Между ударами сердца - Кирилл Казанцев

Она пошла на кухню и по дороге крикнула:

– Данила, обедать!

– Не хочу, – быстро ответил мальчуган и углубился в чтение.

* * *

Юра заранее определил по карте, где ближайшая остановка к его «наблюдательному пункту». Сунувшись между пассажирами, которые скопились на задней площадке, он продрался к выходу.

Покровский быстро нашел «пожарную лестницу», но, по определенным обстоятельствам, сразу же забраться по ней не мог – возле ближайшего гаража в салатовом «Москвиче-412» копошился пожилой мужчина с толстыми очками на шелушащемся носу.

– Вот никак не могу оживить его, – посетовал он проходящему мимо Юрию.

– Да выкинуть этот хлам уже давно пора. Разве эта груда металла вообще когда-нибудь могла ездить? – хмыкнул Покровский.

– Чего ты понимаешь, малец! Когда этот автомобиль запускали в производство – опытные образцы «Москвича-412» исколесили все республики Средней Азии. И машина показала, что на многое способна.

– Возможно, в Средней Азии она и показала, – с иронией сказал Покровский. – А вот уже поздней осенью в Подмосковье такую фиг заведешь. У моего дяди точно такая была, только оранжевая. Кувалдочная машина.

– Чего?

– Кувалдой сбитая, говорю, машина.

– Не мешайте работать, – обиженно буркнул автолюбитель и спустился в яму под машину.

Юрию только это и надо было. Он быстро вскарабкался по лестнице на крышу, удобно устроился в тенистом месте, открыл свой ноутбук, вставил в юэсби-порт модем и настроился на камеру, висевшую над подъездом, где жила Юля.

Ждать пришлось не очень долго. Примерно с полчаса.

Все это время Юре никто не мешал мечтать и смотреть на экран, где высвечивалась однообразная картинка, составленная из каменных ступенек, лавочки с облупившейся синей краской, серого пыльного двора, пустой стоянки для автомобилей жильцов, железными мусорными баками. Разве что с ветвей березы на Покровского сверкала антрацитовым глазом черная ворона.

– Ну что, выйдет моя Юля, или я так и просижу тут до ночи? – спросил он у вороны.

– Кар-р! – протяжно крикнула она.

И вдруг Юра подскочил. Ведь произошло именно то, чего он так сильно ждал – Юля за руку выводила Даника из подъезда. Но за полчаса глаза у парня несколько раз слезились от налетевшего ветерка, и ему даже на долю секунды подумалось, что на экране возник образ не настоящий, а желаемый, этакий психологический мираж или своеобразная игра света и теней. Юрий протер глаза, но нет – это вовсе не мираж – так и есть: Юля вышла во двор с Даником и повела его по тропинке, которая по дуге пересекала двор. Юрий догадался, что они направляются гулять в парк.

Покровский быстро спустился с лестницы, не думая о том, попадется ли он кому-нибудь на глаза.

– Эй, молодой человек, что это вы там делали? – повысил голос владелец «Москвича», который увидел, как Юра спустился с пожарной лестницы. – Случайно не бомбу закладывали?

– Какую бомбу? О чем вы говорите. Меня там вообще не было, – нагло ответил парень и быстро побежал навстречу любимой.

– Это натуральное, неприкрытое хамство! – только и успел крикнуть Юре вслед пожилой автолюбитель.

Но Покровский не слышал его. Он догнал Юлю и Даника уже в парке. Мальчик качался на качелях. Он первый заметил приближающегося с цветами Юрия.

– Юра! Смотри, как высоко я взлетаю, – похвастался мальчик.

Юля обернулась и не смогла скрыть радости, промелькнувшей в ее глазах. «Надевать маску» холодности и неприступности было уже поздно.

– Юля, это тебе, – Юра протянул девушке букет из трех нежно-розовых роз на длинных стеблях.

Увидев на экране ноутбука Юлю, куда она с Даником направлялась, Покровский понял, что они идут в парк, где гуляли и раньше, поэтому у него было время заглянуть в цветочный магазин.

В парке имелись старые аттракционы, чудом оставшиеся от советской эпохи. Один здешний более-менее удачливый бизнесмен вложил деньги в ремонт, и сейчас у детей были цепочная карусель с верблюдами, лошадями, машинками, каретами, ездящий по замкнутому овалу паровозик со стилизованными под старину вагончиками, качели-лодочки и даже автодром с четырьмя электрическими машинками.

Данила захотел покататься на паровозике, а затем – на своем любимом «скакуне» на карусели. Этот вороной мог не только кружиться по кругу, но умел еще приподниматься на задних ногах и кричать «Иго-го». Однажды Даник скакал на нем в ковбойской шляпе, с игрушечными «наганами» в кобурах на ремне. Для него это были незабываемые минуты счастья. Тогда с Юлей и Данилой в парке гулял Илья. Он смотрел на сына с отеческой любовью, с восхищением и, конечно, немного с грустью, потому что это не видела мама мальчика и не могла видеть бабушка.

– Я буду на коне махать вам рукой, – Даник побежал на помост карусели с билетом в руке, который ему купил Юра.

Мальчишка очень торопился, а вдруг кто-то тоже захочет покататься на его скакуне – главное, занять любимое место первым.

Дети расселись по своим местам, и карусельщик обошел их, забрал билеты, а заодно посмотрел, правильно ли дети пристегнулись поясами и цепочками безопасности. И вот наконец карусель закружилась, вначале медленно, затем немного быстрее.

– Юля, смотри, я скачу! – крикнул Даник.

– Мы видим, – она помахала ему рукой.

А затем сказала Юре:

– Как хорошо, что ты пришел. Я все это время думала о тебе. Не знала, что и делать. Хотела сорваться, убежать в Москву. Но ты как будто стоял у меня за спиной и сдерживал.

– Я тоже не смог уехать из города, – признался Юра. – Из-за тебя.

Они замолчали. Юра взял ладонь девушки и тихонько сжал. Без слов они понимали чувства друг друга.

А Даник тем временем «вздыбил» своего скакуна, дернул за веревочку за ухом. Конь «заржал». Не очень громко, но отдаленно это напоминало настоящее ржание дикого мустанга.

– Илья ушел, – сказала она. – Он одержим…

– Я знаю, – перебил ее Юра, чтобы его девушка не рассказывала вслух того, чего не должны слышать посторонние уши.

Юля подняла на него свои красивые глаза.

– Он же может себя погубить. А как его спасти, я просто не знаю. И самое страшное – у него поведение наркомана. Илья мне признался, что чувствует, как у него что-то тяжелое отлегает от сердца, когда он видит, как те шарахаются, боятся, молятся, чтобы в них не попали. И он хочет это видеть постоянно. Его тянет к ним. Это безумие. А к врачу же не пойдешь, не признаешься… И я точно знаю, он в конце концов их прикончит, но как? А если его поймают…

– У Ильи сильнейший стресс, сильнейшие переживания от утраты. У него измененное сознание, навязчивая идея, порожденная состоянием аффекта. И вылечить это почти невозможно, – сказал Юрий. – Но я постараюсь ему помочь.