Петербургские ювелиры XIX – начала XX в. Династии знаменитых мастеров императорской России - Лилия Кузнецова

Неизвестный художник запечатлел на миниатюре, занимающей крышку табакерки А.Н. Голицына, панорамный вид на обширный господский дом в Гаспре, раскинувшийся перед ним сад и виднеющиеся вдали горы и лазурное от голубизны небес море. Поскольку князь гордился древностью своего рода, происходящего от Гедиминовичей, то, помимо мозаичного герба Голицыных на дне, гербовые щитки разрывали по борту цепь готических арочек, и на передней стенке виднелся скачущий на белом коне воин с поднятым мечом герба Великого княжества Литовского (см. рис. 9 вклейки).

Кейбель выполнял для Двора самые разнообразные работы, включая реставрацию оружия из личной коллекции Николая I, хранившейся в Царскосельском Арсенале[261] а в 1841–1846 годах занимался оправой в золото резных камней из коллекции Эрмитажа.[262]

В 1840 году к бракосочетанию первого внука Николая I мастер исполнил из золота 85-й золотниковой пробы ещё один дежёне из одиннадцати необходимых для завтрака предметов, общий вес которых составил почти десять килограммов благородного металла. Через четверть века, 28 октября 1866 года, драгоценный сервиз, верно послуживший цесаревичу Александру Николаевичу и его супруге Марии Александровне, стал их родительским подарком новобрачным в день свадьбы сына-престолонаследника Александра Александровича (будущего императора Александра III) с датской принцессой Дагмар, при переходе в православие принявшей имя Марии Феодоровны.[263]

В 1850 году мастер сделал новый фельдмаршальский жезл, пожалованный генерал-фельдмаршалу графу Ивану Фёдоровичу Паскевичу.[264] Прославленный военачальник, некогда сопровождавший юного великого князя Николая Павловича в завершающем воспитание будущего самодержца путешествии по России и Западной Европе, получил немало наград за успешные боевые действия. Любезный читатель, конечно же, уже вспомнил о победе над Аббас-Мирзой, что так облегчило ужасное положение русского посольства, доставлявшего от имени императора Николая I хрустальное ложе в подарок шаху. Тогда, в сентябре 1826 года, виновник торжества Иван Фёдорович Паскевич получил исполненную, скорее всего Кейбелем, золотую с бриллиантами и лаврами шпагу с надписью: «За поражение персиян при Елизаветполе», а через полгода, сменив Алексея Петровича Ермолова, стал командующим Отдельным Кавказским корпусом и главноначальствующим на Кавказе. За взятие Эривани в октябре 1827 года Ивана Фёдоровича наградили орденом Св. Георгия 2-й степени, а через полгода полководец смог заключить весьма выгодный Туркманчайский мирный договор, и к России отошли Эриванское и Нахичеваньское ханства. Довольный Николай I вскоре возвёл своего бывшего ментора и «отца-командира» с нисходящим потомством в графы Российской империи, да ещё с почётной титульной прибавкой «Эриванский». Вскоре разгорелась русско-турецкая война 1828–1829 годов. Одна за другой пали сильно укреплённые крепости Карс, Ахалкалаки, Хертвис, Поти и Ахалцык. За Эрзерум граф И.Ф. Паскевич-Эриванский получил орден Св. Георгия 1-й степени, а в день подписания Адрианопольского мира произведён в генерал-фельдмаршалы. Затем была восставшая Польша. За её усмирение, закончившееся взятием Варшавы, обрадованный властелин сделал победителя в сентябре 1831 года не только наместником Царства Польского, но и превратил в потомственного князя Российской империи с титулом Светлости и дополнительной почётной приставкой «Варшавского».

Николай I пожелал в назидание потомству устроить в Зимнем дворце Фельдмаршальскую залу, украсив её портретами «титульных» полководцев, удостоившихся почётной приставки к своей родовой фамилии: графа Петра Александровича Румянцева-Задунайского, светлейшего князя Григория Александровича Потёмкина-Таврического, графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского и светлейшего князя Италийского, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова-Смоленского, графа Ивана Ивановича (Иоганна-Карла-Фридриха) Дибича-Забалканского и графа Ивана Фёдоровича Паскевича-Эриванского и светлейшего князя Варшавского. Остававшаяся свободной ниша должна была вдохновлять молодых воинов на грядущие подвиги, не менее славные, нежели свершённые прославленными героями предшествующих поколений.[265]

Известный русский художник Пётр Васильевич Басин успел выполнить эскиз порученного ему портрета Паскевича, однако в июле 1833 года самодержец лично пожелал, чтобы его «отца-командира» увековечил на холсте немецкий живописец Франц Крюгер. По заботливо присланным в далёкий Берлин нужным размерам будущей картины модный художник, особенно мастерски изображавший коней и всадников, написал заказанный ему «колоссальный и превосходно выполненный» портрет князя Паскевича, сразу же вызвавший восторженные отзывы на выставке, устроенной в столице прусского королевства перед отправкой готовой вещи в Россию. Видевшие полотно Крюгера, самим мастером оценённое в четыре тысячи экю серебром, восхищённо описывали эффектное творение иноземца: «Знаменитый полководец изображён на поле брани; он орлиным взором окидывает даль; в руках у него фельдмаршальский жезл, шинель брошена на пушку».[266]

В Пасхальную ночь 1849 года чрезвычайно торжественно, в присутствии императорской семьи, до четырёх часов утра проходило освящение Большого Кремлёвского дворца, возведённого по проекту архитектора Константина Андреевича Тона. По окончании красивой церемонии Николай I получил срочную депешу от юного австрийского императора. Франц-Иосиф умолял союзника о помощи, поскольку сам был не в силах справиться с венгерским восстанием, участники которого под командованием Гергея уже угрожали захватом Вены. Самодержец внял просьбам о спасении Австрийской монархии и тут же подписал приказ о походе русских войск[267] во главе с прославленным фельдмаршалом ветераном Паскевичем-Эриванским. После поражения под Коморном тридцатитысячная армия мятежников-венгров, борцов за независимость своей несчастной от засилья Габсбургов родины, сдалась Паскевичу, которому отныне должны были по повелению довольного Николая I воздавать воинские почести, ранее приличествовавшие по сану лишь государю. Не отстали в наградах победоносному предводителю русских войск и союзники. Вскоре приспел важный юбилей славного военачальника. 13 августа 1850 года министр императорского Двора предписал члену Кабинета Николаю Михайловичу Петухову срочно привезти утром следующего дня «рисунок фельдмаршальского жезла, по которому Его Величеству угодно сделать, для князя Варшавского, новый жезл с некоторыми изменениями за 50-летнюю службу». Чтобы не терять времени, Николай I собственноручно отредактировал текст будущей надписи на символе власти полководца. С первого взгляда, бумага архивного документа казалась небрежно заляпанной каким-то застывшим клеем, на самом деле это был слой специального прозрачного лака, которым покрывали, сберегая на века для потомства, все автографы и тексты, написанные рукой русского монарха.