипнотическому слову «нужно». Говорят, что древние молились перед сном. Интересно, они всего лишь прочитывали собственные энграммы или действительно общались с высшим и всемогущим существом? Интересно, какие слова они говорили? Интересно, что чувствовали при этом? Он попробовал представить себя на месте древнего человека, но превратился только в мальчика, сидящего у пещерного костра и зачарованного плывущими огненными языками. Тогда он понял, что спит и удивился, что заснул так просто.