Последний шанс. Сможет ли Россия обойтись без революции - Алексей Кунгуров

Сегодня же военное вторжение НАТО в Россию практически невозможно. Во-первых, у нас есть ядерное оружие, да и обычные вооружения позволяют дотянуться до дома агрессоров. Во-вторых, у натовцев нет наличных сил для столь масштабной операции – это ведь не маленькую Югославию во главе с трусливым Милошевичем бомбить. Проведение наземной операции вторжения вообще из разряда фантастики. Наконец, не стоит сбрасывать со счетов экономический аспект: война – удовольствие очень дорогое, а война кровавая и затяжная – недопустимо дорогое. Так каким образом, скажите мне на милость, кто-то из-за рубежа может «отменить» социальную революцию в России? Это возможно сделать только одним способом – устранить системные причины революции, что в принципе невозможно сделать извне. Максимум, на что способны внешние модераторы, – каким-то образом оттянуть развязку.

Все описанное в этой книге – не конкретный сценарий, а лишь схема социальных, экономических, политических механизмов революционных процессов в обществе. Схема эта тоже не статична, а вариативна. Я сознательно подогнал ее под уже знакомую читателю по учебнику истории картину: кризис царизма – февральская революция (цветная) – октябрьская революция (социальная) – мобилизационный рывок (индустриализация). На самом деле, вполне возможно, мы сейчас живем между «февралем» и «октябрем». То есть схема приобретает следующий вид: кризис советского строя – перестройка (цветная, буржуазная революция сверху) – социальная революция (надвигающаяся).

То, что между верхушечной и социальной революциями прошло не несколько месяцев, как в 1917 году, а более двух десятилетий, принципиально схему не меняет. Ведь в основе всего системные процессы, системный фактор. Как я говорил выше, в конце 80-х годов системный кризис еще не достиг глубины, способной вызвать революцию. В экономике кризис носил не системный, а лишь структурный характер. Кризис имел во многом характер искусственный – его старательно провоцировала элита, имея цель монетизировать свою власть. Этот тезис подтверждается тем, что на старом советском экономическом базисе постсоветские страны с той или иной степенью успешности проехали четверть века. Однако сегодня система находится в такой стадии деградации, когда никакая терапия (реформа) ее не спасет…

Часто сталкиваюсь с таким мнением: мол, не ты один Леха, такой умный. Там, в Кремле, тоже не дураки сидят, они все видят и понимают, что в случае революции представители элиты потеряют не только присвоенную собственность и власть, но и жизнь. Поэтому они кровно заинтересованы в существовании постсоветского проекта, который будет обеспечивать кормушку им, их детям и внукам. Режим делает все возможное, чтобы сохранить стабильность, не допустить революции. Пока у него отлично получается – население запугано настолько, что не протестуют даже ростовские шахтеры, которым не платят зарплату с мая 2015 г.

Далее обычно следуют разглагольствования о том, что некому делать революцию, лидеров нет, народ рабски пассивен – он не только не протестует из-за обнищания в ходе развала экономики, даже наоборот, все сильнее любит власть, рейтинг Путина выше 80 % и т. д. Все эти аргументы выеденного яйца не стоят. Во-первых, за всю историю человечества не зафиксировано случая, когда бы революционная ситуация в обществе созрела, но власть путем репрессий и усилиями пропаганды или с помощью «маленькой победоносной войны» смогла бы предотвратить революцию. Чаще всего в таких случаях наблюдался обратный эффект: террор карательных органов приводил к озлоблению населения, провоцировал ответную герилью; навязчивая пропаганда вызывала отвращение, «маленькие победоносные войны» превращались в затяжные и позорно проигранные.

Во-вторых, именно понимание элитой угрозы, которую несет ей революция, делает революцию неизбежной. Сама элита и устроит революцию: у нее просто нет иного выхода. Правящий класс в России является по сути своей абсолютно криминально-паразитическим – он ничего не создал сам, не получил «священную частную собственность» в наследство от отцов и дедов с заветом «сохранить и преумножить». Собственно, поэтому, в отличие от настоящей буржуазной элиты, наша не умеет сохранять и преумножать, что является сутью капитализма.

Наша элита вообще никакого отношения к капитализму не имеет. Попытка вернуться от социализма к капитализму в 90-х годах не удалась по одной простой причине – в России никогда не было капитализма, возвращаться оказалось некуда. Поэтому, откатившись назад, страна очутилась в средневековье, в феодализме. Сообразно феодальной матрице выстраивались все эти годы социальные, экономические, политические институты – самодержавие, церковь, модель сословного общества, местничество, оброчная экономика и т. д.

Наивные дурачки-либералы, кричат, что все проблемы от того, что в России нет независимого суда. Мол, судили бы суды честно – все общественные отношения можно было бы отрегулировать через этот механизм. Нет, проблема не в судах, а в сословном характере общества, сословном сознании масс и элиты. Тягловый люд и имущие классы живут в совершенно разных правовых системах. Суть явления лучше всего передает циничная римская поговорка «Quod licet Jovi, non licet bovi» – что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Даже если суд будет кристально честным, он будет судить по тем законам, какие элита издает отдельно для себя и отдельно – для быдла.

Как можно победить коррупцию в стране, 90 % населения которой свято убеждены в том: «Власть имеет право, на то она и власть, и это не нашего ума дело»? Какой научно-технический прогресс можно ожидать от страны, провалившейся в средневековье, где научной дисциплиной объявлена теология?

Россия к настоящему времени поделена на домены, с которых кормится наша паразитическая элита. Домены могут быть территориальными (губернаторы и мэры осуществляют кормление с территорий), секторальными (освоение бюджета, банковская сфера), инфраструктурными (РЖД, «Транснефть»), отраслевыми (ВПК, нефтедобыча). Домены могут быть должностными – большинство бюрократического «планктона», не имея капитала, приносящего доход, кормится с должности.

Частнособственнические, рыночные отношения в России никогда не складывались: ни в досоветское время, ни в постсоветское. Раньше дворянин пользовался поместьем, которое давалось ему за службу, но он им не владел.

Царь мог отобрать его в наказание за тяжкий поступок и передать другому дворянину в награду. Помещик не мог продать свою вотчину или сдать в аренду. Он мог с нее лишь в прямом смысле слова кормиться. По наследству сыну вотчина переходила лишь при условии, что тот наследует и отцовскую службу.

Наша же илитка освобождена от службы государству, она служит непосредственно пахану, который не вечен. По этой причине она не может передавать полученный в кормление домен по наследству, и даже право пожизненного владения ничем не гарантировано, поскольку в криминальной среде любой консенсус весьма непрочен, все решает сила, а не право. Это порождает совершенно конкретный тип паразита – паразита-временщика, саранчу, которая выжирает все и стремится туда, где есть чем поживиться, оставляя за собой пустыню. Он получает в кормление домен на время, что четко осознает. По этой причине паразит-утилизатор в принципе не заинтересован в сохранении России и даже в повышении ее «удойности». Всякий феодал-временщик старается максимально эффективно использовать время, отпущенное ему на грабеж – он стремится побольше урвать и подальше спрятать (вывезти за рубеж). Что достанется на дерибан сменщику, паразита не волнует – после хоть трава не расти.