Верни, если успеешь - Сергей Бакшеев

– Это он! Это гаденыш Давыдов мне помешал. Ника предупреждала! Только айтишник, сволочь, могла обрубить мне доступ. Где он? Куда смотрит полиция!

Осадчий схватился за телефон и набрал «02». Как только прошло соединение, он затараторил:

– Я хочу сообщить, что убийце Давыдову помогает Динара Олеговна Кузнецова. Я знаю ее адрес. У меня есть ее фотографии, телефон! Я уже говорил об этом, а вы…

Девушка спокойно выслушала гневную тираду о бездействии органов полиции и потребовала представиться. Затем она обратилась к базе данных и огорошила Анатолия Сергеевича:

– Михаил Давыдов с розыска снят.

– Что это значит? Его уже взяли?

– Комментариев по уголовным делам мы не предоставляем.

– Я уверен, что он на свободе! Почему его не ищут?

– Обращайтесь в прокуратуру, – посоветовала оператор, заканчивая разговор.

Осадчий вскочил и яростно пнул упавшую бутылку. Даже самое дорогое виски ему сейчас не поможет. Боль от неудачи может притупить только ударная доза наркотика.

Гендиректор «Бригантины» позвонил Нике и сообщил о случившемся.

– Сколько? Сколько ты уже перевел? – холодно спросила она.

– Почти сто тридцать лимонов.

– Хорошо.

– Но там осталось еще двадцать семь. Двадцать семь миллионов баксов, которые должны стать нашими!

– Ты отлично поработал, мой славный гений. Я знаю, что делать. Жди меня. Я приеду, и мы решим вопрос. Только ничего не предпринимай.

– Снежок. Не забудь привезти снежок.

– Ну конечно, мой славный. Тебя ждет награда. Я уже в пути.

Истеричный голос ораторши на сцене сменился мужским баритоном. Он вещал повелительно, с вызовом и плохо скрываемым хамством. Так говорили чиновники, когда Тамара Ивановна обивала пороги кабинетов, пытаясь призвать к ответу виновных в смерти ее сына. Так говорил и военный прокурор, зачитывая протокол, по которому выходило, что ее сын Петя поскользнулся в армейском туалете и неудачно ударился головой.

Петя погиб в армии в мирное время далеко от горячих точек. Его забрали на год молодым и здоровым, а вернули через два месяца в цинковом ящике. Ей показали только его лицо, которое она не сразу узнала. Изможденное, пропитанное болью.

Тамара Ивановна ездила в часть. Неуловимый командир недовольно пробурчал на ходу, что у него таких много, за всеми не уследишь, соломку не подстелешь. И скрылся за проходной, куда ее больше не пустили.

У него таких много, а у нее Петя был единственным. Ее сынок единственный и неповторимый в целом мире! Тамара Ивановна не смогла оплатить его учебу в университете, и пока бегала по знакомым, пытаясь раздобыть справку, освобождающую сына от армии, стало поздно. Петя позвонил из призывного пункта и сказал, что завтра их увозят. Она последний раз прижала сына к груди под строгим присмотром прапорщика. И всё. Следующий раз мать и сын были ближе всего, когда она ревела, обхватив гроб, в крематории.

Ее душа опустела. Свинцовая боль заполнила образовавшийся вакуум. Горе терзало, лишало сна, засасывало в воронку безнадежности все мысли чувства. Не в силах терпеть, она несла эту тяжесть к знакомым, но те шарахались от ее безумного взора и неопрятного вида. Только бывшая Петина учительница физики посочувствовала ей. Учительница твердила, что Петя был самым талантливым в школе, и лишь чудовищная несправедливость помещала ему себя реализовать.

Несправедливость. Это слово расплывалось по сознанию, питая ростки ненависти. Почему погиб самый лучший в мире мальчик, а не эти никчемные пивохлебы у магазина? Почему единственного сына отняли у нее, а не у тех, у кого по двое-трое детей? Почему кому-то деньги и счастье, а ей нищета и горе? Да такое горе, что даже врагу не пожелаешь!

«Врагу – нет, а вот друзьям», – нашептывала отзывчивая учительница.

Все отвернулись от нее, посочувствовали и забыли. А если и им такое же горе! Пусть примерят на себя ее шкуру. Как они запоют, если тоже потеряют любимого ребенка!

Тамара Ивановна двигалась сквозь толпу митингующих. Пенсионеры с красными флагами, бледные люди с белыми лентами, тупые рожи с бритыми затылками, загорелые девицы с тонкими сигаретами – это не те, кого она ищет. Ей нужны молодые умные мальчики – надежда и гордость матерей, их свет в окошке, в ком они души не чают.

А вот и они! Тут их много. Каждый держит какую-то хитрую штучку и с умным видом водит по ней пальцами.

Ее Петя тоже увлекался компьютерами и Интернетом. Он мог сейчас быть среди них. Но его нет. Его отняли у нее! Петю убили! Она помнит косые взгляды солдат из-за забора части. Она уверена, Петя погиб от их побоев. Возможно, его убийца сейчас здесь и радуется жизни, а его мать понятия не имеет, что такое настоящее горе.

Она готова поделиться. У нее столько горя, что на всех хватит!

Осталось войти в кружок умненьких мальчиков, раскрыть ноутбук и включить его. Она знает, как это делать. Это компьютер ее Пети.

Когда сына не стало, добрая учительница физики загрузила в ноутбук все Петины фотографии, начиная с младенчества. Тамара Ивановна каждый день по многу раз смотрела, как плавно меняются кадры, и славный малыш вырастает в чудесного парня, которого ее лишили. Последней шла самая лучшая фотография сына со светлой счастливой улыбкой.

Учительница сказала, что весь процесс показа занимает пять минут. Так будет и на этот раз, когда Тамара Ивановна нажмет кнопку.

Пусть все посмотрят на ее Петю. Только сегодня вместе с его последней улыбкой прозвучит взрыв. Учительница позаботилась об этом. Ничего не поделаешь, настоящего горя без крови не бывает. Надо нажать кнопку и уйти.

Тамару Ивановну согревала мысль, что перед огненной вспышкой все увидят самую яркую улыбку ее сына.

А она вернется домой, и будет с болезненным любопытством искать любое упоминание чужого горя. Может, тогда и свое отпустит.

Дина держала в руках планшетный компьютер и смотрела на длинную колонку одинаковых цифр «250 000$», которые сложились в огромную сумму.

– Давыдов, я правильно понимаю, у меня украли сто тридцать миллионов?

Михаил кивнул.

– Что же делать? – растерянно обернулась к нему Дина.

Вокруг гудел митинг. Не все разделяли лозунги выступавших. Толпа, поначалу жадно слушавшая ораторов, переключилась на внутренние споры с ругательствами и мелкими тычками. Некоторые начали уходить, молодежь упорно продвигалась к сцене в ожидании обещанного рок-концерта.

Давыдов взял компьютер из рук Дины, провел ее к краю проспекта и усадил на бетонный блок в основании рекламного щита. Расположившись рядом, он положил планшетник на колени, чтобы работать обеими руками.