Академия Изгнания - Таня Свон

Едва завидев плотную глянцевую бумагу, обреченно закатила глаза, а Риган нервно сжал переносицу пальцами. Сомнений не было.

Нас опять вызывают к ректору.

* * *

Бесцветные глаза отца метали молнии. Жесткий подбородок дрожал от сдерживаемой ругани, а ноздри ширились от тяжелого дыхания. Казалось, у него из носа вот-вот повалит раскаленный пар.

— Правила Академии были установлены не для того, чтобы вы их нарушали! — процедил ректор и гневно хлопнул широкой ладонью по столу.

Я вздрогнула и крепче стиснула зубы, чтобы случайно не сболтнуть лишнего. Уж очень мне хотелось напомнить отцу о недавнем абсолютно несправедливом наказании, не будь которого, мы бы не отправились выковыривать у чудовища магические глаза!

Отец распылялся нравоучительными речами, но при этом ругал только Ригана. В мой адрес не прилетело ни одного упрека, и я даже начала думать, что случайно скрылась за чарами невидимости. Однако иногда недовольный взгляд отца все-таки касался моего лица, чтобы увидеть желанную покорность.

Ригана же обвинили во всех смертных грехах. Отец начал со справедливого замечания: охотник потащил на задание, непредусмотренное программой, слабую темерату. А закончил отвратительным переходом на личности…

— Я бы с удовольствием выставил вас, господин Дагер, из Академии, — зло сверкнул глазами старший охотник, — но, боюсь, ваш отец вновь вмешается не в свое дело.

Риган беззвучно открыл рот, но ректор тут же его перебил:

— Думаете, я не понял, откуда у вас доступ к заказу, который никогда бы не прошел проверку в Академии? Ни координаторы, которые присваивают заданиям сложность, ни охотники, которые ее утверждают, ни я — никто бы не позволил студентам идти на онейру даже целым курсом!

Отец резко встал из-за стола и уперся двумя руками о столешницу из темного дерева. С края стола съехало несколько книг, что с хлопком рухнули на пол, но никому до этого не было дела.

Понимала, что сейчас разразится гром, а потому не стала задавать вопрос, что горел на устах. Где же были хваленые координаторы и оценщики заданий, когда в конце лета я шла на верную смерть?!

— Вам повезло, господин Дагер. Авторитет вашего отца непоколебим, и даже в такой вопиющей ситуации я не могу наказать ни вас, ни его. Хотя, поверьте, очень бы этого хотел.

Губы отца нервно дернулись, когда он попытался сдержать улыбку. Он поправил темно-коричневый пиджак и вновь опустился в кресло. Ректор уже чувствовал себя победителем, но Риган вдруг вскинул подбородок и, скопировав нехороший изгиб губ оппонента, спросил:

— Вы имеете что-то против моего отца? Или хотите уличить в нечестной игре, которую сами же и ведете?

Я испуганно обернулась на Ригана, но что делать, не знала. Видела, как обезоружило отца такое заявление, но боялась, чего подобная смелость может стоить.

— Может, напомнить, господин Френель, кто помог вам занять пост ректора Академии? — выгнув бровь и шагнув вперед, протянул Риган.

Ситуация накалялась, и в воздухе пахло надвигающейся бурей. Не думая о том, что делаю, схватила Ригана за ладонь и потянула обратно. Он тут же замер и озадаченно взглянул на меня сверху вниз.

— Оно того не стоит, — сказала чуть слышно.

К моему удивлению, Риган сдержанно кивнул. Яростный огонь, что пылал в его глазах, утих, плечи расслаблено опустились, а кулаки разжались. Охотник отступил, но ему в спину донесся унизительный хохот ректора.

— Сразу бы так, Дагер, — выдал отец, а мне захотелось плюнуть ему под ноги. — Штраф за обвал в тоннеле сам оплатишь. Я не собираюсь выделять на устранение твоих глупостей деньги из бюджета Академии.

Риган плотно сжал губы, но промолчал. Проигнорировал насмешливый тон и неуважительное обращение и, не дожидаясь разрешения, направился к выходу из кабинета.

— Передавай папе привет, — бросил ему в спину ректор, и от его мальчишеского поведения, которое просто недопустимо для взрослого мужчины, занимающего такой серьезный пост, меня едва не вывернуло наизнанку.

Дверь шумно захлопнулась. Мерзкая ухмылка тут же стекла с лица отца, и он прошил меня укоризненным взглядом:

— А ты что стоишь? Не побежишь успокаивать друга?

— Ты ведешь себя несерьезно! — выплюнула, больше не сдерживая эмоций.

Лицо скривилось от злости и обиды за себя, за Ригана. Вздернула дрожащий подбородок и бросила в сердцах:

— Это ты виноват! Если бы не тот дурацкий штраф!..

— То он бы никогда не вспомнил, что во время практики нужно выполнять заказы и набирать баллы, — спокойно парировал отец. — Я бы обнулил штраф, начни Дагер заниматься делом. Но он, кажется, решил пойти легким путем… Такое в Академии не приветствуется.

Язык прилип к небу, а все слова куда-то испарились. Если все действительно так, мы с Риганом и правда сильно оплошали.

— Но это не повод разговаривать со студентами как с отбросами, — проблеяла уже не так уверенно.

— Как и статус семьи — не повод угрожать ректору, — справедливо отметил отец и вытер со лба выступивший пот. — Радуйся, Аста, что пережила выходку богатенького мальчика, а не умерла где-то в подвалах. Тебе просто повезло.

Я не стала говорить, что как раз тот самый «богатенький мальчик» спас мою шкуру. Проглотила комок обиды за другого человека и уронила взор к ободранным после сегодняшней вылазки носкам ботинок.

Молчание отец расценил как повиновение. Он довольно хмыкнул и добавил:

— Цени, что я благосклонен к тебе, — я прикусила язык, чтобы с него не слетело язвительное замечание, и продолжила слушать высокомерную речь. — Я ведь мог возложить штраф не на него одного, но и на тебя. Где бы тогда искала деньги?

Колкость сдержать не удалось. Воинственно скрестила руки на груди и процедила:

— Так и скажи, что не хочешь своими деньгами помочь Ригану закрыть штраф!

Отец отложил в сторону бумаги, задумчиво потер подбородок и выдал:

— Не понимаю, о чем ты.

Я картинно рассмеялась и с наигранной улыбкой покачала головой. Уже несколько лет, начиная с последних годов учебы в пансионе, и по сей день каждую Луну мне приходят анонимные поступления на банковский счет. Я всегда знала, что деньги переводит отец, чтобы не донимала лишний раз своим присутствием.

Меня не смущало, что зачисления всегда анонимные. Ведь глава расколотого семейства однажды скрыл свою дочь явно не для того, чтобы через банковский чек раскрыть тайное родство!

Мы никогда не обсуждали денежный вопрос, и это устраивало обоих. Однако сейчас актерская игра отца действовала на нервы.

— Я о деньгах, которые ты мне переводишь, — пояснила раздраженно.

Но лицо отца оставалось непроницаемым, а во взгляде не было ни единой искры понимания. Уголки моих губ поползли вниз, когда он признался: