Дела и ужасы Жени Осинкиной - Мариэтта Чудакова

…Через пять минут после того, как генерал расположился за своим столом, дежурный лейтенант доложил, что к нему на прием просится какой-то штатский.

— Не могу сказать точно, кто такой, товарищ генерал-майор. Вижу только, что грузин. Но паспорт российский. Кутателадзе Георгий.

— А что надо-то?

— Не могу знать, товарищ генерал-майор. Говорит, что по личному делу. И что вы его знаете.

— Кутателадзе… Кутателадзе… Не припомню что-то. Ну, зови — пока еще дела с утра за горло не взяли.

Лейтенант впустил высокого и полного широко улыбающегося человека, черноглазого и не по возрасту лысоватого.

— Простите, товарищ генерал-майор! Рядовой срочной службы Георгий Кутателадзе прибыл в ваше распоряжение. Помните меня, товарищ генерал? Под Тюменью, во вверенном вам полку?.. Ребята меня Жорой звали.

И медленно выплыл из тумана памяти худощавый, изящный юноша-грузин с тонкими, будто наклеенными над губой усиками.

…Лет двадцать назад генерал, а тогда еще подполковник, командовал полком в огромном, разметнувшемся по бескрайним снегам Западно-Сибирской низменности Тюменском военном округе. Воинские части, затерянные в лесах, куда не ступала нога штатского человека… Березы со стволами, которые с трудом обхватишь, — в европейской России таких ему не встречалось. И земля под ними все лето и осень усыпана благородно-серого цвета шляпками подберезовиков, которых некому собирать, — так и уходили под снег.

Как же, как же… Память выдернула из тьмы и заместителя комполка, любителя выпить, который все решал и не мог решить вопрос оптимальной периодичности выпивки: «Каждый день — тяжело. А через день — долго ждать».

Проверяя одну роту, остановился комполка однажды перед черноволосым бойцом, невольно залюбовавшись складной, сильной, гибкой фигурой и девичьим румянцем на смуглых щеках.

— Хорошо служится, генацвале?

— Так точно, товарищ подполковник! Маме в Тибилиси написал: «Мама, все, что напаминаит лижи, — жъжигай!»

Рота грохнула смехом в строю; пришлось дать команду «Вольно!» На срочной службе грузин встал на лыжи впервые в жизни (дома он занимался — и успешно — спортивной гимнастикой). А подполковник требовал, чтобы в день солдаты пробегали не менее пятнадцати километров.

— Работаю в Москве, прилетел в Омск на один день по делам, товарищ генерал, — жизнерадостно докладывал грузин. — Узнал, что вы здесь теперь, не мог не зайти. Примите, товарищ генерал, — появилась небольшая, но объемистая корзина, которую вошедший незаметно держал за широкой спиной, — коньяк дагестанский. Сейчас лучший считается; бочкового, конечно, разлива, и «Саперави» для жены.

Корзина с тремя бутылками уже стояла на столе, и генерал, засмеявшись, взял и спрятал ее под стол — отказываться означало только зря терять время, это он знал.

— Ну как, Жора, под Москвой на лыжах ходишь?

— Хожу, товарищ генерал! — еще более жизнерадостно воскликнул грузин. — На даче всю зиму бегаю! Вы не поверите — полюбил! Сына выучил!

В дверь стремительно вошел лейтенант.

— Товарищ генерал-майор, разрешите доложить! Там два десантника…

— Какие еще десантники? Десант, что ли, высадился?

— Виноват, товарищ генерал-майор! Бывшие десантники, «афганцы». Срочное дело. У них задержанные в машине…

— Какие еще задержанные, японский бог?!

Жора с кавказской деликатностью тут же заторопился:

— Простите, товарищ генерал, не буду мешать вашей службе. Большое спасибо, что выбрали минуту повидаться. Жене вашей мои сердечные пожелания…

И с неожиданной для его плотного тела ловкостью и пластичностью исчез за дверью, из-за которой тут же появились Саня и Леша. Лица их расплывались в улыбке.

— Разрешите доложить, товарищ генерал-майор, — Леша сделал шаг вперед, со стуком приставив пятку. — Бойцы 2-го отделения разведроты N-ского полка прибыли в ваше распоряжение.

И разодралась еще одна завеса — над следующим уже пластом памяти. 1984 год… Раскаленный песок, жгучее, ни на миг не дающее отдыха солнце. Взрывы, столбы земли до неба, крики, кровавые бинты… И груз 200, груз 200 в АН-12, берущем курс на север.

— Ну вы даете… — Пономарев покрутил головой. Он узнал обоих отчаянных разведчиков. — Живые, значит?

— Живые, товарищ генерал-майор! Врастаем-врастаем в мирную жизнь — никак не врастем!

— Чего привезли-то? Лейтенант чего-то чудное мне сказал.

— Так что, товарищ генерал-майор, в рукопашном бою захвачены в плен преступники. Наркобароны! Находятся внизу, в машине, в обездвиженном состоянии. Просим принять и позволить следовать далее — выполнять задание товарища генерал-лейтенанта Шуста Георгия Ивановича.

— Что?..

Военком Омской области медленно поднимался из-за стола, уже не слушая и не слыша следующей фразы — про задание четверть века знакомого ему Шуста.

— Что?!

Через полчаса в голове военкома уложился и рукопашный бой, и наркобароны, оказавшиеся в обездвиженном состоянии почему-то у его именно подъезда. И схема собственных действий стала ему совершенно ясна.

Когда Леша быстро и толково доложил ситуацию, и главное — осветил то, что военкому, давно служившему в Омске, было очевидно и без дополнительного освещения, перед генералом встал главный вопрос — правовой. Какая б ни была ситуация в Омске, нарушать законы человеку в погонах было, по его мнению, не к лицу.

— Бойцы, а что я-то с ними делать буду? Я вам что — прокурор, судья? Где я санкцию-то на арест возьму?

Все эти вопросы были риторическими. И Леша, и Саня, и генерал понимали одно — в городе и области эту санкцию, то есть разрешение, пытаться получать не надо. Наоборот, надо по возможности скрыть случившееся от местных органов дознания и прокуратуры — до тех пор, пока дело не попадет в другие, не замаранные преступными деньгами руки.

И пока генерал задавал вопросы, он уже понял, где будет искать эти руки.

Но куда девать преступников хотя бы на сутки, которые понадобятся для оргдействий?

— А губа-то, товарищ генерал? Губа-то ведь у вас есть! — не вопросительно, а скорее утвердительно сказал Саня. В свое время он со своим задиристым характером неплохо освоил это военное учреждение.

— А ведь точно, боец! — генерал оживился. Как же это он про гауптвахту-то забыл? — На губу и посадим. Вообще-то она уже отменена — слышали, наверно, Дума наша недавно постаралась; видно, срочную никто из депутатов не служил. Но ведь так или иначе ночью-то задержанных в пьяном виде все равно ж до утра где-то оставлять приходится, ежу понятно. Так что как-нибудь оформим — патруль задержал при хулиганском поведении или еще чего…