Паноптикум - Элис Хоффман

– Что тебе здесь надо? – потребовала татуированная женщина.

– Я ищу мистера Морриса, – ответила Коралия.

– А ты кто? Его баба, шлюха?

– Нет, разумеется! – возмущенно воскликнула девушка. Успокоившись, она продолжила: – Но я думаю, что женщина к нему приходит. А его узнать очень легко – он весь покрыт волосами.

– Даже такое животное находит себе женщину. А со мной никто не хочет иметь дело. Это несправедливо. Ты боишься поднять на меня глаза, но ты можешь зайти ко мне. Я покажу тебе все, если у тебя хватит духа смотреть на это. Я вся покрыта этими картинками, даже самые интимные места, которые были когда-то очень даже ничего. – Старуха сделала приглашающий жест. – Заходи, дорогая. Рыбак рыбака видит издалека.

Отшатнувшись от этого гнусного предложения, Коралия с колотящимся сердцем сбежала по лестнице. Слова старухи звенели у нее в ушах. Она не могла избавиться от ощущения, что та читала чужие мысли и интуитивно догадалась, что происходило с Коралией в те мерзкие вечера в музее. Ничего не видя вокруг, девушка прибежала домой и, оказавшись в безопасности в своей комнате, закрыла дверь на засов и подошла к зеркалу. Перед ней стояла самая обыкновенная девушка. Никаких цветов и виноградных лоз, никаких опознавательных знаков ее истинной сущности. И только тут она заметила, что, поспешив за Морин, она забыла надеть перчатки. Женщина увидела ее уродство, перепонки между пальцами, показывающие, кто она такая.

Коралия бросилась на кровать и вскоре заснула. В этот смутный день ей приснилось, что она заблудилась в лесу, опять встретила там того молодого человека и, следуя за ним, дошла до отвесного утеса. Она видела реку внизу и слышала пение птиц, сидящих на ветвях платана. Молодой человек, казалось, узнал Коралию и подошел к ней. Она надеялась, что он ее обнимет, но вместо этого он предложил ей прыгнуть в реку. «Больше ничего не остается», – сказал он. Но лишь сумасшедший стал бы прыгать с такой высоты. Коралия разрывалась между желанием завоевать доверие молодого человека и страхом. «Это гораздо легче, чем ты думаешь», – сказал он. Коралия шагнула вперед и стала падать. Она не дышала, пока не оказалась в воде. И здесь, в водной стихии, она стала тем, кем была на самом деле, – монстром с чешуей, переливающейся всеми цветами радуги, диким и бесстрашным чудом природы.

Не находя себе места, Коралия вышла прогуляться, несмотря на плохую погоду, и остановилась около Дримленда посмотреть на идущие там работы. Сотни рабочих трудились в парке, занимаясь возведением и покраской сооружений, которые должны были предстать перед публикой в последний уик-энд мая. Она надеялась увидеть мистера Морриса среди множества артистов, пришедших наниматься на предстоящий сезон пораньше, чтобы начать работу уже в апреле – мае, но его не было видно. Тем не менее, парк манил ее. Ей очень нравилась Лилипутия, где все было миниатюрным, так что можно было опереться локтями о крышу дома и посмотреть сквозь печную трубу, чем занимаются в доме на потеху публике. Коралия подумала, что эти маленькие человечки, наверное, чувствуют себя в этом замкнутом и защищенном мирке в безопасности, но по вечерам с облегчением задергивают шторы, зажигают свечи, усаживаются за стол и живут, как все остальные.

Насмотревшись на маленькую деревню, она стала разглядывать сквозь прутья решетки гигантское здание аттракциона, называвшегося Врата ада. Заглянуть внутрь было невозможно, но и без того Коралия была порядком напугана окружавшими здание фигурами бородатых дьяволов с колдовскими жезлами. Ей больше нравилось наблюдать за животными в клетках. Знаменитый дрессировщик Бонавита[24], которого Коралия узнала по афишам, расклеенным по всему Кони-Айленду, заметил ее и пригласил зайти через служебный вход.

