Жребий вечности - Богдан Сушинский

– Вот именно: замечен. Но сейчас итальянцы рвутся к мысу Эт-Тиб, омываемого Сицилийским – представляете, фельдмаршал, как это звучит для итальянца: Сицилийским! – проливом. И с восточной оконечности которого, как заверял меня вчера один полковник-итальяшка, в ясную погоду уже просматриваются берега итальянского острова Пантеллерии, откуда до самой Сицилии рукой подать.

– Я отдаю себе отчет в другом: как завидуют итальяшкам наши германские солдаты, – поворчал Роммель, усаживаясь, наконец, за стол, возле которого несколько минут топтался, словно не знал, с какой стороны к нему подступиться. – Как бы им хотелось, чтобы с высоты прибрежных скал открывался хоть какой-нибудь кусочек германской земли.

– Понятно, что воевать они здесь вообще не станут, – объяснил причину своего экскурса в «итальянские страдания» полковник Герлиц. – Они уже ностальгически поглядывают на местных рыбаков и пиратов, которые только и ждут, когда появится первая волна итальянских дезертиров, чтобы заняться морским извозом.

Хотя шейх бежал еще две недели назад, однако усадьба его на берегу залива оставалась под охраной местной полиции и наемников, а потому не просто сохранилась, но и не была разграблена. Давно привыкший к походному штабному шатру и к гамаку, Роммель теперь с какой-то смутной тревогой осматривал увешанные коврами стены бывшей гостиной шейхского дворца; набор старинных кальянов в специальной, из слоновьей кости сооруженной, кальяннице, и серебряный кофейный сервиз, покоящийся на роскошном столике-каталке.

В эти минуты он чувствовал себя эдаким шейхом, обреченным до конца дней своих жить в покое, роскоши и в окружении гарема. Здесь, в Африке, он всегда опасался уюта и тиши местных дворцов и богатых усадеб, справедливо полагая, что совмещать приморскую роскошь богатых вилл и дворцов с походной солдатской нищетой пустыни невозможно.

Развернув карту, командующий вновь отыскал на ней старинный тунисский городок Кассерин. Три дня назад, сконцентрировавшись в районе горы Шамби, почти у самой алжирской границы, его войска сумели прорвать оборону англичан и выбить их из Кассерина.

Дальше перед ними открывалась Фериана, захватив которую, можно было надежно оседлать ведущее со стороны Гафса более или менее пристойное шоссе. Однако выступить из города войска Африканского корпуса уже не смогли. Мало того, после серии упорных контратак англичане почти полностью окружили его группировку в Кассерине, и сам он едва сумел вырваться из намечавшегося «котла», чтобы с боями отойти на пустынное горное плато, а затем, уже более организованно, отступить в направлении Кайруана.

– Господин фельдмаршал, вам радиограмма из ставки Верховного главнокомандования, – прервал его африканские блуждания по карте начальник связи полковник Верген.

– Ответьте Кейтелю, что Бенгази, Триполи, Хумт-Сук, Сфакс и Кассерин уже в руках англичан. Что же касается вверенного мне Африканского корпуса, то, как ему прекрасно известно, танков у меня больше нет, авиации нет, патронов и гранат нет, а все остатки германского воинства и некоторые части итальянцев зажаты на севере Туниса. Да, и не забудьте указать, где находится теперь моя ставка. Пусть не поленится, поищет на карте.

– Простите, господин фельдмаршал, – не спешил уходить начальник связи корпуса, – но здесь приказ о вашем назначении командующим группой армий «Африка».

– Какой еще группы?! Каких таких армий?! Они что там, в Берлине, с ума все посходили?! Они не понимают, что здесь происходит?!

– Кейтель очень недоволен вашим предыдущим отказом принять командование группой армий, – несмело напомнил офицер фельдмаршалу и только теперь, подступив к столу, положил перед Роммелем расшифровку радиограммы. – У него состоялась беседа с фюрером, который тоже недоволен вашим поступком.

– Лучше бы перебросили сюда хотя бы одну свежую пехотную дивизию, хотя бы один танковый полк! Они, видите ли, недовольны!

– Простите, господин фельдмаршал, но осмелюсь передать вам мнение офицеров штаба и командиров многих частей, которые в наш корпус не входят. Все они убеждены, что, если вы не соберете их под своим командованием, африканская группировка вермахта и люфтваффе погибнет. А ведь, вместе с итальянцами, нас здесь еще более двухсот тысяч.

– Да, вы так считаете? Еще более двухсот тысяч?

– Так точно. Исходя из донесений командиров дивизий и отдельных подразделений.

– Странно. Сила действительно мощная. Хотя значительно уступает английской группировке генерала Монтгомери.

Роммель взял радиограмму и бегло прошелся по тексту. «Фюрер приказывает вам, – изощрялся в суровости начальник штаба Верховного командования, – немедленно принять под свое командование все имеющиеся в Африке германские воинские части, соединив их в группу армий “Африка”. По согласованию с итальянским верховным командованием на вас также возлагается командование объединенной союзной группировкой германо-итальянских войск, о чем итальянское командование в Африке уже уведомлено. Кейтель».

Отбросив листок с радиограммой в сторону, Роммель обхватил голову и с минуту пребывал в каком-то полусонном-полуидиотском состоянии. Фельдмаршал понимал, что фюрер и Кейтель правы: он обязан принять командование этой группой армий, уже хотя бы ради спасения десятков тысяч германских солдат. Но в то же время он прекрасно видел, что африканская группировка находится в состоянии агонии. Она продержится еще месяц, максимум два, а затем будет частью уничтожена, а частью взята в плен.

Однако с того момента, когда он примет командование над ней, вся вина за этот африканский бедлам ляжет на его фельдмаршальские погоны. И он уже будет нести перед Германией и историей ответственность не только за поражение своего корпуса, но и за всеобщее поражение Германии в африканской авантюре.

– Вы все еще здесь, полковник? – с нескрываемой усталостью в голосе спросил Роммель, поднимая голову и вырываясь из потока безрадостных мыслей и предположений.

– Я считал, что получу ваш ответ. Но если вы находите…

– Оставайтесь, вы поступаете абсолютно правильно. Запишите ответ.

Верген в мгновение ока выхватил из одного кармана записную книжку, из другого карандаш и навострил уши, словно учуявшая дичь гончая – перед выстрелом своего хозяина.

– Командование группой армий принимаю. – Роммель вновь углубился в большую паузу, и, поняв, что она слишком затягивается, полковник решил подсказать ему:

– Может, поблагодарить фюрера и Кейтеля за столь высокое доверие? Ведь вы впервые назначены командовать группой армий, как и подобает фельдмаршалу.

До этого Верген не раз подсказывал ему тексты всевозможных радиограмм, а иногда, по просьбе самого Роммеля, полностью сочинял их, поэтому и сейчас был уверен, что Роммель согласится с его подсказкой. И был немало удивлен, когда фельдмаршал вдруг подхватился и почти в ярости прорычал:

– Какая еще благодарность, полковник?! Кого и за что я должен благодарить? За то, что несколько лет назад они загнали в эти пески более двухсот тысяч своих солдат и бросили их здесь на произвол судьбы?! А теперь всю ответственность хотят переложить на фельдмаршала Роммеля, который погубил всю африканскую группировку войск! За это, по-вашему, я должен благодарить фюрера и Кейтеля?! И вообще, что вы себе позволяете, Верген?! Еще одно слово, и я отправлю вас под Кассерин, командовать ротой прикрытия.