Чужая гостья - Алла Холод

На второй чашке чая картина предстала перед Марьяной во всей своей простоте и ясности. Если кампанию заказали, значит, она кому-то зачем-то была нужна. Она должна была иметь какой-то результат. Результат есть: сегодня в 9 утра Шубин известил ее об отзыве своей заявки на правительственный аукцион. Значит, целью кампании было сорвать запланированные торги. В эту концепцию отлично вписывалась туманность намеков на возможные разногласия между участниками приватизации. Трусливый заяц Шубин либо совсем дурак, если не понял, что между ним и Марьяной просто пытаются вбить клин, либо решил, что тень от расследования всей этой пренеприятнейшей истории может упасть и на него. Либо передумал связываться с Марьяной как потенциальной жертвой преступления и сам же эту кампанию организовал. Такой вариант был бы вполне возможен, если бы не одно «но». В случае если бы Шубин сам проплатил прессу, он постарался бы вообще избежать упоминания названия своей компании, а в нескольких публикациях были намеки на то, что господин Шубин отличается жесткостью в решении деловых вопросов. Если бы заказчиком был Шубин, в публикациях был бы сделан акцент на Марьянину немирную профессию и некие тайные связи, на ее возможных врагов, нажитых за время работы в предвыборных кампаниях. Значит, скорее всего, заказчик – не Шубин. А тот, кого она заподозрила в первые минуты прочтения текстов. Первое впечатление, как всегда, оказалось самым верным.

Марьяна набрала номер своей приемной.

– Оленька, я задержусь в правительстве, если меня кто-то ищет или ждет, передайте, что я буду не раньше двух часов дня. И еще просьба. Сходите в отдел кадров и запишите для меня домашний адрес Виталия Житко. Но сделайте это так, чтобы информация о моем интересе не расползлась по всей телекомпании и не дошла до самого Житко. Вы меня поняли?

– Конечно, Марьяна Юрьевна, – ответила Оля, – я сейчас все сделаю и перезвоню вам.

Замысел Житко был прост. Он до сих пор не уволен, после гибели Ули Марьяна так и не подписала его заявление, ей было не до того, оно валялось среди бумаг у нее на столе. Можно предположить, что Житко решил попробовать развалить проект приватизации изнутри, сделать так, чтобы Шубин, которому давно надело быть «плохим мальчиком», которым он был когда-то, и который теперь носится со своей деловой репутацией как с писаной торбой, отказался иметь с Марьяной дело. Если аукцион будет сорван, не факт, что Марьяну Карелину оставят в должности генерального директора. И тогда в жизни Виталия Андреевича все останется по-прежнему, мир и покой будут восстановлены.

Марьяна вооружилась бумажкой с адресом Житко и стала спускаться на подземную парковку. Было одиннадцать часов, время крайне неудачное для того, чтобы застать кого-либо дома. Марьяна еще раз всмотрелась в листок и задумалась. Житко жил практически напротив телекомпании, буквально в одном квартале. Учитывая его нелюдимость, он почти наверняка обедает дома. И Маша решила, что навестит его в обеденный перерыв. А пока есть время заехать в цветочный киоск и посетить Улю и папу.

По дороге с кладбища Маша размышляла. С того момента, как ее машину пытались взорвать, прошло каких-то шесть дней, а на событие успели отреагировать все мало-мальски значимые СМИ в регионе. И не информационными заметками, а аналитическими статьями. Так быстро организовать слаженную, молниеносную по скорости кампанию очень даже возможно, если организатор четко знает, что именно должно быть написано в предстоящих публикациях, и к нужному моменту уже имеет шаблон, с которого нужно делать так называемый рерайт. Это наводило на следующую мысль: мог ли Житко организовать не только кампанию, но и ее информационный повод? Не мог ли он нанять ребят для того, чтобы установить закладку под днище ее «Мерседеса»? И если это так, то чего он добивался – создания информационного повода или реально хотел ее убить? В пользу первой версии было то, что люди, устанавливавшие закладку, действовали хоть и поздно, но не глубокой ночью, то есть рисковали, что их увидят. Не опознают, конечно, но предотвратят взрыв. В пользу второго варианта был тот факт, что злоумышленник, если его можно так назвать, установил будильник на 9.40. Марьяна всегда выезжала из дому в одно и то же время – в 9.30. Если бы взрыв состоялся в 9.40, она гарантированно была бы в машине. Меньше чем за 10 минут она никуда добраться не могла. Машина взорвалась бы вместе с пассажиркой – сто процентов. Такое время мог установить только тот, кто точно знал, во сколько она приезжает на работу. Это был Житко – он знал ее распорядок, изучил его еще тогда, когда интриговал, чтобы остаться на работе.

