Любовь Бешеного - Виктор Доценко

— Отправишь его в цинковом гробу! — тихо прошептал Рассказов, сверкнув недобро глазами. — И сам не только сопроводишь его, но и сдашь с рук на руки цинковый гроб, а также кое-какие документы! Понял?

— Так бы и сказали сразу, что он уже покойник, — понятливо ухмыльнулся Тайсон. — Когда вылетать-то?

— Завтра! И смотри, Джерри должен выглядеть как живой!

— Так, значит, еще килограммов пятьдесят льда нужно… — как бы про себя сказал Тайсон.

— Я прошу избавить меня от лишних подробностей! — брезгливо оборвал Рассказов, вытаскивая из ящика стола пачку стодолларовых купюр. — Вот тебе десять тысяч наличными, чтобы все без задержки, остальное оплачивай кредитной картой. Перед вылетом зайди ко мне за документами. Все, вперед!

Как только Тайсон вышел. Рассказов открыл сейф и вытащил черный «дипломат». Вряд ли Бахметьев поделился с кем-либо содержанием каждого документа, а значит, он может позаимствовать из черного «дипломата» несколько листочков. Никто ни о чем не догадается… После двух часов упорного труда, Рассказов успел оценить каждый из документов и действительно отложил несколько листочков. Большая их часть касалась России…

В камере время тянулось медленно. Было уже далеко за полночь, когда Савелий, примирившись с беспрерывной болтовней, доносившейся из соседней камеры, в которой сидели четверо подвыпивших юнцов, решил поспать. Он улегся на бок вдоль деревянной скамейки и уснул довольно быстро. Ему снились тяжелые сны. Рано утром всех разбудил громкий стук железа о прутья решетки. Каждому дали бумажный стакан кофе и сандвич.

Быстро проглотив вполне приличный сандвич, Савелий запил его горячим кофе и снова повалился на скамейку, но на этот раз заснуть ему не дали: решетчатая дверь с жалобным писком сдвинулась в сторону.

— Кларк Рембрандт, выходи! — Савелий удивился, какой приятный голос, и открыл глаза: у входа стоял незнакомый сержант лет шестидесяти и добродушно улыбался.

Округлое лицо, небольшой животик, пробивающаяся седина на висках и очень добрые глаза.

— Куда, господин офицер? — спросил Савелий без всякой надежды на ответ.

— В Райкерс-Айленд, сынок, куда ж еще? — устало ответил тот. — Там ничего: жить можно.

— Жить везде можно, — усмехнулся Савелий. — Вопрос — как?

— Не скажи, — усмехнулся добродушный сержант, — попади ты в Синг-Синг или, скажем, в Стейтен-Айленд, там такое, что не дай Бог, а Райкерс-Айленд — это просто рай. — Он спокойно звякнул наручниками. — Давай-ка, сынок.

— Да не сбегу я, отец.

— Конечно, не сбежишь: я более двадцати лет в полиции, и от меня еще никто не сбежал, но положено везти в наручниках, значит — поедешь в наручниках. — Он говорил тихо, рассудительно, словно убеждал самого себя. Защелкнув наручники, сержант вздохнул: — В туалет-то тебя отвести?

— А долго ехать? — спросил Савелий, заметив, что сержанту почему-то не хочется вести его в туалет.

— Минут сорок-пятьдесят…

— Потерплю! — усмехнулся Савелий.

— Ну и хорошо, — облегченно вздохнул тот. — Пошли, что ли…

Усадив Савелия в салон «лендровера» с зарешеченными окнами, сержант сел за руль, положил рядом с собой конверт с документами и быстро завел мотор.

— Поехали, что ли?

Они действительно ехали не больше часа. Савелий с какой-то странной тоской смотрел по сторонам, словно пытаясь досыта напитаться так нежданно уходившей свободой. Его остро кольнуло чувство попусту потерянного времени…

— Извините, сэр, могу я поговорить с вами? — как можно любезнее проговорил он.

— О чем угодно, сынок, кроме того, чтобы разузнать, как сбежать из тюрьмы. И просить, чтоб я тебя отпустил, тоже нельзя! — Сержант весело рассмеялся.

— Вы сказали, что с Райкерс-Айленд мне повезло…

— Более чем, сынок.

— Не могли бы вы мне больше рассказать об этой тюрьме?

— Тебе очень повезло, сынок. — Сержант глубокомысленно кивнул. — Меня лет пять назад подранили, хотели совсем списать, и пару лет я проработал в Райкерс-Айленд, ожидая, когда комиссия пойдет навстречу и разрешит вернуться в свой участок. — Он вдруг подмигнул. — Остров Райкерс-Айленд просто напичкан тюрьмами. Их там с десяток. А сидит больше пятнадцати тысяч таких, как ты. Ты ведь, слава Богу, вообще еще, кажется, не сидел, не так ли?

— Не сидел, сэр!

— Что ж, тебе и в этом повезло: будешь ожидать суда в той самой тюрьме, где я трудился. Начальник вроде сменился, а вот его зама я очень хорошо знаю, даже перезваниваемся до сих пор: Томас Холей. Очень душевный и интеллигентный парень, с бородкой, даром что негр! Кстати, имей в виду — если что нужно уладить, когда на тебя напраслину возводят, он самый нужный и справедливый человек! Всегда выслушает внимательно, разберется… Так о чем я?

— Вы сказали, сэр, что мне повезло с этой тюрьмой, — напомнил Савелий.

— Судя по твоему судейскому протоколу, ты будешь сидеть в блоке с усиленным режимом: одноместная камера, прогулки на воздухе по часу в день, телевизор, магазин по семьдесят долларов в неделю, конечно, если деньги есть на твоем счету, два раза по пять минут в неделю можешь бесплатно звонить, а если за деньги, то и все двадцать минут! Кормят отлично, форму выдают, постель чистая, даже зубную щетку с пастой. И все это бесплатно! Чем не жизнь? — Он снова рассмеялся.

— Да, если бы не проверки! — хмыкнул вдруг Савелий и тут же пояснил: — Приятель один рассказывал: только заснешь, тебя будят на проверку!

— Не знаю, в какой тюрьме сидел твой приятель, но в этой никто тебя не будит во время проверки. Да, в сутки семь проверок, но из них ночью только две: в три и в пять. Пройдет дежурный офицер, увидит тебя, отметит и дальше идет. Зачем ему тебя будить? Разбудит зазря, а ты на него настрочишь жалобу, что, мол, жестоко с тобой обращаются в тюрьме… Нет, ни к чему все это. И мой тебе совет, сынок, постарайся побыстрее вспомнить свою фамилию. Как говорится, раньше осудят, раньше отпустят. Эх, грехи наши тяжкие!

— А что это за мост? — спросил вдруг Савелий, когда они, немного проехав по Пятьдесят девятой улице, оказались на огромном автомобильном мосту, то ли в стадии ремонта, то ли просто еще недостроенном. Над крышей «лендровера» мелькали странные железные конструкции, то сплошные, то с огромными просветами.

— Ты что, не знаешь этот мост? Странно! — Он удивленно пожал плечами.

— Просто никогда по нему не ездил… за решеткой, — вывернулся Савелий.

— Понятно! Это мост Квинсборо! Он Манхэттен с Квинс соединяет!

— Точно, вспомнил! — Савелий мысленно представил карту Нью-Йорка.

— Здесь недалеко есть аэропорт Ла Гуардия!

— И очень близко к тому месту, где ты сидеть будешь! — Сержант как-то странно посмотрел на Савелия.

— А «голубых» в той тюрьме много? — мгновенно среагировал Савелий: надо было перевести разговор на другую тему.