Озимый цвет - Александра Елисеева

Заступничество Лили удивило, но не слишком. Она ведет себя в соответствии с выбранной ролью. Один Пламенный ведает, что у компаньонки в голове. Есть ли хоть что-то, что заботит ее выше собственных интересов?

— Вы совершенно правы, миледи. Я никак не могу подкрепить свою уверенность, что от спин двух очаровательных дам, приехавших в замок, тянется ниточка в Берльорд. Но прошлое леди Араны не скрыто за семью печатями. Оно ославило ее на всю Арманьелу.

— Моя вина так и не была доказана, — ощущая ком в горле, сказала я. — Это все слухи и домыслы.

— Во всяком слухе есть доля правды.

Я смахнула с лица упавшую прядь и невольно коснулась рукой щеки. Только ощутив на коже влагу, я осознала, что у меня текут слезы. Сердце раздирала боль, а из души словно вырвали кусок, не позаботившись залечить рану. У меня просто не осталось сил, чтобы бороться с чужим предубеждением.

— Арана… — пробормотала Лили и протянула мне шелковый платок.

Я вытерла слезы и посмотрела в холодные глаза Ристриха.

— Браво! — зааплодировал он. — Я же говорил, у вас талант.

Я подскочила и швырнула злосчастный платок в его сторону. Шелк мотыльком приземлился на камзол князя. Не глядя на него, я выбежала из столовой. Громкие шаги прозвучали гимном незаслуженного поражения.

— Арана! — окликнула меня Лили, но я не вернулась и пробежала мимо ошарашенного лакея, несущего поднос с бокалами вина. Хрусталь предупреждающе зазвенел, но не разбился. Напиток расплескался, и несколько бордовых капель упали на пол. Слуга облегченно вздохнул.

Я выскочила в коридор, проскочив мимо ничего не подозревающих стражей, и остановилась в одной из галерей, где села на пол, как любила делать, будучи маленькой девочкой, и, пока никто не видит, обхватила руками ноги. Уткнувшись носом в колени, я затряслась от рыданий. Мне стало больно. Ужасно больно от всей этой несправедливости и обидно, как тогда, когда Хейн стащила ледяные шарики с фруктами, а наказали меня.

Я не сразу услышала шаги.

— Не следовало бы вам сидеть на холодном, миледи, — проворчал Ристрих. — Все-таки на ваших плечах еще лежит обязанность продления рода.

Я не пошевелилась. Плевать я хотела на наследников Нерстеда! Он вообще не заслужил права прикоснуться ко мне, не то что требовать от меня сына.

Послышался скрип досок, и я ощутила, как рядом тяжело опустился Ристрих. Не верится, что князь позволил себе усесться на пол! Это ведь совершенно возмутительно поддаваться чувствам, не так ли? А Ино слишком привык следовать правилам…

— Простите, огненная. Похоже, я действительно погорячился.

Кто же заставил его извиниться? Нет, Ари, не нужно ему верить. Чем больше откроешься, тем больнее будет потом… Удивительно, но не Нерстед, притворявшийся камердинером Тейтом, похож на росомаху — символ своего рода, а Ристрих. Он, как и этот хищник, любит нападать из-за спины.

— Арана, возьмите.

Я всхлипнула, ненавидя себя за то, что он стал свидетелем моей слабости.

— Огненная, пожалуйста, посмотрите на меня…

— Уходите. Не хочу вас видеть, — пробурчала я.

— По крайней мере, вы со мной заговорили. — Я почувствовала в его мягком, обволакивающем голосе улыбку.

Моей щеки коснулся холодный шелк, и я подняла голову, столкнувшись взглядом с князем. При дневном свете его обычно зеленые глаза отливали синью. Осторожными движениями он принялся вытирать слезы с бархатной поверхности моих щек, очертил уголком платка скулы, осторожно провел мягкой тканью возле глаз.

— Я схожу с ума, не понимая, что мне делать, — тихо произнес он. — Сердце твердит мне, что вы говорите правду, а разум требует выбросить вас из своей жизни и забыть. Но я не могу. Больше не могу.

Его губы впервые прикоснулись к моим без напора, бережно поймали вдох, и я ощутила сладкий привкус пьяной вишни, которую кондитер добавил в десерт. Ино медлил, давая мне время, чтобы отстраниться или убежать, да что угодно сделать, чтобы не совершать того, чего не следовало, но я не смогла. Я не обожгла его лицо пощечиной, как поступила бы любая благородная женщина, и из моего рта не вырвалось ни одного обвинения. Наверное, с правилами было покончено еще тогда, когда я переступила порог хранилища и стащила книгу. Я никогда не могла жить так, как от меня хотели окружающие.

Его руки обхватили меня и прижали к себе, его губы слизали последние выступившие слезы, как сладкую карамель. Меня обволакивал его густой запах, как аромат хвои в еловом лесу.

— Ари… — пробормотал Ино, трепетно целуя мою кожу и пропуская сквозь пальцы волосы. — Моя огненная девочка…

Он прижал меня к себе, заключая в объятия. Я неожиданно уловила винный запах и ощутила, что его одежда влажная и терпко пахнет виноградом.

— А… почему у вас рубашка мокрая? — невпопад спросила я.

Грудь Ино затряслась от смеха.

— Оказывается, Лили тоже можно вывести из себя.

Ничего не понимая, я растерянно посмотрела в его улыбающиеся глаза. Взгляд Ино Ристриха был теплым, как арманьельское солнце. Интересно, сколько продлится это наваждение? Как быстро он отпрянет от меня вопреки тому, что случилось?

Я сбросила с себя его руки, поднялась с пола и подошла к окну, сквозь которое просматривался парк замка. После дождя, оросившего землю, зелень словно засверкала. Зацвели нежные, привезенные с юга гортензии, распушившиеся белыми облаками возле тропинок, и распустились синие крокусы, подставившие венчики солнцу.

Я сделала вдох, приказывая себе собраться.

— Не смейте прикасаться ко мне больше.

— Но я не сделал ничего против вашей воли, — нахмурился Ристрих.

— Это не важно. Я замужняя женщина и должна думать о своей репутации, а вы, — повернулась к нему, — не мой муж. — Не давая ему время что-либо сказать, я продолжила:

— Решите уже для себя, как относиться ко мне. Ино, либо верьте мне, либо нет. Третьего не дано. Ничего не говорите, — приложила палец к его губам. — Пусть это будет хорошо обдуманное и взвешенное решение. Мне надоело, что вы вертите мной и моими чувствами, как вам вздумается. Не нужно приносить мне еще больше боли.

— Хорошо, — кивнул князь. — Вы правы.

— Как вы нашли меня?

— Вы забыли о стражах? В замке все еще затаился убийца. Они приглядывают за вами, хотя вы и не жаждете их компании.

Я прикусила губу, раздумывая, спросить или нет, но наконец решилась:

— Что вы имели в виду, когда намекали в день убийства Лукаса на мое времяпрепровождение ночью?

Его брови приподнялись. Внезапно заданный вопрос удивил князя.

— На то, что даже надень вы невзрачное платье, вас все равно легко издалека узнать по красным волосам. Почему вы убежали, когда я звал вас той ночью?