Возвращение «Одиссея» - Алексей Гришин

– Вот что, джентльмены, – вступила в разговор Дороти, – я не знаю, кем и с кем Клод, – она назвала его бразильским именем, – проснется, но тренировки с оружием он не прекратит. Желаете поспорить?

Мужчины оценили решительный взгляд дамы и дружно решили согласиться. Все же есть и менее страшные способы расстаться с жизнью.

За всю беседу никто даже не упомянул, что после этого интервью Щербакова попытаются убить, а стопроцентной охраны в природе до сих пор не существует. В конце концов, Дороти тоже смертна. Да что там, если здесь президентов стреляют как куропаток, то уж русского копа завалить – дело более чем реальное.

Героизм? Самопожертвование? Такие слова никому из них и в голову не пришли. Просто надо было сделать свое дело. И остаться в живых. Оставаться в живых – тоже часть профессии, следовало сделать эту работу хорошо.

Интервью вышло в пятницу, в семь вечера, в прямом эфире на одном из центральных каналов. Лицо Щербатова прикрыли на экране мутным пятном, что добавило ему таинственности и разогрело интерес у почтеннейшей публики.

Говорили об убийствах в Москве и Нью-Йорке, картинка из студии сменялась кадрами с места гибели милиционеров, был показан штурм здания, когда освобождали Щербатова, захваченные бандиты и сам Щербатов, уже безо всякого замутнения – опознать его, изуродованного после работы Бека, не смогла бы и родная мать.

Но самым важным в интервью была вроде бы случайно прозвучавшая мысль: Щербатов – единственный свидетель, чьи показания способны привести организатора этих преступлений на электрический стул. По большому счету, именно ради этой оговорки интервью и затевалось.

Правда, был и еще один нюанс – за выступление по телевидению в прямом эфире заплатили, и заплатили более чем прилично. Так что пришлось открыть собственный банковский счет, куда, после удержания налогов, гонорар и был перечислен.

В былые времена эти деньги следовало передать родному государству, но сейчас это самое государство летело в тартарары, и на доходы бедного милиционера никто не покусился.

Уже на следующий день на телевидение обратилась куча фирм, пожелавших увидеть загадочного русского копа в рекламе своих товаров. Этот вопрос взяла в свои нежные ручки Джудит. Как уж и с кем она договаривалась, осталось тайной, но счет Щербатова вновь ощутимо пополнился, хотя он и пальцем о палец для этого не ударил.

У него было другое занятие.

Морячок вышел на Шакала.

Гордон Кончак

Интервью с русским прошло прекрасно. Именно так, как они и согласовывали несколько дней с Джудит… нет, нет, отныне, пожалуй, только мисс Кэмпбелл. Обращаться по имени к телезвезде всеамериканского масштаба стало как-то неудобно. Это еще вчера они были просто приятелями. Теперь же… о, теперь эта милая женщина взлетела на настоящий Олимп! Там обитают президенты, миллиардеры и кинозвезды, туда нет входа простым смертным, даже если они и специальные агенты. Ну что же, порадуемся ее успеху и продолжим жить дальше.

А русский молодец. Говорит на безупречном английском, что так ценится американцами, не строит из себя супермена. Было больно? Невыносимо больно. Было страшно? Очень, до судорог, до дефекации. Но вы победили? Ничего не закончилось, но из боя я не вышел, драка продолжается.

Молодец! Почему парень с таким образованием работает в полиции? Кстати, хороший вопрос, надо при случае его задать.

А пока сидим в кабинете и смотрим интересную, черт побери, передачу. Звонит телефон? Господи, как не хочется брать трубку… Кто там еще?

– Хелло!

– Мистер Кончак, прошел звонок по интересующей вас линии. Неизвестный мужчина поинтересовался, когда будет закончена работа. Его собеседник ответил, что только что условия изменились. Договорились, что завтра инициатор разговора должен в одиннадцать вечера находиться в телефонной будке на углу Гранд-стрит и Берри.

– Спасибо, если будут еще звонки, сообщайте немедленно. И пришлите запись разговора. Срочно.

Бинго! Сработало! Ай да русский! Теперь дело за ФБР, ну уж в своем-то городе мы не оплошаем, здесь мы хозяева!

– Шеф, все получилось, завтра наши объекты встречаются. Прошу выделить силы и средства. Да, вначале будет их разговор по телефону, потом, скорее всего, активное движение. Подготовлю расчет через час. Дождетесь? Спасибо, шеф.

Это только сказать легко, а на деле нужно учесть все, что можно, и все, чего нельзя, но все равно надо.

Ночь, машин на улице мало, наружке спрятаться некуда. Значит, нужен стационарный пост, и уже до вечера место для него должно быть готово. Что дальше? Если Шакал начнет водить «Пана» от телефона к телефону… А он может. И место встречи такое… нехорошее место, с невеселыми воспоминаниями связанное.

– Шеф, прошу на завтра зарезервировать вертолет. Нет, я не сошел с ума, у меня нет паранойи. Да, я уверен, что без него мы именно обосремся. Еще раз спасибо, шеф.

Вот так. Если вертолет не понадобится, послезавтра добрые коллеги заклюют, хорошо, если связку туалетной бумаги не подарят, с них станется.

Что еще? Объявить аврал на телефонных станциях, чтобы подключать уличные телефоны по мере надобности? А вот это уже не получится, мы не контрразведка, нам на такое дело за день санкцию суда не получить. Как там русский говорит? Теплая семейная обстановка, жри что дают? Придется жрать, по-другому не получается.

Этот день был воистину сумасшедшим. В мыле были все, от шефа, до простого техника, что настраивал аппаратуру для наружки. Не дай бог хоть кому-то лажануться – второй раз Фортуна может и не улыбнуться, она вообще не любит разгильдяев, проверено неоднократно. Фактически – доказано, как теорема Пифагора.

Но вот вроде бы все готово, осталось ждать. Десять часов, время есть, можно не нервничать.

Пол-одиннадцатого, как там, все готовы? Отлично, ждем.

Без десяти одиннадцать, всем внимание!

Одиннадцать!

Одиннадцать пятнадцать…

Одиннадцать тридцать, что за дерьмо?

Прошел звонок, перенос на следующий день!

Сворачиваться? Черта с два! Проходили уже! Те же русские обожают такие шутки – назвать одно время, заранее договорившись, что имеется в виду другое. Несколько раз так попадались, снимая наблюдение. Вот и сейчас где-то рядом может сидеть наблюдатель, который отлично отфиксирует разъезд опергруппы. На пустых-то улицах.

Ждать!

Одиннадцать сорок, пятьдесят, полночь!

– Есть движение, – будничным голосом сообщили со стационарного поста, словно и не было никаких волнений. – Темный Шевроле, раскраска каршеринга, номеров не вижу. Паркуется, есть выход. Идет к будке.

– Тишина в эфире!

Звонок с телефонной станции:

– Был разговор. Звонивший предложил проехать к телефонной будке на углу Нептьюн и двадцатой западной.