Пояс Койпера - Николай Дежнев

К кофе подали коньяк. Феликс взялся за свою рюмку, предложил:

— Давай на этом поставим точку! Я ведь не железный, мне тоже бывает больно, но жизнь продолжается. В комплиментах ты не нуждаешься, скажу от чистого сердца: идея шоу граничит с гениальностью. Не говоря уже о деньгах от рекламы, оно позволит взять пробу даже не состояния умов, душ! Нам предстоит понять, как далеко зашел процесс очерствения и можно ли вызвать в них отклик…

А ведь у него с Котовым один и тот же вокабуляр, думал я, слушая разглагольствования Феликса. Возможно, это не должно было удивлять, но удивило, и пренеприятно. Между тем он продолжал:

— Я всегда был против того, чтобы людей опускали ниже сточной канавы и глушили, как рыбу, динамитом пошлости, но изменить положение дел, как ты понимаешь, не в моей власти. Если посмотреть правде в глаза, надо признать, что мы имеем дело с наркоманами, подсевшими на иглу примитива и насилия. У них выработалась потребность в помоях, каждый день они нуждаются в новой дозе чернухи. Шоу поможет продиагностировать болезнь, результаты голосования будут проанализированы специалистами, тренды выявлены, симптомы описаны. Именно ради этого и стоит его проводить… — Закурил, придвинул к себе пепельницу. — Знаю, Дэн, тобой сейчас владеют разные чувства, но скоро это пройдет, и мы, как всегда, будем работать плечом к плечу.

Его мягкий, доброжелательный тон убаюкивал, я постарался в него попасть:

— Ты прав, Фил, ты, как всегда, прав, только фенечка в том, что плечи у нас разные! С моих в результате голосования может скатиться голова, а на твои невидимые погоны упасть очередная звездочка, если я правильно понимаю ситуацию. Ведь так все и будет, правда? Как опытный кукловод и жонглер словами ты ее заслуживаешь…

Было ли это на самом деле, или мне показалось, только Феликс отодвинулся от стола метров на десять и принялся меня из этого далека рассматривать. Не спеша, задумчиво. Потом расплатился по счету и извлек из внутреннего кармана пиджака сложенные в несколько раз листы бумаги. Протянул их мне со словами:

— Можешь не проверять, оригиналы! Имя из баз данных стерто.

Хватило взгляда, понять, что я держу в руках контракт Анны и расписку в том, что агентство не имеет к ней претензий. Подпись, печать, все на месте. Поднял на Феликса глаза.

Он сидел сосредоточенный и даже суровый, таким, пожалуй, я никогда его не видел. Слова ронял тяжело, словно камни:

— Слушай, Дэн, слушай меня внимательно! Знаю, тебе досталось не по-детски. Кот не тот человек, чтобы упустить добычу, которая сама идет в руки. У него свои убеждения, у меня свои. Постарайся понять, что при всем при том мы оба исходим из интересов страны. Какой народ — такие и песни, не нам их перепевать, другого народа у нас не будет. Мы не можем допустить неуправляемой ситуации, потому что за ней — пропасть, коллапс. И еще… — Он вдруг улыбнулся и сразу сделался похожим на того, прежнего Фила, кого я знал столько лет и любил. — Слышь, Серега, ближе тебя у меня друга нет!

Поднявшись, протянул мне руку. Я ее пожал. Вышел из-за стола, и мы обнялись.

Тот день, как и предшествующую ночь, я запомнил в красках и в деталях. Хотя памятью своей похвастаться не могу, она у меня избирательная. Собственная жизнь, как если бы за ненадобностью, выпадает из нее кусками. Бывает, Нюська рассказывает о том, как мы жили, а я слушаю ее и мне всё внове. Ей такая моя черта должна быть очень удобна: можно придумать любую небылицу, и я с готовностью ее схаваю, но не такой она человек. Зато, в качестве компенсации ущербности, а иначе беспамятство не назовешь, мне была дарована способность ярко помнить отдельные моменты, которые, казалось бы, ничем не примечательны. Улочка Твери, где я был всего однажды, или поворот головы виденной мною мельком на переходе метро женщины. Они отпечатались в памяти, словно фотографии, только кто нажимал кнопку камеры, остается загадкой. Стараясь объяснить себе феномен, я пришел к выводу, что стоял в эти мгновения на развилке судьбы и мог распорядиться ею по собственному усмотрению. А может, и распорядился, только проверить эту догадку нет никакой возможности, разве что в следующей жизни…

