Меч королей - Бернард Корнуэлл

— Лорд, — неохотно прибавил он.

Я подошел к нему, переступив через лохмотья и солому, наклонился и заглянул в темные глаза:

— Алдвин, если ты выдашь нас, враги заплатят тебе шиллинг. Может, даже два. Но если окажешь мне услугу, я заплачу золотом. — Вытащив из кошеля монету, я показал ему.

Он посмотрел на монету, потом мне в глаза и снова на монету. Малец ничего не сказал, но я видел голод в его глазах.

— Знаешь, кто это? — спросил я у него, кивнув в сторону Осви.

Алдвин поглядел на Осви.

— Нет, лорд, — ответил он, снова повернувшись ко мне.

— Посмотри на него внимательно, — велел я.

Малец нахмурился недоуменно, но покорно вытаращился на Осви, лицо которого освещало пламя костерка. Перед Алдвином был воин с аккуратно подстриженной бородкой, в дорогой кольчуге, с изукрашенным богатым шитьем и серебряными пластинами на поясе.

— Осви, скажи им, кто ты такой, — приказал я, — и кем ты был.

— Я — нортумбрийский воин, — гордо заявил Осви. — Но прежде я был таким же, как ты, малец. Я жил в этом самом подвале, воровал еду и прятался от работорговцев, как ты. Потом я встретил моего лорда, и он стал моим благодетелем.

Алдвин снова уставился на меня:

— А ты вправду лорд?

Я не удостоил его ответом.

— Алдвин, сколько тебе лет?

— Не знаю, лорд. — Он пожал плечами. — Двенадцать, может?

— Ты верховодишь этими мальчишками и девчонками?

Парень кивнул:

— Я забочусь о них.

— Жесток ли ты? — осведомился я.

— Жесток? — Он наморщил лоб.

— Жесток ли ты? — повторил я.

Не в силах сообразить, что от него требуется, мальчишка покосился на своих товарищей. За него ответила одна из девочек.

— Господин, он может сделать нам больно, — сказала она, — но только если мы что-то натворим.

— Послужите мне — я для всех вас стану благодетелем, — пообещал я. — Да, Алдвин, я лорд. Великий лорд. У меня есть земли, есть корабли, есть люди. И придет час, когда я изгоню врагов из этого города. Кровь их побежит по улицам, собаки пожрут их плоть, а птицы будут пировать их глазами.

— Да, господин, — прошептал он.

А я надеялся, что сказал ему правду.

«Сперхафок» исчез. Каменная пристань была пуста, трупов на террасе не валялось.

Вести мне доставили мои новые войска, точнее, Алдвин и его младший брат выступили в роли разведчиков и вернулись назад, гордые успешно выполненным заданием. Отец Ода предостерегал, чтобы я не нанимал их: искушение предать нас будет для них слишком велико. Только я прочитал голод в юных глазах Алдвина. Голод этот порождали не склонность к предательству и не алчность, но стремление быть востребованным, оцененным. Мальчишки вернулись.

— Там были солдаты! — возбужденно доложил Алдвин.

— Что было нарисовано у них на щитах?

— Птица.

Эти городские ребятишки не могли бы отличить ворона от моевки, но я истолковал это так, что птица, та или иная, — эмблема из Восточной Англии.

— Но трупов вы не видели?

— Ни единого, господин. И крови тоже.

Это было важное наблюдение.

— Как близко вы подкрались?

— Вошли в дом! Сказали, что мы нищие.

— И что воины?

— Один стукнул меня по голове и велел убираться.

— И вы убрались?

— Да, господин. — Он ухмыльнулся.

Я дал ему серебро и пообещал золото, если он продолжит служить мне. Значит, «Сперхафок» улизнул, и это прекрасно, но всегда существовал риск, что восточноанглийский флот ждет в море у входа в Темез, дабы доставить подкрепления в захваченный город, и этот флот мог пленить Берга и мой корабль. Я коснулся своего талисмана-молота, вознес про себя молитву богам и принялся планировать будущее, но пока видел только неотложную необходимость разжиться провизией и элем.

— Мы крадем, — ответил Алдвин, когда я осведомился, как добывает пропитание его маленькая шайка.

— На нас всех не наворуешь, — проворчал я. — Придется покупать.

— На рынках нас знают, — уныло отозвался Алдвин. — И прогонят прочь.

— К тому же лучшие рынки находятся за городскими стенами, — добавила одна из девочек. Она имела в виду саксонское поселение, раскинувшееся к западу от римских стен. Народ предпочитал селиться там, подальше от призраков Лундена.

— Что нужно? — спросил у меня отец Ода.

— Эль, хлеб, сыр, копченая рыба. Что угодно.

— Я пойду, — заявила Бенедетта.

Я покачал головой:

— Для женщины пока небезопасно высовываться. Может, завтра, когда немного поуляжется.

— В обществе священника ей ничего не будет угрожать, — возразил отец Ода.

Я посмотрел на него. Единственным источником света в подвале служила трещина в потолке, выполнявшая также роль дымохода.

— Господин, костер мы разводим только по ночам, — объяснил мне Алдвин. — И дыма пока никто не заметил.

— Отче, тебе нельзя идти, — отрезал я.

— Почему? — вскинулся священник.

— Тебя знают. Ты ведь из Восточной Англии.

— С тех пор я отрастил бороду, — спокойно возразил он. Борода была короткая, аккуратно подстриженная. — Тебе придется либо отпустить нас, либо умирать с голоду. И даже если меня поймают, что они сделают?

— Убьют, — ответил Финан.

Тень улыбки коснулась лица датчанина.

— Это лорд Утред известен как убийца священников, а не лорд Этельхельм.

— Тогда как они с тобой обойдутся? — осведомился я.

— Или отпустят, или, скорее всего, отошлют к лорду Этельхельму. Олдермен зол на меня.

— На тебя? Почему?

— Потому что я некогда служил ему, — невозмутимо ответил отец Ода. — Был у него духовником. А потом ушел.

Я удивленно воззрился на него. Во время первой нашей встречи Ода сопровождал Осферта, союзника Этельстана, а теперь вот я узнал, что он некогда состоял на службе у Этельхельма.

— Почему? — спросил Финан.

— Он потребовал, чтобы мы все присягнули на верность принцу Эльфверду, а, по совести, я не мог сделать этого. Эльфверд — жестокий, извращенный мальчишка.

— А теперь еще и король Уэссекса, — добавил Финан.

— Почему лорд Утред и находится здесь, — продолжил Ода, по-прежнему спокойно. — Вскоре убийце священников предстоит стать и убийцей королей.

Он перевел взгляд с меня на Осви.