Ворота Лешего - Иван Калина

Но до замерзшего Макса смысл слов Иванны не доходил.

– Ты плакала? – спросил он, вытирая лицо девушки своими непослушными от холода пальцами. – Прости меня…

Иванна, улыбнувшись сквозь новые слезы, приложилась щекой к его руке, целуя его пальцы. Макс смотрел на девушку с нежностью и грустью. Он понимал, что любит ее. В нем что-то изменилось, как будто вода, в которой его искупали, разрушила все плотины, выстроенные между ним и ею. Как это все было теперь неважно. Теперь он хотел любить открыто, не боясь и не борясь с самим собой. Если ему, конечно, дадут такую возможность… А Настя… Настя его простит.

– Ну, хватит сентиментальничать, – оборвал их старейшина. – Смотреть противно. Отнесите его в дом, пусть согреется. И с нее глаз не спускай, – тихо приказал он Макару.

За всем этим наблюдал Гена. Спрятавшись в густых кустах ивы, он оказался незамеченным, может, потому что до него никому не было дела. На его лице застыло выражение злой обиды. Не дожидаясь, когда все пойдут обратно к деревне, он развернулся и пошагал к дому, затаив в душе лютую ненависть. А снег все продолжал идти. Небо как будто прорвало…

Макса закинули в какую-то каморку. Назвать комнатой это маленькое и тесное помещение язык не поворачивался. Кирпичные стены, как в старинной мазанке. Здесь не было даже окон. Как тюрьма, как гроб. Помещение освещала одинокая настольная лампа, провода от которой тянулись через небольшое отверстие в стене на улицу. Из мебели – только узкая железная кровать и небольшой деревянный столик, на котором стоял графин с водой и граненый стакан. Стакан был грязный, а графин наполовину высох, оставив ржавый ободок на стекле. Похоже, они оба стояли здесь уже давно. Интересно, кого здесь держали до него? Макс облизал пересохшие губы. Его мучила жажда. Отбросив всякую брезгливость, налил воды в стакан, зачем-то понюхал ее и выпил. Потер макушку. Кожа головы, пробитая молотком, уже затянулась тонкой корочкой и сильно чесалась. Макс даже не удивлялся тому, с какой скоростью происходила регенерация тканей – в этой деревне все было возможно. Он усмехнулся про себя, вспоминая последние произошедшие с ним события и то, какое изумление он вызвал тем, что смог развязать веревки. Да уж… он оказался неубиваемым и непотопляемым. Смешного в этом, конечно, было мало, как и во всей его нынешней ситуации. Но как-то приободрить себя было нужно.

Дверь широко распахнулась, и в темном проеме появился старейшина. Замер в обрамлении дверных косяков, как на картине. Поза и глаза с прищуром напоминали изображение какого-нибудь гетмана – сильный, уверенный, с отеческим укором глядящий на шалости своего непутевого дитя. И заговорил он так же.

– Ну что, Макс, поговорить бы надо…

Макса покоробила фальшивая теплота в его голосе. Он ни капли не верил внезапно подобревшему злодею. Старейшина оглядел помещение, поморщился. Вряд ли его волновали жилищные условия пленника, скорее всего, не знал с каких слов начать этот самый разговор. Он шагнул вперед, захлопнув за собой дверь, сел на кровать. По всему было видно, что он чувствует себя хозяином положения. Даже не побеспокоился о том, что дверь на улицу осталась без присмотра. Да и куда бежать пленнику? За дверью, скорее всего, стоят стражники. Старейшина проследил за тоскливым взглядом Макса и еле заметно усмехнулся в бороду.

– Я уверен, у нас получится договориться, ты – парень, вроде, умный. Да и способности у тебя – хорошие…

К чему это он?

– Ты же такой как мы, – старейшина уставился Максу прямо в глаза. Тот тут же рефлекторно выставил заслон. И сам себе удивился – как это играючи у него получилось. Старейшина усмехнулся.

– Ну вот, видишь, – сказал он, – ты уж прости, не с того крыльца мы к тебе сразу заехали… Надо было бы все тебе про нас разъяснить.

Макс от любопытства подался вперед.

– Мы ж обычные люди. Ну да, колдуем помаленьку, заговоры умеем делать, гипноз там… но кого этим в наше время удивишь? По телевизору и не то показывают. Мы ж зла никому не делаем. Живем, как предки научили – природу уважаем, людей лечим. А тут появился Вадим Козлов со своим дружком лесником. Оба жадные до денег. Придумали они туристов по нашим болотам водить – места у нас, видите ли, колоритные. Да насочиняли всяких баек про лешего – чтоб иностранцев завлечь. Те с жиру бесятся, не знают, чем себя развлечь. Мы были не против – пущай ходят. Наш Макар проводником у них подрядился. Мы же деньги не колдовством получаем. Многие в город ездят каждый день – кто торгует, кто дворы метет. Жить все хотят.

– Ох и жалостливую картинку вы нарисовали, – не удержался Макс, – прямо невинные овечки.

Он никак не мог забыть, как старейшина держал его под гипнозом в первую встречу в деревне. Прибедняется…

Старейшина вздохнул, встал, прошелся по комнате. Печальным таким сделался…

– За кого же ты нас держишь? За властелинов колец каких-то? Разве Иванна или ее бабка Марфа похожи на злодеев? Козлов с Бурдюковым неплохо зарабатывали на этом своем туре. Только стали люди пропадать. Да в основном с ума сходили. Я говорил Козлову, что все это плохо, надо бы тур прикрыть. А они оба – ни в какую. Жадность глаза им застила. Вот тут мы с ними поругались. Я сказал, что не потерплю их присутствия в наших краях. Пригрозил, что нашлю на них проклятье, если они не уберутся. А эти паразиты как в насмешку взяли и ограбили нашу деревню. Украли священную вещь – ритуальный нож по имени Алчущий.

При этих словах старейшина благоговейно прикоснулся двумя пальцами ко лбу и прошептал короткую молитву. Макс не знал верить ему или нет. Вроде – логичное изложение истории и вполне походит на правду…

– Мы были готовы выкупить его за разумную цену. Но мужиков одолела алчность, они отказались продавать и решили его загнать подороже в городе. Лесник сам на себя навлек немилость Лешего.

– Стой-стой, я видел его труп. Какой к черту леший – у лесника было огнестрельное ранение. Вот такая дырка.

– Ты же знаешь, у нас нет оружия. Вообще. Оно нам не нужно. Бурдюкова убил случайно находящийся в это время рядом охотник. Выстрелил, ужаснулся, а через полчаса об этом инциденте напрочь забыл.

Макса передернуло. Он прекрасно понимал, что значит – «случайно оказался рядом, случайно выстрелил и тут же забыл». Он отлично помнил, как еще совсем недавно в его мозг спокойно могли вмешиваться все, кому ни заблагорассудится. Старейшина между тем продолжал.

– Козлов сбежал в город, а Гена с парнями поехал следом. В городе Козлов носился в поисках сбытчика. Алчущий жег ему руки, от него надо было избавиться, но сделать этого вор не мог. Потому что никому из антикваров он не доверял, ему все казалось, что каждый из них на стороне Лешего. А дальше ты сам знаешь.

– То есть? Антикварам, значит, он боялся довериться, а постороннему взял и отдал на хранение?

– Ты все еще не понял? – брови старейшины взлетели вверх. Ему казалось все само собой разумеющимся, а этот еще и спрашивает. – Алчущий сам тебя нашел.