Прошла неделя, Аня так и не позвонила. Объяснения этому не искал, видел ее извиняющуюся улыбку и свое растерянное лицо в зеркале в прихожей. Помнил тот день едва ли не по минутам. И то, как настороженно на меня смотрел Феликс, тоже помнил. И по-собачьи преданные глаза официанта, когда Фил оставил ему хорошие чаевые. Все помнил, наверное, потому, что помнить больше было нечего, все словно про мое существование забыли. Да и спроси кто меня, сам бы затруднился ответить, как эту неделю жил. Должно быть, что-то читал, не понимая ни слова, смотрел, забыв включить, телевизор и старался не пить, по крайней мере много.

И такое непротивление бессмысленности жизни дало свой результат: туман в моей голове начал постепенно рассеиваться, и картинка случившегося попала в фокус. От нее веяло холодком безнадежности. Не страхом, а отсутствием иллюзий, что, возможно, много хуже. Так бывает, когда в жизни не остается места неопределенности и тебя, словно стая голодных волков, окружают голые факты. Именно поэтому и не стоит ходить к гадалкам. Куда бы ни шло, если бы они обирали людей лишь финансово, проходимки обкрадывают их еще и по судьбе. Из ветвистого дерева возможностей они выбирают один-единственный сценарий, и с этого момента, хочет того человек или нет, он начинает подверстывать под него свою жизнь. Существо, как и все мы, легко внушаемое, он перестает верить провидению и лишается остатков дарованной ему высшими силами свободы.

А еще, и это меня удивило, я ощутил, что изменения происходят во мне самом. Легко жить, когда все подряд в грош не ставишь — пусто, но легко, — и совсем другое дело, если начинаешь за что-то ценное для тебя цепляться. Я же в последнее время кое-что приобрел, чему, боясь разочарования, избегал давать определение. А Анька все не звонила и не звонила!..

Страдая дурью от незнания, чем бы заняться, я вбил в поисковик Интернета слова «Жребий фортуны» и ссылок нашлось целое море. Касались они в первую очередь астрологических примочек, включая трактат неизвестного мне аль-Бируни, но на первой же странице замелькало и название шоу, вытеснившее предсказателей на обочину. Оказалось, народ хочет знать, кто такой Сергей Денников, у которого даже нет своего сайта. Команда Котова время зря не теряла.

Среди мусора чатов попадались и солидные статьи, такие, как обзор парламентского корреспондента, посвященный прошедшим в Думе слушаниям. Засевшая на Охотном Ряду теплая компания обсуждала возможность проведения шоу, как если бы от ее мнения что-то зависело. Единственное дельное предложение сводилось к тому, что неплохо бы пропускать через такого типа голосование и претендентов на власть, но тогда стране пришлось бы жить без президента и правительства, потому как желающие рискнуть жизнью вряд ли бы нашлись.

Сайт «Жребия» я изучил более обстоятельно. Оформлен он был со вкусом, а то и с изыском. На главной странице рассказывалось о пользе таких экспериментов для общества и утверждалось, что шоу сплотит нацию и укрепит моральный дух народа. Моя фотография вместе с краткой и сильно приукрашенной биографией была помещена в специальный раздел и обведена, что настораживало, пусть тоненькой, но черной рамочкой. Я выглядел на ней серьезным и задумчивым, стоял на фоне пальмы в протокольном костюме и при галстуке. Скорее всего, Феликс вытащил фотку из картотеки клиентов, с которыми не только ему, но порой и мне приходилось выпивать, изображая из себя при этом мозговой трест. Тут же в непосредственной близости, а точнее, у меня в ногах размещалось приглашение к сотрудничеству рекламодателей, при этом скромно умалчивалось, во что им обойдется покрасоваться в моей компании на экране телевизора.