Я буду рядом - Кун-Суук Шин

Юн!

Я снова вывожу твое имя на листе бумаги и долго смотрю на него. Я часто думаю о твоих друзьях, с которыми познакомился в тот день. Очень рад, что рядом с тобой есть такие люди. До того дня я не мог себе и представить, что когда-нибудь удастся познакомиться с профессором Юном. О нем я знал по книгам. Вы все казались мне такими прекрасными! Он держится как-то строго, но от него исходит теплота. Завидую, что у вас есть такой учитель. Возможно, причина, по которой я укрылся здесь от общества, заключается в том, что у меня нет таких друзей, как у тебя. Я почувствовал себя так, словно слился с твоим „ты“ и превратился в „мы“. Долгие часы прогулок вместе с твоими друзьями вдоль крепостной стены в городе были похожи на сон. Я никого не жду, Юн, но мне так хочется снова очутиться в той ночи с тобой и твоими друзьями в палатке, которую вы бесстрашно поставили около крепостной стены, хотя все прекрасно понимали – это запрещено. Прекрасные незабываемые воспоминания помогут мне, пока я буду проходить службу в армии. И то чудесное время в доме, где ужинал вместе с тобой, Миру и Мен Сё на следующий день, наверняка навсегда останется в моей памяти. Чья это была гитара? Песни, которые мы пели вместе. Только подумать, я провел несколько дней в доме у людей едва знакомых. Я и не подозревал, что способен на такое. Почему этот дом пустует? Помню удивленные глаза Мен Сё и Миру, когда на следующее утро они увидели, что мы выпололи все сорняки во дворе. Иногда я думаю, а было ли все это на самом деле? И хотя я впервые оказался в том доме, не сомневаюсь: с легкостью мог бы найти дорогу туда и не потеряться. А значит, все это произошло со мной в реальности. Я счастлив от чудесно проведенного времени вместе с тобой. Не могу поверить, что только сейчас решился рассказать тебе об этом.

Интересно, Миру по-прежнему записывает все съеденное? Я подшутил над ней, сказав: если она и дальше будет так горбиться, то в старости у нее вырастет настоящий горб. Она и сейчас так ходит? Как-то ночью, когда мы все вместе ночевали в доме, я проснулся и вышел попить воды. На столе я заметил дневник Миру и украдкой заглянул в него. Раньше я никогда не видел таких дневников. И это вполне естественно. Ведь раньше я не встречал человека, который, не жалея времени и сил, записывал каждый съеденный кусочек. От этих просмотренных записей о ежедневной еде в течение многих лет я почувствовал себя очень странно. Чем дальше я читал, тем больше простые записи стали напоминать мне стихи. Все это было похоже на стремление человека доказать – он существует в этом мире. Она словно олицетворяла собой ту еду. Время от времени в дневнике попадались записи о том, как она жадно набрасывалась на пищу. И каждый раз мне делалось не по себе. Между записями о еде мне попадались истории, которые вы сочиняли втроем. Мне вдруг показалось – я украдкой заглянул в веселые и беспечные дни, когда вы так проводили время втроем, в ваше неизвестное мне прошлое. В этот момент в кухню зашла Миру и заметила, что я читаю ее дневник. Однако, в отличие от меня, она нисколько не смутилась и не удивилась, а восприняла это вполне спокойно. Она даже спросила меня, кто из вас троих интереснее пишет. Но при чтении дневника я не задумывался о качестве написанного. Меня восхитило, как удивительно сочетались и гармонировали между собой эти три разных почерка, поведавших вашу общую жизнь. Будет ли преувеличением отметить: хоть каждый из вас написал что-то свое, в этих перепутанных записях чувствовалась общая успокаивающая и обнадеживающая интонация? Когда я предложил ей нарисовать картину на полях, она предложила сделать это в следующий раз, когда снова соберемся вместе. Иногда я вспоминаю об этом обещании друг другу за столом в кухне пустого дома посреди ночи. Этот день непременно настанет. Когда-нибудь. Когда-нибудь мы снова встретимся, и я нарисую картины на полях ее блокнота, где вы втроем сочиняете свои истории.

Юн!

