Двоедушник - Рута Шейл

– Поверь мне, это очень интересно. Тебе понравится.

Втащил в пустую комнату, а оттуда – в следующую, смежную. Туда, где была дверь, незаметная из коридора. Здоровенная железная дверь с целой кучей замков.

Как в бункере.

Нелидов оставил Нику внутри и вышел.

– Ничего личного, Бородина, ты уж извини, – бросил он через плечо. – А узнал я тебя сразу. Могла бы не тратить время на маскарад. Ты чем-то интересна Вику, и я устроил ему встречу. Теперь он исчезнет из города и оставит клуб мне. Я так понимаю, ты тоже горела желанием с ним познакомиться? Значит, моя совесть чиста. Бывай!

Дверь захлопнулась. Металлические штыри бесшумно ушли в невидимые пазы. Ника оказалась в ловушке.

Здесь можно было стоять в полный рост. Единственное полуподвальное окно – под самым потолком, маленькое и зарешеченное – пропускало немного дневного света. Достаточно, чтобы понять – комната пуста. Пол, наверное, когда-то был деревянным, но доски превратились в труху, не выдержав времени и сырости.

Трясущимися руками Ника выцарапала из кармана телефон. Батарейка почти разряжена… Надо беречь. Сигнала сети нет. Ника побродила по периметру с поднятой вверх рукой. Поймала в районе окна. Телефон в ладони ожил. Шанна.

«Игни нашел третью девушку, уже знаешь? Мертва».

Нашел. Он нашел Ксюшу. И ничего ей не сказал!

Еще одно сообщение. Тоже от Шанны.

«Только сейчас приперся».

Теперь она сама здесь. А Ксюша…

Умерла. Умерла. Умерла.

От внезапного приступа слабости Ника покачнулась. Чтобы не упасть, оперлась ладонями о стену, прислонилась к ней лбом и закрыла глаза.

Что с тобой сделали? Ты тоже падала? Падала. Ночью. Одна.

Снова шорохи за спиной. Кто-то вошел в комнату.

– Можешь позвонить с моего, – все тем же тихим голосом произнес Виктор. Ника обернулась. Неуловимым движением он бросил ей телефон, который она поймала только чудом.

– К-кому?

– Своему двоедушному приятелю. Скажи, чтоб приезжал. Прямо сейчас.

– Я не буду, – не слишком уверенно сказала она. Виктор сделал вид, что уходит. – Нет, подождите! Мне надо подумать.

Подумать, не выменять ли свою жизнь на Антона Князева. И, может быть, Шанну. Себя, Веронику Бородину, которую ждут дома, – на двоих, которых никто не ждет. Никто не заметит их пропажи.

Так, стоп. Это здесь совсем ни при чем!

Да нет же, при чем…

Ника хотела домой. Больше всего на свете.

Не позвонит – останется здесь навсегда.

Смерть от жажды – мучительная и долгая. Ты понимаешь, что умираешь. Ты чувствуешь, каково это. Все мысли только о воде. Которой нет. Тебе снится, что ты пьешь. Просыпаешься, и понимаешь, что воды по-прежнему нет.

Как человек, который в жизни ни в чем не испытывал нужды, Ника впадала в панику перед этим нет. Она боялась не смерти, а пытки.

При мысли о жажде во рту мгновенно пересохло.

– Нет, – сказала она упрямо.

Виктор пожал плечами. Забрал телефон. И вышел.

Ника опустилась на корточки возле стены. Спине стало зябко даже несмотря на куртку.

Надо же было так сглупить. Сначала с Нелидовым, теперь с Виктором этим. Оказывается, не она ему нужна – он искал Антона. Да что можно взять с Князева, кроме бессмертной души?

Кроме двух бессмертных душ…

Не станет она никуда звонить.

Маму жалко… Скоро та девушка-волонтер будет сидеть у них в кухне, а по всему городу появятся новые листовки. «Вероника Бородина, 1997 г. р. Ушла из дому и не вернулась».

Шанна знает, где ее искать. Она догадается и что-нибудь придумает.

Нужно подождать.

Ксюша умерла. А хотели на Хэллоуин всей группой собраться. Она была бы Белой Пешкой, а Ксюша – Черной.

Теперь черная пешка Ксюша мертва.

Ника достала телефон. Подсветка совсем тусклая. Подумав, написала Шанне: «Только не приезжайте сюда! Ему нужен Антон! Позвоните в полицию».

Подошла к окну, возле которого появлялась связь, подняла руку вверх и постояла так, шепча «пожалуйста» сама не зная кому. Только бы не разрядился прямо сейчас!

Досчитала до десяти и проверила. Отправлено.

В полиции должны поверить. Ника пропала не первая. И предыдущие не выжили. Ни одна из них.

Она надеялась, что у Шанны с Антоном хватит ума послушаться.

Игни тоже лучше сюда не соваться. Однажды он уже не справился. Незачем его впутывать.

Ника отыскала в телефоне последнее снятое видео. Ее тюремная камера наполнилась Ксюшиным смехом. «Ник, ты что, все это снимаешь?» Гремит посудой за кадром. «Да, посмотрю, как ты делаешь, и повторю». Появляется у плиты, оборачивается, машет рукой. «Начинаем наше утреннее кулинарное шоу…» Пытается жонглировать яблоками. Задевает сковородку. Та с грохотом падает. Ксюша хохочет и лезет под стол. «Чего ты сидишь, помогай уже, вот, на…»

Дальше тишина. Батарейка села окончательно.

– Слушай, засада, – медленно договорила за Ксюшу Ника. – Сахар закончился. Кто побежит? – и добавила уже за себя: – Давай вместе.

Вместе. Давай вместе.

Она села на землю, вытягивая ноги, и снова замерла. Все еще сжимала в руке бесполезный телефон. Уперлась затылком в стену, закрыла глаза. Поспать бы…

Но сон не шел.

Игни не сказал ей про Ксюшу. Не позвал туда, к ней. Не приехал сам. Словно ее все это не касалось.

Игни. Нужен.

Несмотря ни на что…

В ее беспокойном, не приносящем отдыха забытьи Ксюша снова и снова падала.

Ника встала, потерла глаза, обняла себя руками. Попыталась пройтись, но ноги подкашивались. Слабость не отпускала. Шатаясь, она кое-как добралась до противоположной стены, так же медленно вернулась обратно. Висок начинала буравить робкая пока что боль. Только бы не разыгралась…

Из-под потолка в самом дальнем углу подмигивал зеленый огонек камеры видеонаблюдения.

Отлично.

Зверски хотелось пить. Как и удовлетворить естественные потребности. И если с жаждой еще удавалось смириться, то мочевой пузырь напоминал о себе все настойчивей.

Ника подошла к двери и пнула ее ногой.

Ни звука.

Потопталась на месте, раздумывая, как привлечь к себе внимание.

Но этого не потребовалось. Виктор появился сам. Встал в дверном проеме, скрестив руки на груди.

– Надумала?

Его внешнее сходство с молодым священником начало казаться каким-то зловещим. Запах дыма и ладана. Как на похоронах.