Джон Голсуорси. Жизнь, любовь, искусство - Александр Козенко

Если б только побольше знать о его внутреннем мире, об отношениях с другими собаками! Для них он, полагал Джек, всегда оставался загадкой: хозяева поглощали все его помыслы, он и не думал делиться ими с другими собаками, да и вообще в выборе знакомств был весьма щепетилен, хотя к дамам питал глубочайшее, воистину рыцарское пристрастие, так что нередко они оборачивались и огрызались на него. Тем не менее любовная связь у него была постоянная – с одной красновато-коричневой особой из их деревни Манатон в Дартмуре; она была не так породиста, как он, но здоровая, не первой молодости, с нежными загадочными глазами. К сожалению, дети их не выживали и, едва родившись, покидали этот мир.

Не был Крис и драчуном, но, если на него нападали, терял чувство реальности и не мог уже сообразить, с какой собакой он справится, а какая ему «не по зубам». В таких случаях следовало сразу вмешаться, особенно если противником оказывался охотничий пес, потому что Крис так никогда и не забыл, что однажды в дни его молодости охотничий пес напал на него с тылу. Да, врагов он не забывал и не прощал им.

Всего за месяц до своей кончины Крис, уже совсем старый и больной, ринулся на ирландского терьера, чья наглость давно была ему известна, и обратил врага в бегство. Драка всегда необычайно бодрила его!

Христианином Крис отнюдь не был, но для собаки держался настоящим джентльменом. И Джеку думалось, что большинство из ныне живущих на земле покинут ее, заслужив именно такую оценку. Потому что человек, родившийся на Западе, не способен (если говорить начистоту) стать христианином в том смысле, как понимал это Лев Толстой, и в наши дни ни у кого больше не достает логики и любви к истине, чтобы до конца постигнуть смысл христианства. А что значит быть джентльменом? Это трудно, но не невозможно. И уж у Криса, во всяком случае, не было мелочности, подлости и жестокости, и, хотя поступки его не всегда были на должной высоте, душа оставалась преисполнена скромной, бесхитростной преданности.

Сколько волшебных восторгов, сколько долгих часов напряженного ожидания, сомнений и тайных страхов не разделял он с Адой и Джеком, их черный любимец, и не принес им успокоения своим видом, запахом и прикосновением. Не счесть, сколько раз они совершали прогулки одни, уже когда его не стало, и все же каждый раз оборачивались и смотрели, не трусит ли он за ними, внимательно выслеживая невидимый след. И когда эти молчаливые друзья покидают нас, тяжко нам еще и оттого, что, уходя, они уносят с собой и многие годы нашей жизни. И все же совсем не жаль им этих лет, с такой теплотой и любовью отданных служению нам. Все, что мы можем им дать, – это позволить лечь у своих ног, прижавшись подбородком к земле; и эту малость они, несомненно, заслужили.

Знают ли они, подобно нам, что пробьет и их час? Да, порой знают, только этим и можно объяснить то, что перед самым концом Крис иной раз подолгу сидел совсем неподвижно, подавшись немного вперед, понурив голову, целиком уйдя в себя; потом поднимет глаза и посмотрит Джеку в лицо. И взгляд этот яснее всяких слов говорил: «Да, знаю, я должен уйти!». Если бессмертна душа человека, бессмертна и душа собаки. Если после смерти мы знаем, кем были раньше, знают и они. Ни один человек, жаждущий правды, думал Джек, не может с легкостью сказать, что ждет после смерти собак и людей – исчезнут их сознание или нет. Одно несомненно: мучиться над разрешением этой вечной загадки – ребячество. Что бы нас ни ожидало, это то, что быть должно, единственно возможное. Джек знал, что Крис тоже понимал это и, подобно своему хозяину, был, что называется, пессимистом. Ада говорила, что, оставив их, он однажды все же вернулся. Случилось это в последнюю ночь старого года, она грустила в одиночестве, когда он явился ей в своем прежнем обличье, такой же черный; он обошел стол со стороны окна и направился к своему обычному месту – под столом, у ее ног. Она видела его совершенно ясно; слышала, как мягко ступал он по полу подушечками лап и как стучали его когти. Она почувствовала тепло его тела, когда он задел край ее юбки. И ей подумалось, что теперь он уляжется ей на ноги, но ему что-то помешало, и он постоял, прижавшись к ней, потом направился к тому месту, где обычно сидел Джек и где его в ту ночь не было. Она видела, как он постоял там, словно в раздумье; внезапный шум или смех заставил ее очнуться, и медленно, очень медленно видение исчезло. Приходил ли он, чтобы сообщить хозяевам о чем-то или дать совет, хотел ли сказать им что-то в эту последнюю ночь уходящего года или он охранял их? Придет ли Крис еще когда-нибудь?

