Наполеон. Победителей не судят - Алексей Щербаков

И чем дальше будет продолжаться война, тем легче будет справиться с Наполеоном.

Но это – он понимал. А для остальных возможность сдать Москву без боя просто в головах не укладывалась. В этом-то и состоит главная причина Бородинской битвы: Кутузова буквально вынудили дать бой.

Сражение началось рано утром 7 сентября (26 августа по юлианскому календарю). Наполеон был уверен в победе. Всю предыдущую ночь он более всего боялся одного – как бы русские вновь не ушли. Потому что дальше продолжать эту игру было совсем опасно: ко дню Бородина у него в строю осталось лишь 135 тысяч солдат (из 420!). У русских имелось около 130 тысяч. То есть численное превосходство французов фактически уже сошло на нет. Когда на рассвете император увидел, что враг наконец-то решил принять бой, он произнес знаменитую фразу: «Вот солнце Аустерлица!» Казалось, судьба к нему снова благосклонна.

И грянул бой. С первых минут сражения раздался такой грохот пушек, какого даже бывалым солдатам слышать еще не приходилось. Наполеон бросил свои войска в атаку, рассчитывая, как обычно, смести противника коротким и решительным натиском. И опять, как и в Смоленске, оказалось, что с русскими такие вещи не проходят. Они дрались отчаянно. Насмерть. И настроение у Наполеона стало меняться. С разных точек боя ему доносили примерно одно и то же. Что французские части, неся огромные потери, выбивали противника с ключевых пунктов обороны. Но… русские упорно шли в контратаки. И выбивали французов обратно. Знаменитая батарея Раевского переходила из рук в руки более десяти раз. От Багратионовых флешей (земляных укреплений) осталось одно воспоминание. Земляной ров перед ними, а точнее – тем, что когда-то ими было, оказался полностью завален трупами. Бойня шла ужасная. Орудия обеих сторон лупили, почти не разбирая, по своим и чужим.

Настроение Наполеона становилось все более и более мрачным. Маршалы умоляли его дать еще подкреплений. Они клялись и божились, что стоит немного поднажать – и русские сломаются. Часто утверждают, что император не решился тогда пустить в бой свой последний резерв – старую гвардию. Это вряд ли. Наполеон, скорее всего, пошел бы на такой риск. Если бы продолжал надеяться на решительную победу. Но он уже на нее не рассчитывал.

В самую напряженную минуту на тылы французов налетели казаки атамана Платова. Вообще-то, особого военного значения этот рейд не имел, французы быстро оправились от неожиданности и отбили атаку. Но старый хитрец Кутузов, посылая казаков, знал, что делал. Положение русских было очень тяжелым. Возможно, брось тогда Наполеон в бой все, что он тогда имел – и исход сражения был бы для Кутузова печальным. Однако внезапный удар русской конницы окончательно изменил настроение императора. В самом деле, что еще могут выкинуть эти русские? Какие у них еще имеются сюрпризы? Наполеон уже утратил веру в полный разгром противника. А при такой ситуации, в безумной дали от своих баз, следовало вести себя поосторожнее.

Надо сказать, что на Бородинском поле Наполеон тоже вел себя не как обычно. Как-то чересчур для него осторожно. Видимо, реалии войны на русской земле не располагали к играм с судьбой.

В конце дня русских с их позиций все-таки выбили. Но что это решало? Они отходили в полном порядке – и явно были готовы завтра же продолжать сражение. В последнее время, особенно в русском походе, Наполеон особенно часто впадал в мрачное настроение. Но таким, как в день Бородина, его не видели никогда. Император был не просто угрюм, он впал в какую-то апатию. Не реагировал на обращения подчиненных, которые требовали от него приказаний. А это уж было для него не характерно вовсе.

Каждая из сторон записала Бородинскую битву в число своих побед. Французы, кстати, до сих пор считают ее таковой. С тактической точки зрения они правы, ведь русских выбили со всех позиций. Но война – не футбольный матч. Основную свою задачу Наполеон так и не решил. Русская армия не была разбита. Да и «по очкам» победил все же Кутузов. Численность армий стала примерно равной. И ведь русские были дома, а французы – совсем наоборот.

По большому счету, Бородинское сражение можно назвать поворотным пунктом в биографии Наполеона. Он и сам потом это признавал, называя САМЫМ СТРАШНЫМ сражением в своей жизни. А ведь ему было с чем сравнивать. Судьба, до того к нему неизменно благосклонная, стала куда менее приветливой. Хотя до краха было еще очень и очень далеко.

Московские передряги Наполеона описаны множество раз. И подробно их фактическую сторону пересказывать нет смысла. Поэтому напомню только основные вехи.

После Бородино Наполеон ошибается снова. Он-то надеялся, что Кутузов все-таки даст под стенами Москвы еще одно сражение. Но русский полководец решил иначе, и сумел отстоять свою точку зрения на знаменитом военном совете в Филях. Русские войска прошли сквозь Москву. Вслед за ними из города ушло большинство жителей.

Первоначально планы Бонапарта оставались прежними: сидеть в городе и ждать мирных предложений со стороны Александра. Но, войдя в Москву, он убедился, что всё идет наперекосяк. Даже хрестоматийное бесполезное ожидание Наполеоном на Воробьевых горах делегации горожан было только началом. Город оказался практически пуст. А потом начался знаменитый пожар. До сих пор ведутся споры о том, кто был виновником этого бедствия. Возможно, Лев Толстой прав – все произошло потому, что не могло случиться иначе. Москва вообще горела довольно часто. А когда в брошенный деревянный город приходит чужеземная армия, то случайные пожары почти неизбежны. Но Наполеон был до конца жизни убежден, что пожары – дело рук русских поджигателей.

– Какое страшное зрелище! Это они сами поджигают… Какая решимость! Какие люди! Это – скифы!

Только теперь до Наполеона окончательно дошло, во что он ввязался. Он снова столкнулся с силой, победить которую невозможно. Стало понятно: это еще хуже, чем Испания. Эти люди тоже не сдадутся и будут сражаться до последнего. И в этом ключе Москва, к которой Наполеон так стремился, на взятие которой возлагал такие надежды, оказывалась для него бесполезной. Ну, сидит он в этом городе – а дальше-то что?

Русская армия находилась где-то под Москвой, по-прежнему непобежденная. Что теперь? Идти на Петербург? Но это – еще семьсот километров ужасных русских дорог. На такой маневр просто не имелось уже сил. От Александра же не было ни ответа, ни привета. Все попытки вести переговоры проваливались. Наполеон сделал три попытки заключить мир. И каждый раз всё смягчал условия. Под конец речь не шла уже о том, чтобы заставить Александра делать то или не делать это.

– Мне нужен мир; лишь бы честь была спасена, – так сформулировал Наполеон приближенным свою цель.

Но русский император упорно не желал говорить. Не о чем было. И Бонапарт все явственнее чувствовал, как почва начинает уходить у него из-под ног. К тому же выяснялось, что захваченная Москва на самом-то деле является страшной ловушкой. В сожженном городе откровенно плохо было с продовольствием и еще хуже – с фуражом. Добывать то и другое по окрестностям становилось все более сложно. Подмосковные крестьяне без всякого восторга встречали французские «продотряды», все чаще и чаще те пропадали без вести. Но хуже всего было то, что город сгорел, да не весь. Французская армия, оказалась в большом населенном пункте без особой цели, а в Москве осталась пропасть брошенного имущества. Результат понятен: солдаты пустились во все тяжкие и стремительно превращались в банальных грабителей и мародеров. Дисциплина падала со скоростью летящего с крыши кирпича.