Я выбираю тебя - Нора Робертс

– Ну, я пойду, – сказал он наконец, – если ты пообещаешь сейчас же лечь в постель.

– Да, обещаю, Майкл. – И Джессика обняла его и вдохнула легкий, отдающий морем запах его лосьона.

– Вы с Дэвидом очень много для меня значите.

– Дэвид и я, – вздохнул он и погладил Джессику по голове. – Да, это я знаю. – И, прежде чем отпустить ее, взглянул на Слейда и сказал:

– Спокойной ночи, Джессика.

– Спокойной ночи, Майкл. Когда входная дверь захлопнулась, Слейд спросил:

– А о чем вы повздорили с Дэвидом?

– Это не имеет никакого отношения к тому, что происходит. Это личное.

– Никаких личных дел сейчас быть не может.

– Но это было именно так. – Джессика повернулась и устало на него взглянула, однако между бровями залегла упрямая складка. – Слейд, я имею право иметь кое-какие личные проблемы.

– Я же просил тебя не встречаться ни с кем из них наедине.

– Ну, оштрафуй меня, – отрезала она.

– Не стоит искушать меня. – Он прямо встретил ее негодующий взгляд. – И не делай этого впредь.

– Да, сержант. – И, недовольно вздохнув, Джессика провела рукой по волосам. – Извини.

– Не извиняйся. Просто выполняй то, о чем тебя просят.

– Ну, мне, наверное, надо идти спать. Я устала, – прибавила Джессика, не глядя на Слейда.

– Хорошо. – Но сам он не встал с места и все так же пристально глядел на нее. – Поспи.

– Да, да, обязательно. Спокойной ночи.

Он слушал, как она поднимается по лестнице, потом швырнул сигарету в камин.

Наверху Джессика наполнила ванну. «Это все, что мне сейчас надо, – подумала она, – таблетку аспирина от головной боли и горячую ванну, чтобы снять напряжение. А затем спать». Она должна выспаться, все тело этого требует. Впервые в жизни она почувствовала, что истинная усталость невесома. Она подождала, пока ванну не окутал горячий пар, и затем легла в воду.

Джессика знала, что ей не удалось обмануть Слейда. Она была не так глупа, чтобы думать, будто Слейд поверил в ее крайнюю усталость. Он так же хорошо знал, что происходит у нее в голове, как она сама. И приход Майкла был последним штрихом в картине дня, до краев заполненного невысказанными страхами и бьющим по нервам напряжением.

"Да ведь ничего не случилось», – думала она в отчаянии, слушая шум льющейся воды. И сколько ей придется ждать? Еще день? Неделю? Две недели? Издав долгий вздох, она закрыла глаза. Джессика слишком хорошо знала самое себя. Если повезет, она выдержит еще ночь, ну, может быть, неделю такой жизни. «Сосредоточь свои силы на каждом отдельно взятом часе, – сказала она себе. – Сейчас семь. Так сделай все возможное, чтобы дожить до восьми».

В двадцать минут девятого Слейд уже тщательно и последовательно осмотрел первый этаж, проверив все замки. Он ждал весь день звонка, который известил бы, что его служебные обязанности окончены. Про себя он помянул недобрым словом Интерпол, Федеральное бюро расследований и Додсона. По его мнению, все они были виноваты в равной степени. У Джессики больше нет сил выносить такое напряжение, совершенно очевидное доказательство этому он получил во время визита Майкла.

И еще одно стало ему совершенно очевидно. Он сам подошел к самому краю запретной черты. Если бы не прозвенел входной звонок, он бы сказал обо всем, о чем лучше не говорить, и просил бы о том, о чем нельзя просить беспомощную и такую ранимую женщину.

"Ведь она могла бы согласиться, – подумал он, перешагивая через храпящего Улисса, – и быстро пожалела бы о своем согласии, когда ее жизнь вернулась бы в нормальное русло». А что, если бы он сделал предложение, Джессика бы его приняла, и они поженились бы, пока она еще не успела как следует успокоиться? Ничего себе, хорошенький способ испортить сразу две жизни. Нет, лучше порвать именно сейчас и снова вернуться на исходную позицию: он полицейский, она его подопечная, нуждающаяся в защите. Вот и все.

По крайней мере, она сейчас отдыхает наверху, а не торчит рядом с ним, ежеминутно искушая его желанием вновь переступить черту. Без нее, не имея возможности дотронуться до нее, гораздо легче видеть все в должной перспективе.

Слуги уже ушли в свое помещение. Он мог слышать негромкие звуки телевизоров, стук посуды. Окончив осмотр замков, он пойдет наверх и сядет за письменный стол. Слейд потер шею там, где чувствовалось наибольшее напряжение. И затем ляжет спать. Один.

Направляясь к кухонной двери, он увидел, как дверная ручка медленно поворачивается. Он отступил в темноту и стал ждать.

Джессика, шагая по спальне, взглянула на часы. Половина девятого. Ни ванна, ни аспирин не принесли желанного расслабления. «Вот если бы пришел Слейд», – подумала она и замотала головой. Она становится очень от него зависимой, и это так на нее не похоже. Все же она бы немного успокоилась, если бы могла слышать, как он стучит по клавишам своей пишущей машинки.

"Надо уметь терпеливо проживать каждый час», – напомнила себе Джессика, снова посмотрев на часы. Ну что ж, от семи до восьми она прожила. Но так же мучительно ожидать, когда будет девять, она не собирается. И, признав свое поражение, Джессика вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице.

Если он рассердится, она постарается уговорить его. Ведь одно то, что она не смеет выйти из дома, уже невыносимо, зачем же еще держать ее в комнате. Уж лучше, наверное, снова заполнять эти скучные, глупые карточки – хоть чем-то можно занять себя.

Поток ее мыслей прервался, как только она спустилась с лестницы. Двери гостиной снова были закрыты. Дрожь пробежала по ее телу, понуждая бежать прочь, к себе, и притвориться, что ничего не происходит. Джессика уже сделала шаг назад и остановилась.

Разве она не сказала Слейду, что бежать не собирается? Это ее дом. Что бы ни происходило там, за дверями гостиной, это прежде всего ее дело. Сделав глубоким вдох, она открыла двери и быстро включила свет.

Слейд ждал, наблюдая за тем, как медленно открывается дверь, ведущая из кухни во двор. Сначала он видел только тень, но очертания фигуры были знакомы, и он с облегчением шагнул в полосу лунного света. Дэвид испуганно повернулся и выругался.

– Ты меня до чертиков напугал, – сказал он, и дверь за ним захлопнулась. – Что ты здесь делаешь, в полной темноте?

– Да вот, проверяю замки, – небрежно ответил Слейд.

– И очень кстати, – пробормотал Дэвид. Включив свет, он подошел к плите. – Кофе хочешь? – ворчливо осведомился он.

– Спасибо.

Слейд оседлал стул и стал ждать, что Дэвид скажет дальше. Судя по донесению Брюстера, Дэвид чист. Его имя, внешность, отпечатки пальцев были проведены через самые тщательные компьютерные проверки. Каждый его шаг был под самым тщательным наблюдением целый месяц. Дэвид Райе был именно тем, кем казался, – молодым, слегка застенчивым человеком, прекрасно ладящим с цифрами и питающим нежность к антиквариату. У него была также тайная для всех, как он полагал, любовная интрижка со студенткой подготовительного курса медицинского колледжа. Слейд вспомнил, как Брюстер выражал почти отечески снисходительное отношение к этому увлечению.