И никакая сила в мире... - Лори Макбейн

Спотыкаясь от волнения и путаясь в платье, она сбежала по винтовой лестнице и, затаив дыхание, приникла к одной из высоких стеклянных створок, прежде чем неторопливо открыть двойные тяжелые двери.

Спиной к ней в гостиной стоял человек и о чем-то негромко беседовал с отцом. Не в силах оторвать глаз от высокой мужской фигуры, Рея поначалу даже не заметила, есть ли кто-нибудь еще в комнате.

– Данте! – всхлипнула она, но застыла на месте как вкопанная, когда мужчина резко обернулся.

– Леди Рея Клер! – воскликнул Уэсли Лоутон, граф Рендейл. Забыв о величественных манерах, подобающих истинному джентльмену, он ринулся к ней, протянув руки. – Боже милостивый! Как ты похорошела! – восторженно прошептал он, не в силах оторвать взгляд от прелестного видения. В нарядном платье из бирюзовой тафты Рея была поразительно красива. Уэсли Лоутон потерял дар речи, ведь он видел ее в первый раз с тех пор, как она была злодейски похищена из родительского дома, а его самого наемные убийцы бросили истекать кровью.

Разочарованная, Рея опустила голову. Она мечтала увидеть суровые черты Данте Лейтона, а совсем не пышущую здоровьем физиономию Уэсли. Она даже слегка удивилась, не понимая, что находила в нем раньше. Да, он был довольно привлекательным юношей, даже красивым, но разве можно было сравнить его смазливое лицо с классически правильным профилем Данте? Да и фигура его в глазах Реи выглядела довольно-таки жалкой, когда она вспомнила литые бугры мышц и бронзовую кожу мужа. Одетый в наимоднейший шелковый камзол цвета спелой земляники и такого же оттенка бриджи, граф был похож на пасхального сахарного поросенка – такой же бело-розовый и нежный.

Рею слегка передернуло, когда она почувствовала, как он сжал ее пальцы. Она с трудом овладела собой.

– Ты, как всегда, мил, Уэсли. Позволь вернуть тебе комплимент – ты тоже прекрасно выглядишь. А ведь я даже и не знала, жив ли ты, пока не вернулась в Англию.

– Ах, Боже правый, ну о чем ты говоришь?! Моя дорогая Рея Клер, я могу только сожалеть, что в тот злосчастный день был так неловок, что не смог защитить тебя!

– Рея Клер! Как прекрасно снова увидеть тебя, моя дорогая! Разве это справедливо, что ты так чудесно выглядишь, да еще после того, что тебе пришлось вынести? – прозвучал за ее спиной пронзительный голос, который Рея помнила слишком хорошо.

Повернувшись, она увидела перед собой сладко улыбающееся лицо Каролины Уинтерс.

– Боже мой, что стало с твоей кожей?! Дорогая моя, ты черна, как эфиопка! – с неприкрытым злорадством пропела Каролина.

– Добрый день, Каролина. Здравствуйте, сэр Джереми, – вежливо поздоровалась Рея, с искренней радостью кивая последнему.

– Милая моя, как я рад, что вы вернулись! Я так беспокоился о вас, не говоря уже о том, что у меня душа изболелась за ваших родителей. Они так страдали! – Крепко обняв Рею, сэр Джереми тепло поцеловал ее в щеку.

– А как поживает ваша противная подагра? Приступов больше не было? – заботливо спросила Рея, продев свою руку в его, благодарная за то, что он дал ей возможность, не нарушая приличий, покинуть весело болтавших о чем-то Каролину и Уэсли.

– Как мило, что вы это помните, дорогая моя! – произнес глубоко тронутый сэр Джереми. Ведь его собственная дочь никогда даже не упоминала о его мучительном недуге, разве что сетовала, что лишь из-за него они не могут часто ездить в Лондон.

