Информаторы Сталина: Неизвестные операции советской военной разведки. 1944-1945 - Владимир Лота

Отсутствие твердого обязательства англичан по вопросу о компенсациях вызывается неясностью позиции правительства США, которое может не согласиться с предлагаемой новой границей Польши на Западе.

Польское правительство считает, что подобным ответом не даются определенные заверения по вопросу границ и не обеспечиваются гарантии независимости страны, так как с аннулированием старой границы Польши теряют силу прежние английские гарантии и существующий англо-польский союз был бы, в силу этого, расторгнут.

Миколайчик полагает, что даже принятие английского предложения о влиянии польского правительства на Люблинский комитет не создает гарантии действительной независимости, поскольку власть будет находиться в руках лиц, возглавляющих министерство обороны, внутренних и иностранных дел.

По имеющимся данным, Черчилль остался крайне недоволен отрицательным решением польского правительства и указал, что он, возможно, будет вынужден прекратить поддержку этого правительства.

Миколайчик заявил, что в таком случае он будет вынужден уйти в отставку и объяснить подлинные причины такого мероприятия.

Позднее Миколайчик имел беседу с Иденом, во время которой Иден заявил, что в соответствии с английской политикой установление границ откладывается до окончания войны, за исключением случаев, когда обе стороны добровольно приходят к соглашению по своим границам. Иден добавил, что англичане готовы продолжать переговоры с Москвой о советско-польском договоре, и обещал объяснить советскому послу причину задержки польского ответа».

Советско-польские проблемы в годы Великой Отечественной войны решены не были. Противоречия, которые имелись между Москвой и Варшавой, переросли в противоречия между Москвой, с одной стороны, Лондоном и Вашингтоном — с другой. Инициатором возникновения их, судя по рассекреченным документам военной разведки, были руководители польского эмиграционного правительства. Но именно этот вывод, напрашивающийся при изучении многочисленных документов, и вызывает сомнение. Действительно, поляки из Лондона действовали активно и добивались своих политических целей. Они не поставили в известность ни Сталина, ни Рузвельта, ни Черчилля о том, что запланировали провести операцию «Буря» и поднять 1 августа 1944 года восстание в Варшаве.

На это наталкивает изучение протокола беседы И. В. Сталина с польским премьер-министром Миколайчиком. Есть ли подобные протоколы встреч Миколайчика с Рузвельтом и Черчиллем, которые проходили в первой половине 1944 года, неизвестно. Тем не менее существует специальное послание Рузвельта, в котором американский президент информировал Сталина о встрече с Миколайчиком и своем видении путей решения советско-польских противоречий. Рузвельт, в частности, откровенно сообщал Сталину о том, что не намерен вмешиваться в разрешение советско-польских противоречий, которые сосредоточивались вокруг оптимального решения вопроса о советско-польской границе. Рузвельт видел эту границу по линии Керзона. Эту линию придумали не в Москве. Ее впервые рекомендовал в 1919 году Джордж Керзон, английский государственный деятель и опытный дипломат. Керзон был сторонником антисоветской интервенции 1919–1920 годов. Но именно он, Керзон, когда эта интервенция провалилась, от имени Верховного совета Антанты 12 августа 1920 года предложил в качестве границы между Россией и Польшей линию, которая должна была проходить через Гродно, Яловку, Немиров, Брест, Дорогуек, Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов и далее западнее Рава-Русской, восточнее Перемышля до Карпат.

На встрече Сталина с Миколайчиком в начале августа 1944 года этот вопрос не обсуждался. На этой же встрече Миколайчик в общих чертах рассказал Сталину о Варшавском восстании и высказал лишенную конкретики просьбу об оказании повстанцам помощи со стороны Советского Союза. Эта помощь, прежде всего, могла и должна была осуществляться по линии взаимодействия усилий войск маршала Рокоссовского и тех, кто начал борьбу против немецких оккупантов в польской столице. Миколайчик же говорил о переброске восставшим оружия и боеприпасов и отказался от помощи продовольствием и медикаментами.

О чем говорит позиция Миколайчика на встрече со Сталиным? Прежде всего о том, что он был уверен, что восставшие смогут удержать Варшаву то ли до прихода Красной армии, то ли до оказания всевозможной помощи со стороны англичан и американцев. Самое главное состоит в том, что Миколайчик прибыл в Москву не накануне восстания с целью координации действий с советским командованием, а тогда, когда восстание уже началось. Таким образом, Миколайчик продемонстрировал Сталину, что он уже является представителем и руководителем нового польского правительства, но не в Лондоне, а уже в Варшаве. Миколайчик, несомненно, был уверен, что повстанцы захватят правительственные здания в польской столице еще до прихода Красной армии. Доставить в эти здания министров из Лондона было делом времени и наличии парашютов. Парашюты сторонникам Миколайчика, видимо, были обещаны генералом Гюббинсом. А время? Оно должно было наступить, когда войска Красной армии начнут освобождать Варшаву от немецких оккупантов.

Британские парашюты использовать не пришлось. Немцы сильно укрепили западный берег Вислы, перебросили в этот район свежие танковые дивизии, наступление уставших войск фронта маршала Рокоссовского потеряло темпы, и преодолеть Вислу с ходу не удалось. Такая операция еще не была разработана в советском Генеральном штабе.

Несомненно, у визита Миколайчика в Москву была какая-то главная цель. Какая? Вероятно, и это ближе всего к истине, Миколайчик хотел оказаться в советской столице в тот момент, когда Красная армия освободит Варшаву или будет близка к этой цели.

Преследовал ли такую цель американский президент, добиваясь встречи Сталина с Миколайчиком, сказать трудно. Однако поведение Миколайчика на встрече со Сталиным можно вполне определенно назвать уверенным. Несомненно, он чувствовал поддержку. Какую? Польских эмигрантов из Лондона? Этого мало. Рузвельта и Черчилля? Возможно, но сомнительно.

Ответ на этот вопрос можно найти в сообщении агента X из британской столицы. Агент, сообщая о существовании в Лондоне секретного отдела по организации саботажа и диверсий (Управление специальных операций — SOE), которым руководил генерал Гюббинс, писал, что этот отдел занимается проведением тайных операций, направленных на организацию актов саботажа и диверсий в европейских странах, оккупированных немцами. Черчилль, инициатор создания этого управления, считал, что оно «должно использовать самые разнообразные методы, включая военный и промышленный саботаж, волнения и забастовки среди рабочих, постоянную пропаганду, террористические акты, направленные против предателей и немецких лидеров, бойкоты и бунты». Одной из главных задач этого тайного органа была задача активной работы британских агентов в рядах движения Сопротивления во Франции, Польше, Бельгии и других европейских государствах.

Кому подчинялось это управление? Судя по тому, что его работой руководил бригадный генерал Гюббинс, можно предположить, что этот отдел был одним из специальных подразделений английского военного ведомства. Но это первоначальное предположение было ошибочным. Позже удалось установить, что Управление специальных операций подчиняется военно-экономическому министерству (ВЭМ). Агенты SOE занимались не только сбором разведывательной информации о противнике в интересах ВЭМ, но и принимали непосредственное участие в сложной политической борьбе, которая велась в рядах движения Сопротивления европейских стран.