На могиле его нет каменной плиты. Его жизнь запечатлена в сердцах Ады и Джека.

Лондонский климат большую часть года неблагоприятен для здоровья человека, за исключением последних весенних и первых летних месяцев. Неслучайно Лондонские сезоны, на которые в свои городские особняки из поместий съезжалась английская аристократия, начинались в апреле и практически заканчивались в июле. Светские мероприятия, в том числе приемы и балы, приходились именно на это время, затем высшие слои общества покидали столицу Империи, и в этом смысле город пустел.

Вернувшись в Лондон осенью из-за границы, Джон и Ада заключили брак и первый уик-энд в новом качестве провели в Литтлхэмптоне, в графстве Суссекс, сохранившем имя Сакского королевства. В графстве много старинных городов, расположенных преимущественно по берегу или вблизи моря. В них имеются уникальные архитектурные памятники, а в летнее время они имеют функции купальных местечек. Так, небольшой город Чичестер, бывший римской стоянкой Речни, когда берега соседнего приморского устья имели другие очертания, сохраняют два собора XIII и XIV веков. Это единственные в своем роде готические здания в Англии. Несколько восточнее на побережье у устья реки Арена и располагается Литтлхэмптон, чуть южнее города Аренделя, украшенного двумя замками, готическими развалинами и роскошным современным дворцом. Конечно, климатические условия здесь, на побережье, были более благоприятны, но неотложные дела звали семью Голсуорси снова в Лондон. К тому же в первые недели пребывания в Лондоне они часто совершали продолжительные ответные или прямые визиты. Они приехали в Норвич и остановились в загородном доме родителей Ральфа Моттрэма, в котором они жили в отставке. Ральф опасался, что его семья будет выглядеть очень провинциальной, но ни Ада, ни Джек не показали этого. Они излучали радость и счастье, лучи которого падали на окружающих. Поддерживая начинающего поэта, они снабдили его не только советами, но и книгами и пригласили в Лондон.

Хотя Ада привела дом в порядок и сделала его удобным для жизни, 30 октября 1905 г. она писала Ральфу: «…Я почти все время вожусь с нашим домиком. Он уже почти совсем готов. Джек ужасно простудился, так что мы собираемся покинуть нашу страну в конце недели, но не можем уехать на уик-энд даже за город. Зимой Норвич не такая черная дыра, как Лондон, здесь я не могла даже наслаждаться сегодня утром медным отливом солнца, которое просвечивало через ржавого цвета облакб. Вместо этого мне пришлось все время закрывать платком нос, чтобы защитить свои легкие».

Джек, как многие мускулистые сильные мужчины, был подвержен насморку, а Ада – заболеваниям бронхов. Эти недомогания заставили их покинуть Лондон и отправиться в Салкомб в Девоне, что позволило им также снизить нагрузки общественной жизни, в которую их щедрость вовлекла после возвращения в Лондон. Надо сказать, что осенью в Лондоне случаются самые густые туманы, в каких человеку очень трудно дышать. Часто они медленно превращаются в пронизывающую сырость, от которой промокаешь сильнее, чем от проливного дождя. Чаще всего туманы случаются в ноябре, а густота их объясняется тем, что атмосфера многомиллионного города насыщена дымом и копотью бесчисленных заводов и фабрик и от каминов в жилых домах, которые топят углем. Поэтому лондонские туманы получили название смоки-фог, или (по-русски) смог. И когда эта копоть смешивается и впитывается в осенние облака и спадает на город, почти вся уличная жизнь Лондона замирает. Изредка, почти на ощупь по главным улицам двигаются омнибусы с впереди идущим провожатым с фонарем в руке. Если вас случайно захватил туман, то вы сможете плутать всю ночь. Места развлечений практически пустуют. Но основной вред смоки-фог наносит дыхательным путям человека, поэтому неудивительно, что чета Голсуорси покинула Лондон. Они прибыли в графство Девон. Многие прибрежные города его являются портами или находятся в прямом сообщении с устьями рек, впадающих в море. К югу от наиболее выдвинувшегося полуострова Девона открывается рейд Салкомба. Именно в этом городе в Отеле Болд-Хед и остановились Голсуорси. Этот небольшой городок не имеет прямых заграничных сношений, спокойный, но обладающий собственным флотом. Сразу к востоку от полуострова, заканчивающегося мысом Старт-Пойнт, открывается извилистый залив Дарт, куда впадет река того же названия, имеющая живописный вид.