Молния среди леса - Константин Малахов

Доктор ограничился кивком и мне этого хватило. Поляна оказалась необычной: вся в каких-то кочках, ветках и лишь подойдя вплотную я понял, что это за место. Мои мысли опередил голос Корнея Аристарховича:

– А вот и кладбище.

Мы оба замерли на границе леса и открытой местности. Словно два зверька, решающие можно выходить или нет. Я не скажу, что было жутко от того, что перед нами кладбище. Когда перед тобой две опасности и одна из них, пускай глубинная, привитая легендами, но невидимая, а вторая где-то рядом хрустит кустарником – реальная берет верх. Однако, не одни мы готовились выйти из чащи. Ровно напротив, на другом конец поляны снова раздалось жуткое бормотание. Фонарь я к тому времени потушил и поэтому различил мерцающие два красных огонька. Они словно плыли в воздухе, на какой-то непонятной темной туче. Мы доктором стояли не дыша. Нечто вышло на середину кладбища, остановилось, шумно втянуло носом воздух.

– Медведь! – шепотом вскрикнул я и повернулся к доктору.

Тот сохранял молчание, продолжая пристально следить за зверем. Это действительно был медведь. Когда он шагнул еще ближе к нам, мои пальцы сжали ручку сумки. Зверюга вальяжно сделал пару шагов, снова принюхался и пошел вдоль опушки, минуя нас.

– Это дождь, – непонятно сказал Корней Аристархович, – но нам надо уходить. Двигаемся внутри леса.

Снова мокрые ветки и ужасное ощущение кого-то за спиной. Кого-то опасного.

– Погодите, Митт, – позвал Костомаров.

Мы стояли, восстанавливая дыхание, и смотря друг на друга. С носа у меня капала вода, словно из прохудившегося крана, но не было желания даже тянуть туда руку.

– Вокруг одни болота, – в паузах между дыханием сказал док, – найдите себе посох и проверяйте тропу. Если кто-то из нас попадет в трясину – это конец.

Он сделал паузу и добавил:

– Особенно, если это будете вы.

Посох я нашел, сломав ветку, но о том, что она ломается с громким треском, я понял уже после. Снова тяжелая поступь хозяина русского леса.

– А что если бросить в него вашу гранату? – спросил я. – Может это остановит его на время, пока мы сможем удалиться?

Док снова кивнул. Мы словно поменялись ролями и теперь я предлагал решения. Хотя, скорее всего, доктор просто смертельно устал.

Гранату я кинул в направлении звука, не став ждать пока увижу его источник, в надежде что запах если не отпугнет зверя, то привлечет его. Мы снова побрели вперед. Я тыкал своей палкой перед собою, причем с каждым десятком пройденных шагов эти движения были все апатичнее. Уже безо всяких жестов учтивости я предлагал привалы. Несколько минут и снова в дорогу, которая выглядела так, словно мы бродим в огромной черной комнате. Может мы крутились на пятачке – понятия не имею. Медведя не было слышно, но инстинкт убраться подальше, нашептывая «Еще. Еще немного, на всякий случай».

Дождь ослабевал, как и мы. Я уже безо всякого объявления остановился, повиснув на своем посохе. Собрал все силы в кулак лишь для того, чтобы повернуть голову к доктору. Он тяжело дышал, выглядел измученным, но смотрел на меня твердо. Русские не сдаются.

– Думаете ушли? – отрывисто спросил я.

Корней Аристархович покивал:

– Думаю да. Дождь на нашей стороне, собьет запах. Как вы, – он задохнулся и сделал несколько глубоких вдохов, восстанавливаясь, – как вы отнесетесь к остановке прямо здесь?

«Полностью принимаю ваше приглашение, сударь!» – сказал я, но лишь в мыслях, сил хватило только на согласное мотание головой.