Бонавита был известен всей Европе и в Бруклине стал звездой номер один. Это был красивый человек, производивший приятное впечатление, даже несмотря на то, что был без руки, которую откусил разъярившийся лев Балтимор. Животные круглый год жили на участке рядом с парком. Участок был обнесен высоким забором, утыканным гвоздями и осколками стекла, чтобы соседские мальчишки в поисках приключений не вздумали перелезть через забор и оказаться в клетке с тиграми или один на один с Черным Принцем, львом с черной гривой, любимцем Бонавиты.

Люди, работавшие с животными, жили в симпатичных благоустроенных квартирах над ареной, где животные выступали. Бонавита пригласил Коралию к себе выпить чаю. Его жена и дочь ушли на Манхэттен в гости к друзьям, сказал он. Коралия колебалась, думая, не угадал ли он по ее лицу то же самое, что увидела в ней покрытая татуировками старуха. Может быть, он считает ее легкодоступной женщиной и ожидает, в отличие от сторожа, не только поцелуя? Но Бонавита, похоже, был настоящим джентльменом, хотя настолько привлекательным, что кинозвезды писали ему записки с признаниями в любви. Он подал Коралии чай высшего сорта, «Орандж пикоу», и спросил, что она предпочитает: лимон или молоко. Казалось, отсутствие руки нисколько не мешает ему и не тревожит, и уже одно это подкупало Коралию. Она убедилась также, что у него есть черта поистине великого дрессировщика – доброта. Бонавита сказал, что животных нельзя ничему научить жестокими методами. Укротители, которые бьют зверей, могут добиться вынужденного послушания, но когда-нибудь их питомец нападет на них и изуродует. Животные, поведал ей Бонавита, могут, подобно человеку, испытывать глубокую привязанность, а некоторые умеют плакать. Он привел в пример Крошку Хипа, слона, который был талисманом парка и возглавлял ежегодный парад в день открытия. Дрессировщиком Хипа, и притом, по мнению Бонавиты, дрессировщиком гениальным, был капитан Андре. Слон был так предан ему, что трубил всю ночь, если ему не позволяли спать в одном помещении с ним.

Истории о дрессировщиках, которые заботились о своих подопечных, успокоили Коралию. Если уж к зверям здесь относились по-человечески, то, может быть, и с ней обойдутся по-доброму. Для Бонавиты его животные были скорее ценными сотрудниками и товарищами, нежели собственностью, используемой для представлений. Он решил показать Коралии Черного Принца, который был его главной радостью и гордостью. Бонавита вырастил его с младенческого возраста. Принц спал на мягкой подстилке. Когда дрессировщик назвал его имя, лев лениво поднял голову и зевнул. Не успела Коралия и глазом моргнуть, как Бонавита отпер клетку и оказался внутри. Увидев дрессировщика, лев поднялся и издал рев, от которого у Коралии мурашки забегали по коже. Затем зверь подпрыгнул чуть не до потолка, а его черная грива при этом развевалась вокруг его жуткой морды. Приземлившись на задние лапы, лев уперся передними о плечи Бонавиты. Да уж, подумала Коралия, калекой дрессировщика никак не назовешь. Он был самым смелым человеком, какого она когда-либо встречала.

Она в ужасе ждала, что лев сейчас набросится на него, и думала, как она поступит при этом – кинется в клетку спасать Бонавиту или, парализованная страхом, будет смотреть, как лев поедает его. Но зверь, похоже, просто обнимал дрессировщика, да еще и потерся о него головой.

– Вот и молодец, – сказал Бонавита и, освободившись из объятий, потрепал льва по загривку, что Принцу очень понравилось. До Коралии донеслось мурлыканье, напоминающее раскаты грома.