Возвращение «Одиссея» - Алексей Гришин

Но, по большому счету, это лирика. В сухом остатке два телефона. Один в Бостоне, второй, для экстренной связи, здесь, в Нью-Йорке. На контроль поставлены оба. Того, что в Бостоне, в природе не существует. Ну… не совсем так, но стоит этот аппарат в квартире, в которой лет десять никто не живет. И даже не заходит, проверено.

Обращаться к хозяевам? Вот уж нет! Оборвать единственные ниточки, ведущие к убийце, – верх кретинизма.

Второй – к квартире добропорядочной семьи. Муж, жена, пятилетняя дочь. Хозяева работают в серьезных компаниях, на хорошем счету. Самое интересное – звонить Шакалу надо лишь в будни, в полдень или в шесть вечера. А хозяев в это время обычно нет дома. Мистика!

Что остается? Только ждать? Ожидание может длиться годами, а люди тем временем будут гибнуть, киллеры свой бизнес не остановят, наверняка этот канал связи у них не единственный.

Интересно, Морячок после своей эскапады с Шакалом связывался? Сказал, где живет русский? Если успел – дело плохо, но если нет – появляется шанс, и шанс неслабый. Дело за малым – реализовать его, а значит, придется ехать в Кранбэри, на поклон к русскому. Игра продолжается.

Щербаков

Пасмурное осеннее утро, утренняя прохлада и серое, лишь слегка посветлевшее небо. Америка просыпается рано. Как всегда и всюду, людям надо собирать детей в школу, собираться самим.

Но надо еще и себя в форме поддерживать – в Кранбэри не приняты «уши» на боках и животы, нависающие над ремнями. Да здесь и Макдональдса нет, не будь он с утра помянут. Зато есть уютные аллеи и тихие улочки, по которым ездят только свои – что тут делать заезжим?

Потому, если только нет дождя, народ выходит на пробежку. Не весь городок, конечно, но соседи Джудит на эту привычку подсели плотно. В отличие от Щербатова, который всегда обожал именно утренний, самый сладкий сон. До недавнего времени, пока с ним в доме не поселился чернокожий тайфун по имени Дороти. Правильно американцы катаклизмам женские имена дают! Во всяком случае, когда речь идет о Дороти.

Эта великанша оказалась еще и пунктуальна, как гестаповский палач. Только не ногти выдирала, а строго следовала порядку, что оказалось не менее страшным. Щербатов знает, на себе испытал.

Врачи что сказали – режим и физические нагрузки, лучше всего бег. Значит, бег, дорогой.

Почему дорогой? Потому что для всех Дороти его, как это, герлфренд, во! То, что френд, бесспорно, поскольку лишь на дружбу с ней и можно рассчитывать, но герл? Какая девочка?! Баба, бабища, для которой не придумано в природе достойных коней. Чего их останавливать, сами встанут как вкопанные, когда эту герл увидят. По крайней мере, мужики именно так реагируют, Щербатов сам наблюдал, когда прогуливался с прелестницей по городку, едва доставая ей макушкой до плеча.

Зато соседи их уважают! То, что не женаты – неважно, в конце концов, Америка – страна свободная, здесь каждому позволено по-своему с ума сходить, если все тихо и пристойно. А о пристойности Дороти заботится! Верующий ты или нет, никого не волнует, но по воскресеньям в церковь, хоть ты сдохни. Порядок, черт побери, орднунг! Во всех смыслах.

Расизм? Трудно сказать, может где-то и есть, но Щербатов его не чувствовал. К тому же, для соседей он бразилец, а этому народу на цвет кожи точно начхать, чай не Техас. Опять же, человек за даму вступился, от хулиганов защитил. Недаром синяки на лице героя! От целой банды спасал, не меньше – меньше на такую красавицу напасть бы не решились.

– Хай, мистер Клод, – зубодробительную бразильскую фамилию соседи дружно игнорировали, предпочитая сокращенное до Клода имя. – Собрались на пробежку?

– Да! – от кривой улыбки Щербатова могло бы напрочь скиснуть самое свежее молоко.

– Тогда догоняйте!

– Сейчас, только Дороти дождусь.

И так каждое утро на протяжении уже двух недель. Утром пробежка, потом ремонт дома, слава богу, почти законченный, потом поездка якобы на работу, а на самом деле – в тир. Дороти, ужаснувшись абсолютному, по ее мнению, неумению русского копа пользоваться пистолетом, решила взять его на буксир.

Каждый день учеба, выходной – не выходной, работай, дорогой. Вначале – знание «оружейных» законов. «Тест Норриса», «Стой на своем месте», чем отличаются требования в разных штатах[45]. Без этого – никак, без этого самого посадят.

И лишь потом стрельба до одури. Норматив – триста патронов в день. Если бы не обязательные наушники, которых знать не знала советская милиция, он оглох бы уже на первом занятии. Мишени, стрелковые рубежи, разнообразные упражнения снились в кошмарах, но уже что-то стало получаться. Даже Дороти вчера похвалила! Правда, деликатно прикрыв ладонью скептическую улыбку.

Впрочем, за эту бешеную нагрузку Щербатов был благодарен. Усталый, отупевший от стрельбы и вымотанный, он перестал видеть сон. Каждую ночь один и тот же. Улыбающийся Григорян выходит из комнаты, оставляя его наедине с Беком.

Это было страшно – укладываться спать твердо зная, что вновь неминуемо приснится та же улыбка, прозвучат те же слова. И лишь усталость, абсолютная и неоспоримая, спасала от этого сновидения.

Но сегодня устоявшийся график был сорван. Сегодня к ним приехал мистер Кончак, а значит, пришло время делом заняться.

– По обоим – глухо, – оптимистично начал разговор Гордон. – «Пан» прочно лежит на дне, а нам известен лишь его канал связи с Шакалом. Кстати, может вы здесь какую активность увидели? Нет? Вот и у нас пусто. А надо, очень надо, чтобы «Пан» зашевелился. Он должен обратиться к киллерам! Только я не знаю, как его подтолкнуть.

– У меня вариант один – мне надо больше мелькать на людях и дать, в конце концов, обещанное Джудит интервью. С текстом, конечно, придется поломать голову…

– Ломать голову? Чью и чем? Или это русская идиома?

– Гордон, ты стал интересоваться лингвистикой? Может, скоро всерьез начнешь учить язык предков? Впрочем, ты меня понял. С предложением согласен?

– Нет, категорически! Еще раз тебя подставлять?! Но и другого решения не вижу. – В голосе Кончака смешались злость и тоска. Слишком погано прошел предыдущий «эксперимент на мнимое благоприятствование». Это как на войне – никто не скажет, что тяжелее – идти на смерть или посылать на смерть. Но в любом случае уныние демонстрировать не положено, поэтому дальше пришлось говорить разудалым тоном клинического оптимиста:

– К тому же у шефа та же идея, у меня прямой приказ – уговорить тебя именно на такой вариант. И раз уж ваши мысли совпадают, сегодня же созвонись с мисс Кэмпбелл, я тоже с ней переговорю. А шеф обещал лично связаться с телевидением, выбить вам праймтайм. Так что готовься, уже в воскресенье ты проснешься знаменитым!