Флигель-Адъютант - Евгений Адгурович Капба

до конца дней своих, да и после смерти не обрету покоя. Мне нужен ваш совет — как быть? Если возможно как-то выкупить его, то поверьте — я не пожалею ничего...

— Выкупить у жрецов?.. — Бекбулат покачал головой. — Не выйдет. Завтра — День Жертвоприношения. Наши планировали ограничиться новорожденным тельцом, но прибыл челеби и требовал соблюдения ритуала... Вот, нашли эмперьяла, иначе пришлось бы тянуть жребий эл тиферет Баал... Даже не знаю, где наш староста приобрел раба, но это очень, очень кстати.

Мы с Царёвым переглядывались. Приобрел? У них тут что — не только человеческие жертвы, но еще и работорговля?

Наконец Иван спросил:

— Скажите, а для этого ритуала помимо жертвы есть какие-то необходимые элементы?

— Жертвенник, конечно, — он махнул рукой в сторону полой внутри статуи медного быка. — Алтарь. И пленник. Ну, и челеби — жрец по-вашему, но это уже не обязательно, в Касабе жертвоприношением руководил староста Азамат, и всё проходило как по маслу... Я еще такую крамольную вещь скажу, дагли — судя по урожаям и прибылям последних трех лет, телец эл тиферет Баал, брошенный в жертвенник, работает ничем не хуже, чем человек эл тиферет Баал, поджаренный на медленном огне.

Оказывается, наш хозяин был опасным вольнодумцем! И это вызывало уважение.

— То есть — без жертвенника не будет жертвоприношения? — клонил куда-то Царёв.

— Будет. Там, где есть жертвенник, — ни Бекбулат, ни я пока что ничего не понимали.

— А где ближайший жертвенник?

— В Абале, это семь вёрст дальше по дороге.

Вот тут я начал понимать логику Царёва. Если вынудить челеби и его людей забрать с собой Стеценку и убраться из Касабы — тогда у нас будут развязаны руки! Мы можем попытаться отбить пленника, и при этом Бекбулат больше не будет за нас ответственным, и его семья не пострадает.

— Шеф, разрешите — ваш бинокль? — протянул руку Иван.

Я вынул оптику из футляра, увидев восхищенный взгляд Бекбулата, и сделал в мозгу зарубку — у нас имелся запасной прибор, трофейный, из "Хорьха". Такой подарок явно придется по душе этому необычному башибузуку. Царёв же, ухватив бинокль, несколькими прыжками взобрался на крышу третьего яруса сакли и принялся осматриваться.

Солнце едва-едва коснулось верхушек гор, но обманываться не стоило — темнело на Кафе быстро. Поэтому для наблюдений у Ивана было совсем немного времени.

Когда он убрал окуляры от глаз, я даже отсюда рассмотрел это его выражение лица — когда Ванечка превращался в живой арифмометр. Не прошло и секунды, как он счастливо и открыто улыбнулся. Что за фортель пришел ему в голову на этот раз?

— Шеф! Вы можете подняться сюда с винтовкой? — я, конечно, мог.

Бекбулат наблюдал за нами с опаской.

Оказавшись на крыше, я спросил у Царёва:

— И какого рожна?

— Так стреляете вы всяко лучше меня. Вон, взгляните — там камешек, красноватый такой. Над самым утесом. Попадете в самое основание?

Я взял у него из рук бинокль и присмотрелся. Далековато! Полверсты или около того. С другой стороны — обозвать камешком этакую глыбу...

— Попаду, — ответил я. — Но нужен упор. Но зачем?..

— Шеф... — в его глазах промелькнуло то самое, императорское выражение.

Спорить я не стал. Упор соорудил из столика-дастархана, подложил еще и свернутый ковер.

— Красноватый камень, утес, в который упирается главная улица Касабы, так?

-Всё верно. Стреляйте под самое основание, и — прячьте винтовку...

— Ну-ну, поучи меня, Ванечка, конспирации!

Ванечка наконец замолчал. Я выдохнул. Смеркалось. Цель становилась всё менее отчетливой... Прикрыв на секунду глаза, я приложился к винтовке поудобнее, ощутил щекой прохладу и гладкость деревянной ложи и медленно, плавно потянул за спусковой крючок.

— Гдах! — гавкнул выстрел.

— Крак! — послышался странный звук за несколько секунд до того, как солнце закатилось за вершины гор.

— Ну что ж, предлагаю всем отправиться спать, — сказа Царёв. — Ночь и утро у нас у всех будут очень тяжелыми.

* * *

Ночью разразилась гроза. Вместо привычных неудобств в виде ручьев из дождевой воды и грязи, отводимой двумя канавами прочь из кишлака, Касаба столкнулась с селевым потоком, который устремился по главной улице, удерживаясь в берегах из кирпичных и саманных заборов к рыночной площади и дальше — к алтарю с жертвенником. Прилавки, навесы, ящики и корзины, опрометчиво оставленные торговцами на ночь, унесло прочь. Медный бык — символ Баала, тоже скрылся в неизвестном направлении, смытый мощной селью. Всё-таки жертвенник был полым внутри, и его веса не хватило, чтобы прочно удержаться на ногах... Искать его дехканам предстояло теперь на дне ущелья, куда стихия смела всё, что смогла унести с собой.

Вой и вопли по всему кишлаку стояли жуткие. А как же? Там, где хозяева забыли закрыть калитки, или просто — забор был прохудившимся, жижа проникла во дворы и на первые ярусы саклей, попортила имущество, замочила припасы, не убранные в лабазы и высокие кладовые.

Башибузуки, проклиная всё на свете, под первыми лучами дневного солнышка взялись за работу. Бородатый челеби в белом бурнусе пытался заставить дехкан заняться приготовлениями к жертвоприношению, но натыкался на отупевшие от навалившейся беды взгляды и полное непонимание.

— Эл тиферет Баал, я покидаю это место! — наконец отчаялся жрец, осознав, что, если не поторопится, то не успеет принести жертву до заката.

Мюриды-послушники принялись собираться в дорогу, нагружая лошадей и верблюдов скарбом челеби. Они торопились — до Абала пусть и недалеко, но горные тропы, особенно в сезон ливней — штука коварная!

* * *

— Я выниму его оттуда, шеф, — Царев скинул архалук, оставшись в одном бешмете, и взял в руку кинжал. — А вы уж не жалейте патронов.

"Бергманн" удобно устроился между камнями, я поводил стволом пулемета из стороны в сторону, пошевелился, проверяя комфортность позиции.

— Выниму? Что значит "выниму", Ваня?

— Ну, украду его. Как только увидите, что мы вне опасности — тут же жмите на курок. Считайте — они приговоренные преступники. Работорговля, человеческие жертвоприношения — этого вполне достаточно для смертной казни.

Снова выступать в роли императорского палача? Черт побери, да я выступлю в роли даже и самого сатаны, если это поможет выручить кого-то из моих ребят! Тем более — Стеценку!

— На спусковой крючок, Ваня. Но это — мелочи. Ты мне лучше вот что скажи — каким-таким чудесным образом ты провернул