Каролина Уинтерс с трудом подавила вздох. Ей все наскучило, особенно подобные разговоры, а здесь даже не было никого, кто бы смог развлечь ее. За неимением лучшего девица ловко подхватила под руку Уэсли Лоутона и с самой очаровательной улыбкой на круглом, детски пухлом личике повлекла кавалера к дивану. Впрочем, как ни старалась она привлечь его внимание, Каролина все же вынуждена была признать, что глаза Уэсли ни на миг не отрывались от хрупкой фигурки Реи.

– Я говорил вашему отцу, что мы приехали бы и раньше, но Каролина настаивала, чтобы мы дождались, пока Уэсли заедет за нами в Уинтерхолл. Я знал, что ваш отец успел послать ему весточку. В конце концов мы решили, что поедем вместе, – кстати, в наши дни, когда на дорогах небезопасно, может, так даже лучше. Да, ну и время настало! – Сэр Джереми смущенно кашлянул, сообразив, что, невольно забывшись, затронул тему, которой лучше было бы не касаться. – Впрочем, моя дорогая, что толку говорить об этом. Да, да. Такая трагедия, но теперь все уже позади.

Однако не тут-то было. Его дочь, чье неуемное любопытство граничило с откровенной грубостью, вся горела от желания узнать, насколько верны сплетни, которые в последние дни долетали до нее.

– Ну же, папа, – капризно надув губы, протянула Каролина. – После того как я чуть было тоже не погибла, по-моему, я имею полное право услышать, что же случилось с Реей, когда ее увезли из Англии. О Господи, мне кажется, я уже никогда не стану вновь такой, как прежде! Мне до сих пор по ночам снятся кошмары, я будто снова вижу лица этих людей и просыпаюсь в холодном поту, – трагически пролепетала Каролина.

– О чем ты говоришь, моя дорогая? – Сэр Джереми поспешил сгладить вопиющую бестактность дочери. – Рее совсем ни к чему снова вспоминать все ужасы, что выпали на ее долю. Все это позади, и сейчас мы просто счастливы, что она снова с нами, в Камейре. И как я уже сказал, Люсьен, – сэр Джереми повернулся к своему старинному другу, – мы очень польщены, что ты пригласил нас приехать. В конце концов ведь Рея вернулась не больше недели назад.

– Ты же знаешь, Джереми, мы всегда считали вас членами нашей семьи, – сказал Люсьен, с трудом удержавшись, чтобы ненароком не сказать «тебя». Конечно, когда скончалась его жена, старина Джереми Уинтерс как мог воспитывал осиротевшую дочь. В конце концов она ведь была его единственным ребенком.

– Ну папа, не глупи. Ведь я не кто-нибудь, а ближайшая подруга Реи. И спрашиваю не из пустого любопытства, а потому что считаю своим долгом положить конец всем этим гадким сплетням, что в последнее время распускают в Лондоне о Рее Клер. Ах, моя дорогая! – заявила Каролина, бросив украдкой змеиный взгляд из-под жеманно опущенных длинных ресниц. – Ты ведь, наверное, и не подозреваешь, что твоя репутация, как бы это сказать… – Гостья запнулась, словно была слишком смущена, чтобы продолжать, вполне уверенная, что граф Рендейл не упустил ни одного слова. А если и было на свете что-то такое, о чем Уэсли Лоутон, граф Рендейл, действительно заботился, так это его доброе имя и честь семьи. Для человека его положения вдруг породниться с семейством, чья репутация серьезно пострадала, – да это было бы просто немыслимо!

– Каролина! – резко одернул ее отец. Лицо сэра Джереми пошло багровыми пятнами, он явно был в бешенстве.

– О Боже, но ведь это так и есть! – запротестовала Каролина, словно ее несправедливо обвинили в чем-то ужасном. – Я только хотела сказать, что бедняжку Рею Клер больше не считают такой уж завидной партией. Ах, ну конечно же, это страшно несправедливо, но что поделаешь! – произнесла Каролина с лицемерным сочувствием по отношению к своей красавице подруге.