История Османской империи. Видение Османа - Кэролайн Финкель

После победы Селима 1 над мамлюками, империя получила подданных, исторические традиции которых отличались от исторических традиций народов, завоеванных турками до этого момента. Военные кампании против Византии и христианских государств Балканского полуострова в какой-то степени были инспирированы риторикой «священной войны», согласно которой долгом мусульман являлось расширение сферы господства ислама за счет территорий, принадлежавших неверным. В Малой Азии лишь часть государств, аннексированных османами, была населена такими же, как и они сами, тюрками и мусульманами, то есть людьми, имевшими такие же культурные традиции. Население территорий, принадлежавших мамлюкам, требовало иного подхода, поскольку эти новые подданные Османской империи хотя и являлись мусульманами, но были арабами, культурные традиции которых весьма отличались от османских и имели более длительную историю.

Завоеванные мамлюками земли вскоре были реорганизованы в провинции Османской империи. Была поставлена цель установить такие отношения, которые способствовали бы тому, чтобы новые подданные поверили в «естественность» османского порядка. В преамбуле к обнародованному в 1519 году своду законов сирийской провинции Триполи высказывалась идея того, каким образом султан намерен узаконить свою верховную власть. В ней утверждалось, что этой провинцией прежде управляли «тираны» (т. е. мамлюки), которых Всевышний лишил власти, чтобы даровать ее более достойным правителям, османам. Далее говорилось о том, что мамлюки неправильно распорядились теми полномочиями, которыми их наделил Всевышний. И напротив, османское правление под руководством султана, наделенного многими качествами, которые обычно приписывали Всевышнему, введет провинцию в эру справедливости.

Назначение на административные должности видных членов поверженного режима стало еще одной хитростью, примененной османами для того, чтобы облегчить процесс захвата власти. Губернаторами провинций Дамаск и Египет султан Селим назначил людей, которые пошли на сотрудничество с турками (Джанбарди аль-Гхазали, который при мамлюках был губернатором Дамаска, снова получил этот пост, а бывший мамлюкский губернатор Алеппо, Хайр Бак отправился в Каир в качестве губернатора Египта). Однако вскоре после смерти Селима Джанбарди аль-Гхазали возглавил мятеж против своих новых хозяев, объявив себя властителем и вступив в дипломатические сношения с рыцарями-госпитальерами Родоса, от которых он пытался получить военную и морскую поддержку. Проявившаяся таким образом слабость османской власти в недавно завоеванном государстве мамлюков, которое находилось всего в нескольких днях плавания от острова, стала еще одним стимулом, подтолкнувшим Сулеймана к завоеванию Родоса. На подавление мятежа он направил целую армию, и в конечном итоге Джанбарди был убит. Хайр Бак умер в 1522 году, и его преемником на посту губернатора Египта стал родственник Сулеймана, Чобан («Пастух») Мустафа-паша, которому в 1524 году пришлось пресечь попытку восстановить Мамлюкский султанат и стать его владыкой, предпринятую еще одним османским губернатором, Ахмедом-пашой. Сулейман счел это настолько тревожным сигналом, что направил в Египет своего фаворита, великого визиря и зятя, Ибрагима-пашу (женатого на его сестре, Хатидже Султан), предоставив ему полномочия губернатора этой провинции и поручив восстановить в ней закон и порядок, а также надзирать за введением в действие разработанного для нее свода законов.

Ибрагим-паша родился в городке Парга, находившемся на берегу Ионического моря напротив острова Корфу, и был подданным Венецианской республики. После того как турки захватили его в плен, он служил в доме Сулеймана в Манисе, когда тот был принцем-губернатором Сарухана. После своего восхождения на трон Сулейман почти сразу же публично продемонстрировал свое расположение к Ибрагиму, построив ему великолепный дворец на Ипподроме, в Стамбуле[17]. После смерти Селима его великий визирь, Пири Мехмед-паша, первое время оставался на своем посту, но потом Сулейман назначил на его место Ибрагима. Такое продвижение человека, который не занимал пост визиря, а был лишь старшим придворным, было чем-то экстраординарным.

