Как мы не стали бандой - Глеб Черкасов

— Вот балбес, как охламон стал.

От привычного бабушкиного решительного тона Диме почти сразу полегчало:

— Сам же говоришь, что паспорт твой уехал в одно место, а машину ты угнал в другом, пока они сопоставят все как есть, мы тебя уже припрячем.

В итоге они поехали домой, — троюродная сестра как раз была пристроена в больницу, — и Дима, налупившись блинов и селедки, впервые за долгое время лег спать на настоящую кровать с полноценной подушкой.

А бабушка куда-то ушла с долларами.

Три дня Хубариев блаженствовал, шарахаясь, правда, от любого шума на лестнице. Он смотрел телевизор, перечитал любимый «Остров сокровищ», брился и утром, и вечером. Под подушку клал молоток — если бы пришли забирать обратно, живым бы не дался.

На четвертый день утром сходил с бабушкой в паспортный стол, попутно сфотографировавшись. Там он написал заявление об утрате документа, заявление на новый, еще через два часа паспорт был готов. Когда они пришли домой, баба Вера улыбнулась:

— Ты глянь на дату. — Получалось, что паспорт ему выдали чуть ли не в тот день, когда он садился в злосчастный поезд. — На это твои доллары и ушли, заявление взяли задним числом, так что, если что, ты ни в каком поезде не был и какой-то другой человек твоим документом владел, а то мало ли что.

Хубариев подозревал за бабушкой таланты, но чтобы вот так…

— Однако деться тебе куда-то надо. Я подумала: у нас родня живет на Волге, с Новым годом поздравляем друг друга, так ты туда отправляйся, я позвоню, предупрежу. На завод устроишься или еще куда, а я тут подожду. Через пару лет вернешься.

Через неделю Дима уже обосновывался в общежитии при строительном комбинате. Поначалу было отлично. Он сказался непьющим по здоровью, однако основательно проставился своей бригаде с первой зарплаты (а по сути, на остаток денег из «ауди»). Это помогло стать своим в коллективе, но при этом он жестко держал дистанцию.

Свободное время проводил в библиотеке, поначалу хаотически читая все, что стояло на полках. Некогда любимая фантастика Диме быстро наскучила, и он решил взяться за классическую литературу. Бой с Достоевским получился неравным, Толстой отбился за явным преимуществом, зато Гончаров шел на ура. И он почему-то сложился в изящный пазл с газетой «Завтра», которая зачастую писала про то, что Дима думал сам. Но куда как убедительней и отчетливей.

Библиотекарши Хубариева обожали: он починил им электрочайник, таскал с работы лампочки, да и вообще посетителей в последнее время почти не было. Тетки боялись, что их выкинут вместе с книгами и начнут в помещении джинсами торговать, спасением библиотеки было ее явное аварийное состояние.

Из дневника Дмитрия Хубариева

(Написано в середине нулевых)

…Я не помню точно момент, когда личное «нечестно» сменилось коллективным «несправедливо». Очень долго я считал, что все случившееся стало лично моим происшествием, ошибкой, пусть не моей, а Макса. Но на самом деле было несправедливо все, просто не сразу это понимаешь. Что вся моя жизнь вела меня в тот вагон. Скорее флактуация[1] — это мой побег. Однако никуда я толком сбежать и не смог.

Однажды Дима позвонил бабе Вере, а она была непривычно встревожена.

— Приходил следователь, спрашивал тебя, когда сказала, что давно не видела, понес про какой-то кредит, который на твой паспорт выдан. Я ему сказала, что у тебя его украли, он носом поводил, так я его в милицию отправила. Он через час вернулся, долго ругался на лажу и просил тебя связаться, как объявишься. Дал телефон, ты ж не дурак звонить.

В ответ на плохие новости Хубариев неожиданно для всех, первый раз напился. Да так, что соседи по общежитию, затаскивавшие его в комнату, понимающе кивали «правильно в завязке сидел, не надо пить такому». Когда дополз до работы, Диму даже не ругали — что за строитель, который не пьет, — на президента нашего Налакаича посмотрите.

Проспавшемуся велели переодеться в чистый комбинезон и идти отмаливать прогулы встречей с недавно назначенным губернатором. Он как раз приехал посмотреть, как нарядные работники усердно и по-капиталистически строят новую Россию. Обещали телевидение.

Получилось как в кино «Москва слезам не верит». Опрятного и телегеничного строителя поймала камера, и совсем юная девушка стала задавать вопросы о зарплате и условиях работы. Дима отвечал по мере сил честно, мечтая о том, чтобы в съемочную группу немедленно ударила молния. Он так и представлял себе, что хозяин «ауди» и его друзья смотрят телевизор, потом, плотоядно хохоча, садятся в машины и едут за ним.

С трудом отделавшись от журналистки, Дима стал проталкиваться к выходу и нечаянно наступил на ногу человеку из губернаторской свиты.

— Смотри за копытами, олень, — прошипел тот, не отрывая преданного взгляда от главы области. Тот как раз начал пространно запинаться о грядущих светлых перспективах.

Вот это было правда страшно. Хубариев сразу узнал хозяина злополучной столешниковской хаты. Счастье, что господин Косиевский не стал всматриваться в посмевшего толкаться червя. Из зала Диму пытались не выпустить охранники губернатора, но он сослался на отравление: «Не хотите же, мужики, чтобы я все тут заблевал».

Вышел на улицу, закурил, медленно пошел в сторону общежития. Первая мысль была прямо отсюда помчаться на первый же московский поезд. К счастью, появилась и вторая.

Через неделю Дмитрий Хубариев чин по чину уволился, объяснив, что брат нашел хорошую работу в Москве и к себе зовет. «Домой — это домой», — согласились приятели по бригаде, принимая проставу. По дороге на вокзал он занес в библиотеку два торта, с грустью оглядел книжные полки. Библиотекарши как-то совсем приуныли — ходили слухи, что в части помещения какой-то заезжий москвич откроет книжный магазин, но это ж сначала, а потом книги выкинут, водку оставят.

С городом его больше ничего не связывало. Трудовой книжки все равно не было (бабушка держала ее где-то в своем бывшем НИИ, как говорила, на всякий случай), близких друзей не завел.

В Москве привычно уже вызвал бабу Веру на нейтральную территорию. Рассказал о том, как получилось.

Посидели на лавочке. «Два часа от Москвы городок, маленький, тихий, в нем Зинаида Ивановна, моя старая подруга, всех знает. Устроит тебя на работу, только оттуда уже не скачи».

Из дневника Дмитрия Хубариева

(Написано в середине нулевых)

Маленький город должен был мне помочь, а для начала чуть не доконал. Все-таки, когда много народа вокруг, есть шанс затеряться. Тут я был как на ладони, оказывается, две недели перемывали кости, чего это все в Москву, а я из Москвы. Потом подуспокоилось, ко мне привыкли. И вот тут начались сны. Мне снились люди, которые со мной были на ферме, и их смерть, мучительная, как в фильмах из видеосалона. А что с ними еще должны были сделать? Потом приснились «Звездные войны», только на месте Палпатина был Косиевский. Еще приходили женщины — невесты от несостоявшегося хозяина. Они были чем-то похожи на Кэтрин Зета-Джонс из фильма про Индиану Джонса. Просыпаясь, я дрочил и снова думал: теперь бедной рабыне совсем плохо, а так она хотя бы за моей спиной, а я бы при женской ласке.