Кремль 2222. Кенигсберг - Владислав Выставной

Он что-то слышал про расширение сознания – когда предметы и самом пространство обретают новые, ранее незнакомые смыслы. Это было похоже, только не носило пьянящего наркотического привкуса. Только голос Пророчицы стал яснее, отчетливее, но главное – он обрел осязаемость и стал сопровождаться возникающими в мозгу образами. Как будто слова странной юной особы обрели свойство материализоваться в картины, звуки и запахи:

– Никто не знает, когда и откуда пришел Алхимик. Город только начал отходить от лютого холода ядерной зимы. Ни на день не прекращалась жестокая вражда между кланами и группировками – за каждый патрон, за глоток чистой воды, за каждую питательную калорию. Каждый день люди гибли – и становились пищей для своих убийц. И не было видно ни конца, ни края этой кровавой реке. Но вдруг все кончилось. Как будто выключили эту бесконечную злобу – в городе и окрестностях Залива установилось Равновесие. Голод и смерть никуда не делись – но люди стали реже убивать и реже гибнуть, восстановилась торговля. А вскоре появились Пришлые и принесли с собой товары из неведомых краев, и угроза голодной смерти отступила. Жизнь стала налаживаться. И никто не знал, почему так случилось. Впрочем, никого не интересовали никчемные вопросы.

Кроме него одного. Лишь Алхимик задался вопросом: что же произошло? По чьей воле пришло это удивительное Равновесие? Он задавал много других вопросов – тех, что не интересуют простых смертных. Наверное, его бы убили – люди не любят тех, кто так не похож на них, кто выделяется, словно белая птица. Но Алхимик умел не только спрашивать – умел находить ответы. И оказался весьма полезен для тех, кто был способен оплачивать свое любопытство. Алхимик восстановил утерянные секреты изготовления пороха и динамита, обработки металлов, получения электричества. Он стал полезен – а значит, довольно влиятелен. У него появились средства для собственных исследований, смысла которых уже не мог постичь никто. Да не особо хотел – куда больше всех интересовали секреты производства искусственного белка для изготовления питательных брикетов. Или отопление подземелий в лютые холода. Или создание веселящих напитков – Алхимик мог многое.

Но однажды он заинтересовался секретами таинственного камня.

Янтаря.

В окрестностях Кенигсберга еще сохранились остатки довоенных янтарных месторождений, так что недостатка в образцах у него не было. Тогда-то Алхимик и сделал свое самое удивительное открытие: часть янтаря мутировала.

– Мутировала? – чуть слышно повторил Книжник. – Это же камень. Он мертвый…

– Как оказалось – не совсем, – продолжал голос Пророчицы, и в сознании семинариста всеми оттенками засверкали янтарные грани, а в них – смутные картины далеких событий. – Янтарь имеет органическое происхождение, многие камни содержат ДНК древних растений, животных, насекомых. Многочисленные Поля Смерти, прокатившиеся волнами через город, зацепившие янтарные залежи, изменили природу этого минерала. Быть может, активировалась спящая ДНК древних существ, а может, мутировало само вещество камня – не важно. Главное – он обрел новые, ранее неизвестные свойства.

– Кажется, я начинаю догадываться, какие именно… – прошептал Книжник, ощущая в ладони волнующий жар этого «камня жизни».

– Верно. Измененный янтарь, прозванный Алхимиком Алатырь Жизни, обрел свойство влиять на тело и разум человека. Причем, не как какое-то особое вещество, как живое и даже разумное существо. Хотя позже пришел к выводу, что Алатырь не имеет собственного разума. Он, как зеркало, отражает разум носителя…

– Носителя?

– Да. Того, с кем он взаимодействует. Как ты сейчас.

Книжник раскрыл ладонь, разглядывая камень. Он вдруг ощутил тревогу и вместе с тем – волнующее ощущение радости. Пророчица же продолжала:

– Алхимику нужны были добровольцы для задуманного им опыта. Нашему же народу нужны были новые возможности. Так мы и нашли друг друга.

– То есть, у каждого из вас…

– Да. У каждого сохранившего юность – свой Алатырь Жизни. Разумеется, не просто выкопанный в земле или принесенный черными водами моря. Он специально подготовлен Алхимиком, и только Алхимик знает секрет нашего народа, который мы сами зовем Амберами.

– Амберами? Почему?

– От английского – «янтарь». Кто-то назвал так первого добровольца, принявшего Алатырь. Наверное, это был сам Алхимик – оттого и прижилось.

– Так он жив – ваш Алхимик?

– Конечно. Только его давно уже никто не видел. Говорят, он живет в дальнем маяке на окраине Пиллау. Уже несколько лет он не выходит из своего укрытия, так как целиком погружен в один из своих опытов…

Перед глазами Книжника поплыла череда удивительных картин. Он узрел древний замшелый маяк, о фундамент которого разбивались суровые волны, увидел тусклый свет на его вершине и узрел неясный силуэт таинственного человека, прозванного Алхимиком…

Тряхнув головой, парень прогнал эту фату-моргану и снова очутился в древнем готическом соборе под взглядом темных глаз Пророчицы.

– Так что ты говорила про Алхимика? – спросил Книжник. – Что он знает ответы на все вопросы?

– Я ничего не говорила, – разглядывая его серьезным взглядом, сказала Пророчица.

– Она и вправду молчала, – подтвердил Герцог.

Книжник недоверчиво поглядел на Герцога, затем снова на таинственную юную особу. Скривился:

– Вы что, разыгрываете меня, что ли?

– И в мыслях нет, – Герцог пожал плечами. – Зачем нам это нужно?

– Все, что ты слышал или видел сейчас, – это голос Алатыря, – сказала Пророчица, указывая взглядом на камень в ладони Книжника. – Просто очень важно, чтобы ты понял.

– Почему это важно?

– Потому что тебе предстоит миссия.

– Час от часу не легче, – пробормотал семинарист. – И что же это за миссия? Восстановить Равновесие?

– Его уже не восстановить, – убежденно сказала Пророчица.

Книжник увидел, как побледнел Герцог. Похоже, сбывались его худшие опасения.

– Его не восстановить, – повторила Пророчица. – Но оно уже сыграло свою роль. И теперь оно – просто клетка, не дающая нам вырваться на свободу. Твоя миссия – освободить нас.

– Я не понимаю… – проговорил Книжник.

– Понимаешь. Подумай. Вспомни.

И Книжник вспомнил – тот самый разговор со стариком-семинаристом, имени которого он так и не узнал. Его рассказ про этот странный город, в который можно попасть, но из которого нельзя вырваться.

– Кенигсберг – это клетка? – просто спросил он.

Пророчица не ответила. Видимо, ответа не требовалось.

– Возьми, – Книжник раскрыл вспотевшую ладонь и протянул оранжевый камень Герцогу.

Тот покачал головой:

– Мне нельзя к нему прикасаться. Я же сказал тебе: у меня другая роль. Алатырь – удел молодых.