Vitrum Patrum (Житие Отцов) - Григорий Турский

1. Святитель Квинтиан родом происходил из Африки и, по известным сведениям, был племянником епископа Фавста, который, как свидетельствуют, воскресил его мать, был одарен святостью, прославленной добродетелями, горящей огнем христианской любви и украшенной цветами целомудрия. Он был избран епископом Родеза и посвящен. В этой епархии добродетели его еще более возросли, и, поскольку он всегда нудился подвизаться в подвигах о Боге, то благословил перенести святые мощи святителя Амантия в храм, построенный и освященный во имя этого Святителя; но деяние сие не было угодно самому Святому. И святитель Амантий явился в сонном видении Квинтиану и сказал: “Поскольку ты совершил эту дерзость и кости мои, покоившиеся в мире, переместил, то знай — я удалю тебя из этого города, и ты будешь изгнанником в чужой стране; но почестей, которыми ныне пользуешься, не лишишься”.

И действительно, вскоре после этого между горожанами и епископом разгорелась ссора: у готов, которые тогда были в городе, зародилось подозрение, что епископ хочет перейти под власть франков; посовещавшись, они порешили убить его мечом. Когда святителю стало это известно, он среди ночи поднялся и с самыми верными слугами покинул город и добрался до Клермона в Оверни. Там преемник покойного епископа Апрункула святитель Евфрасий принял его и дал ему дома, поля и виноградники. Сей епископ и епископ Лионский отнеслись к владыке Квинтиану с величайшим уважением. И он, действительно, был почтенный старец и истинный раб Божий.

А когда святитель Евфрасий почил (в 515 году), то верные избрали на его место святителя Квинтиана. Альхима и Плачидана, жена и сестра Аполлинария,[65] пришли к святителю Квинтиану и сказали: “Владыка святый, в Вашем почтенном возрасте Вам было бы достаточным, что Вы однажды уже управляли епархией. Вы, такой благочестивый, быть может, позволите слуге Вашему Аполлинарию занять здесь епископскую кафедру? Если он действительно удостоится этой чести, то во всем будет слушаться Вас. Вы будете повелевать, а он будет исполнять Ваши благопожелания. Просим Вас, отнеситесь с сочувствием к нашей смиренной просьбе”.

“Но что же я могу для вас сделать? — спросил владыка Квинтиан. — Меня ведь выбрали. Хотя я ничего не прошу, кроме насущного хлеба, чтобы я мог полностью предаться молитве”.

Когда женщины услышали этот ответ, они послали Аполлинария к королю Феодорику.[66] Тот взял с собой множество даров. И тогда же был назначен епископом. Пробыв же на кафедре только четыре месяца, умер.[67]

Когда король Феодорик прослышал об этом, то повелел святителю Квинтиану занять епископскую кафедру вместо Аполлинария и взять на себя всю полноту церковной власти, сказав при этом: “Он был изгнан из родного города любовью Господней к нам”.

В Клермон послали гонцов. Собрали местных епископов и горожан, и они избрали Квинтиана на кафедру; он стал 14–м правящим епископом в сей епархии.[68]

Когда Квинтиан святительствовал в том городе, некий Прокул, купивший священнический сан за деньги, много досаждал ему, захватив себе всю власть над церковным имуществом, оставив Владыке едва-едва на повседневные нужды. Но когда Святитель обратился к умудренным гражданам по этому делу, ему была возвращена полная власть, и он стал держаться поодаль от таких ловушек. Тем не менее, вспоминая, какие несправедливости он претерпел, как в свое время апостол Павел от Александра, так и Квинтиан, говоря о Прокуле, сказал: “Прокул много сделал мне зла. Да воздаст ему Господь по делам его!” (См.: 2 Тим. 4, 14) И так вскоре и свершилось.

2. Святитель был неутомим в молитве, и так сильно любил он паству свою, что когда Феодорик пришел с войском осадить город (в 525 году), Святой Божий всю ночь ходил по стенам, пел псалмы и, чтобы призвать Господа на скорую помощь земле сей и ее обитателям, бдел и постился. Когда король Феодорик собрался уже разрушить стены города, по милости Божией и молитвами Его Святителя, которого Король хотел отправить в ссылку, сердце его было умягчено. Ночью, охваченный страхом, он соскочил с кровати своей и пустился один бежать по дороге. Король потерял разум и уже не понимал, что творит. Когда его подданные увидели это, они попытались остановить его и успокоить, и сделали это с большим трудом, умоляя осенить себя в укрепление крестным знамением. Затем Хилпинг, один из его герцогов, приблизился к Королю и сказал: “Послушайте, славный Король, совета моего ничтожества. Посмотрите, стены города очень крепки и пред ними большие укрепления. А чтобы Ваше Величество хорошо знали, мне должно сказать о церквях святых, которые стоят рядом с городскими стенами. И епископ здешний велик пред Господом. Не делайте того, что задумали, не досаждайте епископу и не разрушайте город”. Король благосклонно принял этот совет и повелел, чтобы не трогали никого на расстоянии восьми миль от города. И никто не сомневался, что все были обязаны тогда молитвам Святителя.

А позже, когда пали стены крепости Воллор, вступившими в нее войсками священник Прокул был изрублен мечом на куски прямо перед алтарем его церкви. Так воздал ему Господь за дела его, как и предсказал Святитель. И я бы не удивился, если бы узнал, что крепость попала в руки врагов по вине Прокула, так как до того она считалась неприступной.[69]

3. После битвы и разорения Клермона Гротензий, один из сенаторов, бывший тогда главой города, как-то несправедливо задержал на улице одного из близких Святого по имени Гонорат. Святителю это сразу же стало известно. Через друзей своих он получил аудиенцию у Гортензия и попросил у него отпустить арестованного, но ничего не добился. Тогда благословенный Старец сам отправился туда, где держали Гонората, и, назвавшись, попросил солдат пропустить его, но они, преисполненные страха, не осмелились выполнить просьбу епископа. “Тогда быстро отнесите меня к дому Гортензия,” — сказал он, так как был уже весьма стар и ходил с трудом. Слуги его отнесли его к дому Гортензия, и напротив этого дома он отряхнул пыль от ног своих, говоря: “Проклят будь этот дом, и прокляты навсегда те, кто в нем обитает; да опустеет он, да никто в нем не живет отныне”. И бывшие при нем сказали: “Аминь”. А он добавил: “Прошу, о Господи, чтобы никто из этой семьи, не послушавшей своего епископа, не возвысился до епархиальной знати”.

И как только епископа унесли, все члены семьи, бывшие в том доме, были поражены лихорадкой и, болея краткое время, умирали. Это продолжалось три дня, а Гортензий, видя, что никто из его подданных не