Золотые нити - Наталья Солнцева

– Нет.

– А… Понимаю. Это тайное убежище. Приют холостяка. – Она засмеялась.

– Ну да. Как вы догадались?

– У меня очень тонкий нюх на подобные вещи. Неплохое гнездышко!

– Вам понравилось? – Он оглядывался назад, выезжая на дорогу и стараясь не задеть кучу ржавых бочек, мокрых от воды.

– Не то слово. Все предусмотрено. Можно месяцами выдерживать осаду ревнивых жен.

– Вы непоследовательны: у холостяка нет жен, вернее, жены.

– Действительно. Зачем же вам тогда такое затерянное жилище? Прятаться от кого –нибудь? Вы тайный агент? Преступник? Или… Ну точно, как я сразу не догадалась. Вы – сексуальный маньяк. Заманиваете женщин, потом убиваете, потом… их никогда никто здесь не найдет.

– Множество их трупов зарыто на этом участке. Вы видели строительный хлам? Это маскировка… Вы правы, тут трудно найти. – Он засмеялся. – Почему мне так легко с вами? Курите?

– Иногда. Но сейчас не хочется.

– Тогда и я не буду. – Он положил сигареты обратно в карман. – Хотите дам вам совет? Никому не говорите о том, где мы были. Забудьте это место и этот дом.

– Уже забыла.

– Это единственное место, где нас никто не сможет найти. Во всяком случае, не сразу.

– Я думала, вы шутите. – Тина вздохнула. Ему сразу стало ее жалко.

– Напротив, я серьезен, как никогда. Это будет место наших тайных свиданий. – Его лицо стало напряженным. – На самом деле я не знаю, как будут развиваться события, но нам следует быть осторожными. Игра становится опасной. И это единственное место, которого никто не знает. Почти никто.

Он некоторое время молча вел машину. Мокрый асфальт блестел на утреннем солнце. Дорога была очень скользкой. На повороте, несмотря на небольшую скорость, машину занесло. Сиур с трудом ее выровнял. Повернулся к Тине.

– Вы кого-то интересуете. Это достаточно серьезный интерес, судя по всему. Я верю, что вы сами не знаете, в чем дело. Но нам нужно узнать это, и как можно скорее.

– Смотрите на дорогу.

– Вы боитесь? – Он усмехнулся. – Я хороший водитель. Вам не о чем волноваться. В данном случае у нас проблемы не с этим.

– Смотрите! – Тина повернула голову влево, оглядываясь назад. – Сколько машин.

– Похоже, наши военные решили сделать вылазку на природу. Однако много у них техники.

По левой стороне трассы, слегка впереди них, непонятно откуда внезапно появилось множество военных грузовых автомобилей, с длинными кузовами, крытыми брезентом. Они двигались плотно друг к другу, так что всем остальным оставалось только пристраиваться им в хвост.

Сзади, куда смотрела Тина, уже выстроилось большое количество легковушек. И это при том, что трасса пока не слишком загружена – раннее утро. Интенсивное встречное движение сделало обгон проблематичным.

Сиур обдумывал ситуацию. Если навстречу вылетит по мокрой скользкой полосе автомобиль, он не то что не успеет вклиниться между военными грузовиками, а это просто будет невозможно: они двигались в хвост друг другу с минимальным промежутком. Далеко впереди не видно было даже, где голова колонны.

Он попытался слегка выехать из вереницы машин влево, и еле успел увернуться от встречной «Мазды». Встроившись обратно на свое место, он чертыхнулся про себя.

– Не надо, я боюсь. Мы не успеем. Посмотрите, какая длинная колонна, я даже не вижу, где начало. Дорога скользкая.

– Нам нужно торопиться. – Сиур снова оглянулся назад. Темно-зеленая «Волга» попыталась повторить его маневр, и так же безуспешно.

Он обречено вздохнул, – машины еле ползли, – и включил магнитофон. Раздались тихие звуки сарабанды,[24]– лютня и гобой, перекликаясь, вели старинную отрывистую мелодию. Через приоткрытые стекла врывался прохладный влажный ветерок, наполняя салон запахами мокрой листвы и асфальта.

Тина испытывала странное наслаждение, – нетерпение и тревожное ожидание сливались с утренней, умытой дождем природой, которая источала великолепие красок – лиловых, белых, ярко и темно-зеленых, дышала ароматами цветущих трав и кустарников, сияла чистым бледноватым небом.

Рядом с ней находился мужчина, который волновал ее. Она испытывала удовольствие от того, как он держал руль, оглядывался назад, смотрел на нее, улыбался, хмурился, посмеивался, поглядывал на часы.

Природное благородное изящество каждого его жеста, каждого поворота головы, мимики лица, та естественная простота, с которой у него все это получалось, и над которой он не задумывался, – говорили ей больше, чем тысячи слов. Давным-давно она сделала его таким в своих мечтах, которые сама же считала несбыточными.

И теперь ей не хотелось думать, анализировать, разбираться в себе – она просто плыла на волнах своей чувственности, в которую никогда не верила, решив, что природа если чем и обделила ее, то именно этим. Она погружалась в эти волны с какой-то безысходностью, неразрывной для нее с любовью, которой она то ли не знала, то ли знала слишком хорошо.

Это было ее неразрешимой мукой – непрерывность и неразделенность любви с миром, его слезами и его великолепием, его красками, чувствами, снами и явью. Для нее все это сплеталось в мириады нитей: ярких, блестящих, тусклых, сверкающих, темных и светлых, золотых, серебристых, пестрых, унылых, радужных, которые все сходились, в конце концов, в одной точке – и эта точка, куда ведут все пути, все чаяния и надежды, жизнь и смерть, куда приходит все – точка любви. Вход.

Какою бы ни являлась жизнь, что бы ни приносила с собой, то одаривая, то отбирая, исторгая грозы или даря божественное тепло, расцветая или увядая, – всегда где-то над привычным планом бытия, который дышит, борется, верит, предается мечтам, отчаивается или не сдается, торжествует или оплакивает, – всегда над этим извечным океаном страстей человеческих сияет Звезда Любви…

На черном бархате космических далей или на голубом клочке родного неба, с редко бегущими облачками, ночью ли, днем, утром или в сумерках, – всегда она там, неугасимая, одна на всех, перед которой все равны, красавцы и уроды, хорошие и плохие, богатые и бедные…

Бывает, небо закрыто беспросветными темными тучами, когда кажется, что ни один светлый лучик уже никогда не пробьется, – но все равно, выше туч, выше всего на свете, там есть Она – Звезда Любви, сияющая над мирами. И рано или поздно, в конце всех путей и странствий, каждый принесет на ее алтарь свое сердце… Обретая этим все, о чем грезил и к чему тщетно стремился, чего желал и чему не мог найти названия, ради чего претерпевал муки и испивал до дна чашу страданий, узнавал сладкий вкус победы и горечь поражений, владея изобильной роскошью всего созданного и чувствуя себя нищим… «Тайна сия велика есть»…