История Рязанского княжества - Дмитрий Иловайский

Несмотря на упорное запирательство обвиненных, мы можем, однако, предполагать, что князь Иван некоторое время действительно скрывался в окрестностях Переяславля (предание указывает на село Шумаш, принадлежащее роду Кобяковых) и вступил в сношения с преданными ему людьми; но, видя неудачу, он ускакал в Литву и воспользовался гостеприимством короля Сигизмунда I.

Магмет-Гирей очень жалел, что упустил из своих рук человека, которым он мог бы время от времени пугать Москву и заводить смуты в Рязанской области. Поэтому хан в следующем году отправил посольство к Сигизмунду и требовал, чтобы король отпустил Ивана с крымскими послами, обещаясь возвратить ему Рязанское княжество. Вот что писал на это хану Сигизмунд:

Неизвестно, какой был ответ хана; видно только, что ему не удалось никакими обещаниями заманить к себе Ивана Ивановича.

Дело о побеге князя и письмо Сигизмунда заставляют догадываться, что введение нового порядка вещей в Рязанской области не обошлось без некоторого глухого волнения, что значительная часть населения еще не скрывала своей симпатии к старинному роду собственных князей. Отсюда понятно, почему московское правительство, присоединяя новую землю, повторило те же меры, какие оно употребило прежде в отношении к Новгороду и Пскову: большое число жителей с семействами переселено было из Рязани в другие области[187].

Неисчерпаемая Литовская метрика дает нам возможность бросить взгляд на дальнейшую судьбу последнего рязанского князя.

Иван Иванович живет в местечке Стоклишках (в Ковенском повете Трокского воеводства), которое с принадлежавшими к нему селами находилось в числе казенных старосте и было отдано Ивану Сигизмундом I в пожизненное владение. Ранние несчастия и пребывание на чужой стороне не сделали его серьезнее: он по-прежнему горд, легкомыслен и строптив. Рязанский князь оставил попытки возвратить себе древнюю отчину; он, по-видимому, доволен своей судьбой и легко усвоил многие привычки польско-литовских магнатов: носит атлас, шитый золотом, и дорогие перстни, не платит долгов, держит большое количество бояр и слуг, которых награждает казенными землями без королевского разрешения, и, вдобавок, позволяет им грабить соседей. Но обратимся к самим источникам[188].

1533 год. Пан воевода требует от Ивана Ивановича, чтобы он прислал на суд стоклишских бояр, обвиненных в побоях и грабеже Шимко Лаврыновичем с братьями, но рязанский князь не исполнил требования и своих людей к суду не представил.

Почти в то же время берестийский жид Авраам приносит жалобу на рязанского князя за то, что он брал у его отца разные товары и остался должен 118 коп. грошей[189], от уплаты которых теперь отказывается. В доказательство Авраам представил долговую грамоту, выделенную его отцу Михелю Езофовичу самим рязанским князем. По приказанию Сигизмунда дело рассматривает витебский воевода Матфей Янович и призывает к ответу должника.

Князь. Действительно я брал у жида Михеля товары, именно атласу синего на золоте 16 локтей, зеленого атласу на золоте 22 локтя, парьпурьяну 9 локтей, перстней на 9 коп., и уплатил за них 80 коп. грошей воском, деньгами и конями. На грамоте же, которую представил жид, не моя собственная печать, а печать моего слуги, но так как в ней написано мое имя, то пусть Аврамко присягнет на том, что я не доплатил его отцу, и я ему заплачу.

Аврамко. Ты, князь рязанский, при многих добрых людях, радниках и дворянах королевских сам добровольно не один раз сознавался, что должен моему отцу 118 коп. грошей и заплатишь мне по этому листу.

Воевода спросил князя, при ком и когда он заплатил 80 коп. грошей Михелю и имеет ли от него квитанцию.

Князь. Был у меня слуга, через которого я заплатил ему те 80 коп.; но этот слуга после оставил меня и служил пану Евстафию Дашковичу, а потом попался в плен к татарам; когда же именно происходила уплата, я теперь не могу припомнить, а квитанции на то у себя не имею.

Воевода передал королю речи той и другой стороны. Король сделал следующее распоряжение: если князь рязанский подтверждает, что он брал у Михеля атласы, сукна, перстни и говорит, что заплатил ему 80 коп. грошей, а квитанции у себя не имеет, времени уплаты не помнит, слуги, который производил уплату, нам не представил, то пусть Аврамко присягнет по своему жидовскому закону на основании привилегий, написанных в Статуте, и тогда рязанский князь пусть заплатит ему долг. Срок для присяги полагаем четвертый день: в понедельник накануне Св. Мартина в жидовской школе (синагоге), в Троках, Аврамко даст клятву в том, что рязанский князь остался должен его отцу Михелю 118 коп. и ничего не заплатил по своей грамоте. Посылаем нашего дворянина Ивана Бокея для того, чтобы он засвидетельствовал присягу.

В назначенный день Аврамко явился в синагогу, записал свое показание у жидовского доктора (раввина) и в земской раде и ждал только рязанского князя, чтобы произнести присягу. Но тот не приехал. Уже перед вечером, уезжая из Трок, жид с товарищами повстречал княжеского слугу, которого Иван Иванович послал вместо себя слушать присягу.

Сигизмунд решил дело в пользу жида и приговорил Ивана Ивановича к уплате 118 коп. грошей в разные сроки, именно 100 коп. должны быть отданы в продолжение 12 недель, считая от Св. Мартина, а остальные 18 после того в 4 недели, т. е. всего сроку было 16 недель, определенных Статутом[190].