Я и представить не мог, что увижу тебя в зале ожидания учебного центра со сборником стихов Эмили Дикинсон в руках. Когда ты крикнула мне издали: „Дэн!“, я подумал, что мне померещилось. И ты была не одна, а в компании Мен Сё, Миру и даже кошки Эмили. Ты возникла передо мной как раз в тот момент, когда я пребывал в ужасном настроении и окончательно обессилел, стараясь не допустить приезда мамы или сестры в военную часть. Мне делалось плохо при мысли, что кто-то увидит, как я ухожу. Я не желал просовывать руку в окно машины и махать кому-то на прощание. Я даже голову побрил лишь перед поездкой в часть. Вы стали первыми знакомыми мне людьми из внешнего мира, увидевшими меня с бритой головой. Мне было стыдно. Я вспоминаю лицо Мен Сё, когда я спросил, зачем вы приехали, и он ответил: „Это была моя идея, Дэн!“ Лицо старшего брата. Спасибо тебе, что привезла Эмили и дала мне возможность подержать ее на руках. Ведь в те несколько дней, что я провел с вами в том доме, я так и не взял ее на руки. Я чувствовал себя неуютно, всякий раз стараясь избегать ее. Раньше я никогда не прикасался к кошкам. Она была теплой. Я до сих пор помню это ощущение. Если бы я знал, что кошки такие теплые и мягкие, то не выпускал бы ее из рук все время, пока был в том доме. Я сожалею об этом. Ты настаивала, чтобы я взял сборник стихов, даже когда я объяснил, что это не разрешено. Но ты убеждала меня где-нибудь спрятать книгу. Не удивляйся. В данный момент книга у меня в руках. Я подложил ее под письмо, которое сейчас пишу тебе. Когда я закончу службу в армии, я расскажу, как мне удалось сохранить стихи все это время. Это станет моим армейским подарком для тебя.

Юн!

Мне кажется, с тех пор, как я подарил тебе эту книгу, прошло так много времени. Ты рассказывала, что один парень из твоей группы, по прозвищу Велик, взял у тебя подаренный мною сборник стихов и исчез, но тебе удалось найти другую книгу. Этот сборник стихов Дикинсон снова вернулся ко мне, стал здесь моим талисманом. Когда мне ужасно хочется домашнего кимчи или на меня накатывает страх перед пауками, я широко раскрываю глаза и произношу вслух это стихотворение, словно заклинание:

Эта Любовь, которая здесь повсюду,

Лишь наше представленье о Любви;

И этого довольно для бремени,

Что соразмерно привычной рутине.

Я повторяю слова „этого довольно“ два или три раза. При повторении этих строк я чувствую, как отступает моя боязнь перед пауками. С завтрашнего дня у нас начинаются ночные стрельбы, и продлятся они три недели. Надеюсь, я не выпаду из команды.

Береги себя.

От солдата Дэна гражданской Юн».

Первое письмо от Дэна пришло через год после его ухода в армию и вступления в войска специального назначения. Это письмо длинное – пять страниц. Но он не сообщил мне тогда, что попал в спецназ. Я развернула письмо и положила на стол. От солдата Дэна гражданской Юн… Я долго вглядывалась в эти слова. А затем наполнила чернилами перьевую авторучку, раскрыла новый блокнот и вывела имя «Дэн» на первой странице.

Дэн.

Дэн в младенчестве. Дэн в детстве. Дэн в семнадцать, восемнадцать, девятнадцать лет, студент колледжа, позже – солдат. Когда я позвонила его сестре узнать адрес, она сообщила, что он вступил в войска специального назначения. Спецназ? Да, именно спецназ… Она сказала, что у них каждый день бесконечные военные учения. Иногда ему приходится по нескольку дней проводить в горах, имея при себе лишь солдатскую флягу и штык. Ты видела, сказала она, как в День вооруженных сил солдаты строем спускаются на парашютах? Так вот его подразделение как раз выполняет такие задания. Почему Дэн? Она объяснила, что у него подходящее телосложение для солдата спецназа. Но ведь они должны проходить тест на пригодность к подобной службе? Я донимала его сестру вопросами, но это уже не имело значения. Я снова попыталась написать имя «Дэн» в своем блокноте. Услышав от его сестры о поступлении Дэна в спецназ, я никак не могла связать с ним происходящее. Я просто не могла представить, как Дэн прыгает из самолета с парашютом. Как он мог несколько дней прожить один в горах? Между словами «гражданский» и «солдат» раскинулась пропасть, которая мешала мне представить его марширующим по дороге или проходящим обучение в море. Вероятно, он служил в отряде, предназначенном для операций в горах. После окончания службы такие люди морщатся при одном упоминании о горах. Кто бы мог подумать, что он там окажется! Дэн безумно боялся пауков, а вот попал в спецназ и был вынужден в одиночку выживать среди дикой природы! А что, если, пробираясь через кусты, он наткнулся бы лбом на паучью паутину? Я заполучила его адрес, но все никак не могла представить его жизни в армии, поэтому мои письма Дэну оставались незаконченными и неотправленными. Вдруг пришло первое письмо от него.