Ричард Длинные Руки - вильдграф - Гай Юлий Орловский

Все еще не веря своим глазам, она нерешительно протянула руку. Я небрежненько опустил на ее ладонь рубинью голову вместе с золотой цепочкой.

– Откуда… – прошептала она потрясенно, – это у вас?

– У мага взял, – сообщил я.

– У мага? Вы у мага взяли ту, на серебряной цепочке…

Я отмахнулся.

– Да у вас магов, хоть… гм… Это у другого взял. Который постарше. И поважнее, скажем так. Ему все равно не понадобится.

– Это как? – спросила она.

– Ему уже ничего не понадобится, – пояснил я.

– Почему?

– Отрекся от мирских благ, – сказал я туманно, но высокопарно. – Хоть и не по своей воле, но все же совершил благородный поступок. Умный был человек, как всем казалось, но зачем-то решил доказать некую истину кулаками и вообще грубой силой… Как не стыдно? Да еще кому, мне! Простому, как этот мир, воину.

Она чуть вздрогнула и зябко повела плечами.

– Начинаю догадываться…

– Я же простой человек, – сказал я скромно. – Теперь нет в вашем королевстве верховного мага. Безмагье. Там у него в кладовке много таких камешков… было. Я их раздал бедным. От щедрот. Я щедрый, когда отдаю не свое.

На ее бледных аристократических щеках проступил румянец. Я не знал, выругается или даст по морде, однако она взглянула как-то непривычно для нее беспомощно.

– Если вам такое удалось, – произнесла она тихо, – то я даже не знаю. Такого у нас не случалось. Кто вы?

Она все еще держала на ладони рубин, но смотрела мне в лицо. В ее темных прекрасных глазах владычицы и повелительницы выражение изумления и даже испуга медленно уступало чему-то новому.

Я торопливо поклонился и отбыл с такой величавой поспешностью, что почти бежал. Мне кажется, она провожала меня сердитым взглядом. Возможно, я должен был как-то попытаться остаться, старая, как мир игра, но я же варвар, что значит – дурак в таких сложностях, потому поскорее прочь – красивый и с гордо выпрямленной спиной: кочевники – все аристократы, принцы и короли степей.

Пуганая ворона куста боится, и хотя магистр заверил в свое время, что Ледяные Иглы – великая редкость и ценность, только у королей и магов, да и то мало, все берегут на самый крайний случай, но я все равно поднялся выше облаков и летел над этим белым заснеженным полем, представляя, что внизу зима.

Даже если не увижу внизу проруби, все равно мимо Великого Хребта не пролечу. Солнце светит ярко, обжигает лучами бок и щеку, даже самый неумелый горожанин в таких условиях не собьется с направления.

Далеко впереди показалось быстро приближающееся темное пятнышко. Пуганая ворона всего боится, я сразу же всмотрелся со всей тщательностью, сердце ушло в хвост и в пятки: навстречу неспешно летит чудовищный змей, похожий на гигантского ската из жидкой стали.

Я трусливо снизился, хотя крылатый монстр и так идет намного выше меня. Не только воздух, пространство прогибается под этим чудовищем. Я смотрел устрашенно, такому я на один зуб, непонятно, что это за зверь, зачем… хотя одна догадка есть, есть.

Возможно, их создали для единственной цели: охранять континент от нападения сверху? И реагируют они только на что-то особое, пусть даже не на одну цель, а на пять или десять. Сейчас они исчезли, а этот вечный страж продолжает патрулирование, питаясь энергией солнца…

Может, мелькнула мысль, не солнца, а гравитации или чего-то покруче. Что это я к своему уровню подлаживаю. Правда, а разве можно иначе?

Монстр прошел высоко надо мной, не обращая внимания на такого комара, я перевел дыхание, но сердце еще долго колотилось, как овечий хвост.

Внизу в снежной равнине появились как бы проталины, то зеленые, то желтые, однажды мелькнуло серо-голубое. Заинтересованный, я снизился, так и есть, леса и пустыни остались слева, я иду над глубоко врезавшейся в берег бухтой.

Вода серо-голубая, дальше к открытому морю тянется уже с зеленоватым оттенком. У самой кромки можно рассмотреть большие лодки рыбаков. Все, в основном, вдоль берега, не выпуская его из вида. Не только рыбаки, но и все мореплаватели – такова эпоха.

Весь мир знает четко, что земля плоская, а там за краем земли живут ужасные драконы, а еще дальше – мрачный обрыв в бездну, на самом дне которой то ли три кита, то ли слоны на черепахе…

Подплывать слишком близко к краю считалось кощунством и преступлением. Команды грозились вешать капитанов, которые рискуют слишком приближаться к краю земли. В данном случае, к краю воды.

Здесь все еще верят, что Юг совсем рядом, но скрыт колдовским туманом, а так до него можно бы доплыть за половину суток.

Лишь на самом Юге, где мудрецы ушли в поисках истины чуть дальше, и потому корабли там строят настоящие океанские, знают, что все мы живем… по крайней мере, на выпуклой земле. В шарообразную и разум отказывается верить, и чувства не могут такую дикость представить, но выпуклая… да, это подходит. Это еще недостаточно дико, чтобы отвергать с ходу.

И вот это крохотное допущение, что земля не плоская, а выпуклая, сразу невообразимо расширяет и горизонты, и человеческие возможности. В том числе и необходимость строить большие корабли, на которых можно жить долгое время, чтобы доплыть и заглянуть за кажущийся край земли.

А также это крохотное допущение говорит о том, что раз край земли лишь кажущийся, то дальше могут быть острова и другие земли, где нас ждут неслыханные богатства, сокровища, волшебные вещи, дивные народы, магические животные и райские птицы…

Я старательно вживался в это мировоззрение, чтобы не слишком выглядеть дураком или сумасшедшим, а Великий Хребет с каждым часом полета приближается грозно и неумолимо, словно всемирное оледенение. Я всмотрелся в уходящие в стратосферу вершины, скорректировал по ним курс. Макманус говорил, что огры живут в точке пересечении Хребта с океаном.

Уже отсюда вижу, как неспешно и царственно поражающая воображение громада Великого Хребта опускается в океан, а там еще долго идет по морскому дну, гордо показывая миру острые вершины, грозные пики и недоступный даже птицам скалистый гребень. И лишь когда скрывается из виду, постепенно уходя на далекое дно, еще долго видно сквозь толщу воды эту каменную стену, словно бы высеченную из единого куска сверхпрочного гранита.

Жилища огров, как я понимаю, в той части, что возвышается над водой. Сами огры, по словам Макмануса, промышляют рыбной ловлей и охотой на морских чудищ, а вовсе не поеданием людей, как им приписывают.

Воздух теплый и влажный, ноздри поймали едва уловимый аромат морской соли. Я высунул язык, пробуя, в самом ли деле все такое соленое, крылья с удовольствием опираются о плотный воздух, над океаном и вблизи его он держит лучше, чем сухой и накаленный над знойными барханами.

Я приближался к возвышающейся над водой скальной полосе, похожей на волнорез, медленно и неспешно, высматривая место, где опуститься.