После мятежей в Сирии и Египте переход от правления мамлюков к правлению Османской империи осуществлялся с большей осмотрительностью. Египетский свод законов 1525 года отличался своей мягкостью и должен был успокоить местное население, а также защитить его от любых злоупотреблений со стороны чуждых ему османских военных. Как только внутренняя обстановка стабилизировалась, а от недовольных удалось откупиться, чтобы в обозримом будущем не возникало никаких разногласий, Османское государство смогло приступить к извлечению выгод из доходов Египта, который, по выражению одного современного историка, был «драгоценным камнем в короне Османской империи и незаменимым источником ее финансовой стабильности». Османская провинция Египет, какдо этого Мамлюкское государство, несла ответственность за организацию ежегодного паломничества мусульман в Мекку, но даже после удержания части доходов, необходимой для выполнения этой задачи, а также для финансирования ремонта и содержания священных для мусульман мест, оставались весьма значительные излишки, которые надлежало ежегодно отправлять в центральное казначейство в Стамбуле.

Как только Ибрагим-паша создал в Египте прочную основу для османского правления, появилась возможность предпринимать более энергичные усилия, направленные на защиту торговых и территориальных интересов империи в Аравийском и Красном морях, а также в Персидском заливе. Благодаря военно-морской помощи, которую во времена Баязида II империя оказывала мамлюкам, турецкие капитаны были в определенной степени знакомы с этими акваториями. Когда мамлюки еще правили Египтом, португальцы направляли свои эскадры в Красное море, а ставшая следствием этого потеря доходов от торговли пряностями оказала неблагоприятное воздействие на египетскую экономику. Ибрагим надеялся сделать Красное безопасным для османского судоходства и приказал готовить эскадру в Суэце под командованием Селмана-реиса, который составил доклад, включавший длинное описание португальских анклавов на берегах Индийского океана, и многочисленных богатств Йемена, и портов Красного моря, и рекомендовал перейти к наступательной стратегии завоеваний.

Еще одним моряком, выступавшим за более агрессивную политику в Индийском океане, был мореход и картограф Пири-реис, который командовал частью эскадры, осуществлявшей снабжение сухопутных войск Селима I, напавших на Египет в 1516–1517 годах, а в 1524 году был лоцманом Ибрагима-паши во время его плавания в Египет. Пири-реис представил Селиму карту мира, которую он сам изготовил, а также составил морской справочник, «Kitab-i Bahriyye» («Книга мореплавания»), представлявший собой подробный перечень навигационных сведений о морях и побережьях Средиземноморья, начинавшийся с анализа деятельности португальцев в Индийском океане. Когда в 1525 году Ибрагим вернулся в Стамбул (проведя всего несколько месяцев в Египте), он представил вниманию Сулеймана новую редакцию этого справочника, надеясь на то, что султан разделит его представления о том, какой должна быть экспансия в Индийском океане. Энергичный преемник Ибрагима на посту губернатора Египта, Хадим («Евнух») Сулейман-паша (который целых двенадцать лет оставался губернатором этой провинции) усилил Суэцкую эскадру, она должна была дать ответ португальцам, нападавшим и на суда с паломниками и на купеческие суда, заставляя турок опасаться того, что они оккупируют святые места. Но на все призывы к Стамбулу начать действовать следовала лишь весьма сдержанная ответная реакция. Вызов превосходству португальцев в Индийском океане планировалось бросить в 1531 году, но сроки пришлось перенести из-за того, что пушки и боеприпасы понадобились в Средиземном море. В 1531–1532 годах, при несомненном подстрекательстве со стороны Хадима Сулеймана, турки приступили к строительству канала между Красным морем и Нилом. Планировалось, что этот канал обеспечит альтернативный маршрут для торговли пряностями, который будет вне досягаемости португальцев. Согласно записям в дневниках венецианского архивариуса и летописца того времени Марино Санудо, над осуществлением этого проекта трудились тысячи людей, но он так и не был завершен.