Без четверти час Марьяна остановилась у дома номер 64 по улице Дзержинского. Здесь нашлось единственное удобное место для парковки. Дом, в котором проживает Житко, находится через дорогу, наискосок. Марьяна вышла из машины, остановилась в тени деревьев, которыми был плотно обсажен тротуар, стала считать этажи. Получалось, что квартира Виталия Андреевича должна располагаться в первом подъезде на втором этаже. Это было просто наблюдение, которое в данный момент Марьяне ровным счетом ничего не давало – белый день, определить, дома ли хозяева, невозможно. Маша обошла дом, углубилась во двор старого сталинского дома, и этот двор ей очень понравился. Спокойный, уютный, с клумбами и детской площадкой. Ее встретил радостный собачий лай – маленькое существо с озорными черными глазками очень хотело пообщаться и, чтобы подчеркнуть свои намерения, стало подпрыгивать на всех четырех лапках. Дружеский позыв собачки охладила ее хозяйка.

– Люся, иди к маме, – позвала она, и собачка, цокая коготками, ретировалась, периодически оглядываясь на Марьяну. Наверное, все-таки не теряла надежду найти в ее лице подружку для дворовых игр.

Примоститься так, чтобы ее не было видно с любой точки двора, оказалось непросто. Ну и пусть. Она же не выслеживает Житко, в конце концов, а хочет с ним поговорить. И рассчитывает на неожиданность своего появления, на то, что он не успеет подготовиться к ответам на те вопросы, которые она ему задаст. Марьяне вспомнился тот день, когда она возвращалась домой и Житко ждал ее у подъезда. Тоже хотел поговорить, тоже пытался прояснить свою судьбу. Тогда Марьяна держала его за причинное место. Теперь, выходит, они поменялись ролями. Вот уж этого она никак предвидеть не могла.

Прошел почти час, Марьяна внимательно следила за всеми, кто входит во двор или выходит из подъездов. Виталия не было. Когда до двух оставалось десять минут, она решила, что пора уходить. Неизвестно, когда и как, но сегодня Виталий Андреевич явно не обедает дома. Марьяна поднялась со скамейки, еще раз оглядела дом. Окна его квартиры должны выходить кухней как раз во двор, то есть находиться сейчас прямо над ней, на втором этаже. Неожиданно именно в окне второго этажа произошло некое движение – Марьяна поняла, что это захлопнулась створка стеклопакета, который был приоткрыт в режиме проветривания. На мгновение в окне показалось женское лицо, черты которого различить было невозможно. Марьяна бросилась к двери подъезда – пару секунд назад туда вошла женщина с младенцем на руках, следом молодой папаша катил коляску, поэтому дверь в подъезд оставалась открытой, знание кода не требовалось. Марьяна нырнула внутрь, поднялась на несколько ступенек, вычисляя, правильно ли поняла, где находится квартира Житко. Да, порядок нумерации был именно таким, какой она и предположила, ошибки не возникло. Значит, в квартире Виталия кто-то есть. Женщина. Маша мысленно похвалила себя, и как раз в этот самый момент дверь в квартиру приоткрылась, послышался женский голос. Хозяйка говорила по телефону, на ходу делая что-то еще – искала сумочку или ключи. Голос женщины показался Марьяне смутно знакомым. Через несколько секунд ощущение тревоги захлестнуло ее с головой, она пулей вылетела во двор и скрылась за толстым стволом опиленного тополя. Сердце колотилось как сумасшедшее. Когда дверь подъезда открылась, сомнения исчезли: на пороге стояла Анечка Антипова, ее бывшая подчиненная, девушка, у которой Марьяна невольно увела возлюбленного.