– Но нам надо сделать подстилку, – добавил док и осмотрелся. – Я сам готов рухнуть прямо на этом клочке земли, но мы промокли и сон на сырой земле добьет нас не хуже медведя. Только не так болезненно.

Я не стал отвечать. Найдя ближайшие еловые ветки я вяло, будто тот же медведь, подтянул их к себе, пытаясь сломать. Даже не помню, как это получилось, как доктор умудрился срубить где-то еще веток, как мы уложили их под каким-то кустом и, накрывшись кто чем мог, уснули.

В этот раз меня разбудил холод. Я, не открывая глаз, пытался натянуть на себя хоть что-то, скрутится еще в более тугой комок, дабы сберечь драгоценные крупицы тепла, но не получалось. Веки не хотели разлепляться, голова звенела, словно колокол принявший удар. Все вокруг было каким-то расплывчатым, словно в тумане. Протерев глаза, я увидел, что окружение изменилось. Во-первых, был рассвет и непроглядная мгла отступила, во вторых – дождь сменился туманом. Вместе с этим немного потеплело, а свою дрожь я отнес к промокшей одежде. Где-то внизу застонал Костомаров. Он с трудом сел, помотал головой, словно после жесточайшего похмелья, и приложив усилия посмотрел на меня.

– Неплохая будет заметка для вашего альманаха, Митт, – просипел доктор и откашлялся.

Я кисло усмехнулся.

– Хотелось бы знать, где мы, – разминая шею сказал Костомаров.

Действительно, а где? Вокруг все превратилось в место, которое любят рисовать в сказках – чаща, болота, туман. Правда в этих местах обычно все пропадают. Гинут.

– Куда же нам теперь идти? – спросил я, продолжая оглядываться, словно ждал какого-то чудесного явления.

Док инспектировал свою одежду, не сразу было понятно услышал он мой вопрос или нет.

– Есть несколько вариантов, – не отрываясь от дела сказал Костомаров, своим традиционно спокойным голосом. – Мы можем попробовать вернуться в деревню. По компасу мы найдем направление, хоть это будет и непросто. Была еще мысль вернуться на кладбище и поискать в его окрестностях те самые источники света, в которых мы можем найти помощь. Однако, здесь рядом бродят опасные звери, не побоюсь уже уверенно сказать – охраняют. И стыдно признаться, но наш поход ночью был таким бурным, что я не знаю, в какой стороне кладбище.

– Есть еще третий вариант, док, – внезапно севшим голосом проговорил я, смотря в одну точку. – Это взять вещи и бежать.

– Простите? – удивленно поднял взгляд Костомаров и осекся, увидев мое выражение лица.

А замереть было от чего: из тумана вновь выплывали красные точки. «Какой-то дьявольский зоопарк», – подумалось мне.

Внезапно эти огоньки ускорились и из молочной занавесы тумана выскочил волк! Он не был нацелен на нас, рванул куда-то в сторону, затем резко остановился зарычал, замотал головой. Эта нетипичность поведения вконец меня обескуражила. Бешеный он что ли?

Слух сообщил мне, что Костомаров поднялся на ноги.

– Уходим, док, – повелительно сказал я, закидывая за спину рюкзак и хватая сумку.

Корней Аристархович не возражал и быстро, как только мог, зашагал за мной. Видно было плохо, я лихорадочно тыкал своим посохом, но иголки и листья пружинили и ослабляли уверенность, что под ними твердая почва. Действие адреналина заканчивалось и в голову полезли упаднические мысли, вроде той, что мы заблудились очень серьезно. Услужливая память тут же подбрасывала истории о навсегда сгинувших в чащах людях, о том, что туризм в таких местах для неподготовленного человека равен смерти. И ни одной оптимистичной ноты. Волнение взяло под контроль мой мозг. Я не думал, просто шел, опасаясь, что у меня начнется истерика. Если бы не стыд перед доктором, то, наверное, и началась бы. А ему что, он уже давно распрощался с жизнью, какая разница – умереть в деревне или в лесу?