Слово Оберона - Марина и Сергей Дяченко

Ящерица удрала в бассейн. Человечек торжественно поклонился:

— Ведено провести вас в покои. Его величество и его высочество примут вас.

* * *

Это был настоящий королевский дворец, даром что под землёй. Красотища стояла такая, что я на время даже забыла о жаре. И мебель, и украшения на стенах, и статуи каких-то королевских предков — всё было каменное и горячее.

Повсюду горел огонь — в щелях и нишах, и в огромных каминах. Понятно, откуда наверху столько дыма. Горячие ящерицы сидели на потолке, как комары в летний вечер. Их раскалённая шкурка переливалась всеми оттенками красного и оранжевого, и это было лучше, чем любая новогодняя гирлянда.

Уйма шагал среди всех диковин, бесстрастный, как настоящий дикарь, и голый к тому же. Я не знала, стесняться мне его или гордиться таким телохранителем: уж больно красиво бликовал огонь на его мускулистых, зеркальных от пота руках.

Наконец мы пришли. В высоком зале горели каминов двадцать (я готова была вот-вот задымиться), вдоль стен стояли кресла и статуи, а в центре возвышались два трона, побольше и поменьше. Я посмотрела сначала на принца — и разинула рот:

Принц-саламандра был очень худой, чёрный и совсем без одежды. Во всяком случае, мне так сперва показалось. Растерявшись, я взглянула на короля — тот был такой же тощий, такой же чёрный и гладкий, только вокруг головы у него топорщились седые волосы. В следующую секунду я с облегчением поняла, что это не нагота: тело короля было покрыто тёмной чешуёй, чешуйчатый воротник обрамлял тонкую шею, над воротом торчал острый кадык, как у нашего физкультурника, а лицо было нормальное, человеческое и очень величественное, хоть и румяное сверх меры.

Я отвесила что-то среднее между поклоном и реверансом. Уйма, гордый дикарь, чуть наклонил голову.

— Я глядел в огонь, — сказал Король-саламандра, как только с приветствиями было покончено. — Мне было видение. Вы принесли нам либо большое горе, либо удачу и счастье. Отвечайте — что привело вас?

Я подумала, что видения у него уж очень универсальные: «Либо к сердцу прижмёт, либо к чёрту пошлёт».

— Разумеется, мы принесли вам счастье, — сказала я как могла громко и уверенно. — Король Оберон выдаёт замуж…

Тут я в первый раз запнулась. Мне сразу вспомнилось, как я держала речь перед Принцем-деспотом и чем это кончилось. Может, не стоит признаваться, что Оберон устраивает судьбу принцесс оптом, то есть всех сразу?

— Выдаёт замуж принцессу своего Королевства, это девушка невиданной красоты, доброты и скромности. Король Оберон просит Принца-саламандру…

Тут я запнулась снова. По идее, просить руки невесты должны женихи. А тут всё наоборот, да ещё я оказываюсь не магом дороги, а свахой какой-то.

— Король Оберон, — я перевела дыхание, — устраивает смотр женихов по ту и эту сторону Печати. На смотр допускаются только принцы, только благородные, только доблестные… короче, достойные. Король просит Принца-саламандру принять участие в смотре.

От этой речи у меня в горле пересохло, а лицо покраснело, наверное, как перезрелый помидор. Король и принц глядели на меня с интересом. Я замерла, ожидая, что они скажут: а вдруг обидятся на такой поворот дела и откажутся участвовать в «смотре»?

Они молчали долго. Статуи вдоль стен замерли, как стража, а стражники у тронов стояли неподвижно, как статуи. Переливались жаром ящерицы на потолке. Вот одна сорвалась с места, бросилась в камин и исчезла в огне.

— И каковы же мои шансы? — негромко спросил Принц-саламандра.

Я посмотрела на него внимательнее. Он был одет, как отец, — в чешую от шеи до пяток. Кожа на лице отливала медью, на этом фоне глаза казались особенно яркими и зелёными. Он смотрел прямо, спокойно и по-доброму; я поняла, что он мне нравится.

— Очень велики, — сказала я, глядя ему в глаза. — То есть… Если вы скажете «да», вы обязательно женитесь на принцессе из-за Печати.

— И смогу привести её сюда?

Я вспомнила, что говорил мне Гарольд по этому поводу.

— Да. То есть… Ей ведь будет хорошо у вас во дворце?

Король-саламандра ухмыльнулся. Принц никак не показал, что я сморозила глупость.

— Конечно. Но при одном условии.

— При каком? — я напряглась.

Принц долго смотрел на меня.

— Какого цвета у неё волосы?

Уйма за моим плечом переступил с ноги на ногу.

— Чёрные, — сказала я, вспомнив Филумену. В глазах принца что-то изменилось, там мелькнуло, кажется, разочарование. — Светлые, — продолжала я без паузы, вспомнив Ортензию. — Русые, — это Розина. — Рыжие…

Я запнулась. Принц выпрямился на троне:

— Рыжие?

— Она что, меняет цвет волос в соответствии с сезоном? — поинтересовался король, не скрывая насмешки.

— Рыжие, — принц, кажется, никак не мог успокоиться.

— Огненно-рыжие, — провозгласила я, стараясь вспомнить об Алисии хоть что-то хорошее. Потрясающее зелёное платье… Длинная перчатка… Ожерелье… Красивая девица, что и говорить, только бледная от затворнической жизни, и веснушек совсем не видать. — Её зовут Алисия.

— Алисия, — повторил принц, пробуя имя на вкус.

— Вы не всё нам сказали, — резко заметил король.

— Зато всё сказанное — правда, — парировала я. — Принцессу зовут Алисия. Она прекрасна, умна и добра. Она ждёт Принца-саламандру.

— Отец, — по-прежнему негромко сказал принц. — Мне нужно с вами поговорить.

Пот заливал глаза. Мне отвели комнату для отдыха, довольно большую и удобную, да ещё с овальным мелким бассейном, над которым поднимался пар. Вот только дверей здесь не было, а лишь плотные занавески у входа. Поначалу я дёргалась, стеснялась и всё оглядывалась, не смотрит ли кто, а потом не выдержала. Поскорее сорвала с себя всю одежду и плюхнулась в бассейн, как это делали ящерицы.

Вода была прохладная! И ещё она была проточная, я обнаружила в одном конце бассейна дырку для слива, а в другом — холодный источник. Ближе к источнику можно было даже замёрзнуть, зато над стоком было горячо, а в центре бассейна — уютно, как в тёплой ванне. Никогда прежде я не испытывала такого удовольствия: плавать (вернее, бродить на руках, потому что было мелко) туда-сюда или просто лежать на воде, чувствуя её запах, чувствуя, как смывается противный пот, как возвращаются силы и, одновременно, как подступает дрёма. Честное слово, здесь можно жить, под этими вулканами. Алисия не будет в обиде.