Особо опасная статья - Вячеслав Денисов

Очень скоро к нему присоединился «гаишный» «Мерседес», а еще минуту спустя – белые «Ауди» с гербом Москвы на борту. Поспешая за этими быстроходными машинами, баклажановая «девятка» догоняла кавалькаду из последних сил.

Саланцев был прав. Едва «тачка» с Забавиным пересечет мост, ей останется лишь свернуть направо, чтобы оказаться в переплетении старинных улочек. Учитывая время суток и страх преследуемых, шансы найти их и задержать сводятся к нулю.

Дорога наполнилась громовым басом трех милицейских машин. Слышалось:

– Уйди с полосы и прижмись вправо!

Нервы патрульных милиционеров не выдержали за километр до моста через Яузу. Громыхнул сначала один выстрел. Кряжин понял – одиночный, автоматный. Потом второй, ничем не отличающийся от первого. И следом – добротная очередь. Сержант первыми хлопками словно заводил себя, чтобы потом на полном ходу разрядить половину магазина в корму уходящей от него иномарки.

– При таком варианте задержания нам может ничего не достаться, – заметил Кряжин, приказывая Саланцеву сравняться бортами с последней машиной преследования.

– Генеральная прокуратура! – кричал он, показывая в окно удостоверение. – Прекратите стрельбу! На какой волне они работают? – обратился он к Саланцеву, сообразив, что в соседней машине его не слышат. И тут же установил нужную частоту на рации: – Прекратите стрельбу! Эту машину преследует Генеральная прокуратура!

Стрельба затихла, было видно, как милиционер с автоматом в руках в первой машине скрылся в глубь салона, однако некое недоверие к заявлению в эфире все-таки чувствовалось.

– Я Кряжин, следователь Генеральной прокуратуры, – наговаривал Иван Дмитриевич, с тревогой наблюдая, как приближаются опоры моста. – Остановите серебристый «Седан»! Он не должен войти на мост!

Его, наконец-то, поняли. «Форд», совершив сумасшедший разворот на встречную полосу, пошел на обгон спортивной иномарки. Сзади компанию Забавина тут же поджала «Ауди».

Кряжин понял, что вблизи моста машин ГИБДД нет. В противном случае их коллеги уже давно бы с ними связались, а не стали брать иномарку в тиски.

«Форд» не успевал. Это было очевидно. Выжимая из себя последние лошадиные силы, он смог лишь сравняться с серебристым «японцем», но дальше этого дело не пошло. Преследуемые, осознав это, тут же приняли верное решение и вышли из окружения милицейских машин.

– Только не стрелять! – вжимая переговорное устройство в подбородок, орал Кряжин. – Только не стрелять!..

Пусть пересекут мост! Черт с ними! Гаишники уже связываются с машинами Юго-Восточного округа, и те успеют перекрыть движение задолго до того, как иномарка въедет на их территорию. Лишь бы не стреляли!

И в этот момент не выдержали нервы у преступников. Сноп искр оторвался от крыла «Форда» и от его зеркала. Оно раскололось, – что к явному несчастью, – а облицовка влетела внутрь машины. Каркас же повис на проводе.

Еще один выстрел – и половина цветомузыки, установленной на крыше ухоженного милицейского авто, с грохотом разлетелась. Сирена протяжно и нудно, угасая на каждой ноте, вякнула и замолчала.

– И даже теперь не стрелять, – приказал побледневший Кряжин, прижимая к губам переговорное устройство, пахнущее новой пластмассой и табаком. Он знал милиционеров. Очень хорошо чувствовал их, как это ни издевательски звучит, «ментальность». Они не подчиняются прокуратуре вообще и Генеральной – в частности. И если в этой ситуации в душе кого-то из сидящих в трех машинах со звоном разорвется «струна ответственности» за безопасность коллеги, он обязательно покажется из окна с оружием. Стрелять парень будет прицельно, и не по колесам. Точно в тонированное стекло, где, по его разумению, находится спинка водительского сиденья. А то, что пуля калибром 7,62 миллиметра первым делом разорвет позвоночник сидящего сзади, для стрелка неважно. Вторая достигнет цели обязательно. И в этой ситуации милиционера представят к правительственной награде, а его фото непременно появится на Доске почета при входе в ГУВД Москвы.

Кряжин никогда не возражал против правительственных наград, и даже не потому, что сам их не имел. Просто сейчас ему был нужен живой преступник.

Но не он ли сам развязал войну? Не Кряжин ли признал тактическую игру законченной и объявил переход к боевым действиям ради спасения маленького мальчишки, которого уже трое суток нет дома?

Сейчас ничто не в силах остановить этого офицера, звездочки которого дьявольски поблескивают при свете фонарей. В руках его – «АКС-74у», где «у» означает «укороченный». Такими вооружают танкистов для ближнего боя и милиционеров для отстрела преступников. И пуля калибром 5,45 миллиметров ужасна. В отличие от своей тяжелой подруги, она не врежется в тело с ударом, расплющиваясь в нем и останавливаясь, а пройдет насквозь. Срикошетит от позвоночника, ребер и уйдет в сторону. Разорвет печень соседа, перевернется несколько раз, как солдатик, и заделать эту дыру будет не в состоянии даже лауреат премии «Врач года». А сколько таких пуль войдет в салон после очереди офицера?

Да, это был капитан. Командир взвода роты дежурно-постовой службы Центрального округа столицы. Это он взял на себя ответственность после неразборчивого распоряжения неизвестного «важняка» остановить машину, пассажиры которой не проехали еще и пяти километров, а уже наработали на десяток статей для приговора суда.

Серебристый «Седан» находился на середине моста, когда капитан, не обращая внимания на шарахающиеся в стороны попутные и встречные машины, сделал первую очередь в пять патронов по заднему стеклу иномарки…

Кряжин смотрел на это, задыхаясь от диковинной, незнакомой ранее злобы: на выезде стояли три машины с мигающими проблесковыми маячками, и после пересечения моста «Седану» просто некуда было деться.

Но капитану требовалась победа любой ценой! Конечно! Они же гнали преступников столько времени и не смогли взять! Срамота! Засмеют!

Поощрение командования ГУВД капитану было обеспечено. После его первой же очереди неуправляемый более «Седан» подбросило вверх, он взметнулся над мостом не то серебристой блесной, не то выпрыгнувшим из воды хариусом и…

И, скользнув обеими правыми дверями по ограждению, пропал с моста…

Кряжин был прав. Теперь, когда Забавин вышел из повиновения, убивать его будут самым неожиданным для следователя способом. Это сделал добросовестный командир взвода дорожно-патрульной службы.

Держать Кайнакова в больнице больше не было необходимости. Первые два дня, которые Кряжин определил как время совершения необдуманных поступков, уже миновали. Пыл олигарха, как и его уверенность в собственных силах, поубавились, и теперь он являлся послушным инструментом в руках следствия. Его, конечно, можно было переубедить, но как это сделать с человеком, выпивающим каждые три часа по бутылке виски, после чего меняющим свое настроение на полярное?