Диадема Марии Тарновской - Ольга Баскова

Она покачала головой:

– Обо мне и так слишком много болтают. Я буду ждать тебя каждый день. После восьми я всегда дома.

Он быстро поцеловал ее и пошел к своей даче.

Мария понюхала магнолии и лениво отправилась домой. Она не заметила Шталя, который следил за ней с болью в мокрых от слез глазах.

Женщина с аппетитом пообедала, размышляя, что в ее сети угодила крупная рыба, и очень удивилась посыльному, принесшему какой-то конверт.

Мария открыла его и достала документы. Изучив их, она поняла, что Шталь захотел показать ей большую любовь и застраховал свою жизнь в ее пользу на крупную сумму.

– Он убьет себя, – проговорила она и вздохнула: – А все-таки я роковая женщина. – Мария встала, надела диадему и полюбовалась на свое отражение.

На ее лице не было и следов сострадания. А вечером она узнала от соседей, что Владимира нашли мертвым на даче, которую он снимал.

Бедный молодой человек избавился от страданий с помощью револьвера.

Москва, 1906 г.

Мария сидела в особняке, который снял для нее Прилуков, и пила кофе. Она ждала присяжного поверенного, который должен был повести ее в театр.

Донат всем устраивал ее. Он тратил на любовницу четыре тысячи рублей в месяц, водил по ресторанам, театрам, признавался в большой любви, но жену и детей бросать, по-видимому, не собирался.

Это омрачало жизнь Тарновской, и она постоянно размышляла, как подтолкнуть любовника к этому страшному для него шагу. Страшному именно для него, но не для нее. Она подала на развод с Васюком и не моргнула глазом, а Донат цеплялся за юбку своей супруги. И ее пресловутый спектакль, когда она пыталась якобы отравиться кокаином перед его приходом, почти ничего не изменил.

Нет, он боялся потерять ее, порой караулил у магазинов, рассказывал, как долго стоял на коленях в церкви перед иконами, прося долгой и счастливой любви с ней, но брак не расторгал.

Порой Мария думала, что виной всему процесс над несчастным Васюком, который все же попал под суд после смерти Боржевского. Она уже потирала руки, ожидая, что муж отправится в Сибирь, но, на ее удивление, адвокат Андреевский добился, чтобы дело рассматривалось в суде присяжных.

О, каким же громким получился процесс! Зал был переполнен, репортеры сновали у входа, газеты со статьями молниеносно раскупались, а адвокат Василия, театрально заламывая руки, уверял всех, что его подзащитный не мог поступить иначе. Тарновскую Андреевский очернил как мог, прославил на всю Россию, и она радовалась, что не присутствовала на суде.

Что ни говори, а были люди, мнение которых Мария ценила, хотя на многих ей было наплевать. Как бы она стала смотреть им в глаза? На нее вылили достаточно грязи. Нашлись свидетели, которые подтвердили, что она меняла любовников как перчатки, – и все это на глазах несчастного супруга. Они взахлеб рассказывали, какой дрянью и развратницей была Мария и каким благородным и несчастным – ее супруг. В тот роковой день, по их словам, в ресторане произошла гнусная сцена, и доведенный до отчаяния Василий выстрелил в соперника.

«Видимый закон против Тарновского, потому что он выстрелил в человека, – вещал Андреевский, – но закон совести ясно говорит нам, что из трех участников этой драмы Тарновский явно лучше двух – Марии и ее любовника. Что касается его жены, она вообще не способна на глубокие чувства. Известно ли вам, господа, сколько мужчин, страдавших от обожания к ней, она легко переменила и безмятежно забыла. Она любила театры, ужины, заграничные поездки, блестящую жизнь и поклонение красивых мужчин. Цветущая, здоровая, избалованная, она была уверена, что все ее прихоти естественны и законны».

Разумеется, сильная речь Андреевского оказала воздействие на присяжных, и несчастного, измученного Василия оправдали.

Мария осталась недовольна таким решением: она так надеялась, что Васюк отправится на каторгу. Тогда все его небольшое наследство доставалось ей. А потом она начала долгий процесс развода.

Васюк и в самом деле оказался благороднее, чем она думала. Он уговаривал ее если не помириться, то не расторгать брак – в противном случае дети достались бы ему, а Тарновский не хотел лишать их матери.

Ох, если бы он знал, что его жена давно не питала к ним особых чувств. В развлечениях она почти забыла о детях, отдав их бабушкам и деду!

Освободившись от Василия, полная радужных надежд на будущее, она кинулась к Прилукову. Женщина старалась очаровать его, сделать своим рабом, как несчастного Шталя, от которого ей достались пятьдесят тысяч рублей, позволяла себе самые смелые ласки в постели, а потом выгоняла и запрещала приходить. Он привязался к ней как репей, уже не мог без нее дышать, и ей казалось: вот-вот – и этот богатый и красивый мужчина разойдется с супругой, бросит детей и окончательно соединится с ней. Ей всегда нравилось упиваться своей властью над мужчинами.

Сегодня любовники должны были идти в театр, и Мария надеялась, что там каким-то образом окажется его жена, симпатичная, но замученная дама, вечно озабоченная домашними делами. Кто знает, может быть, именно это и нравилось в ней Прилукову?

Когда раздался звук колокольчика и горничная Даша впустила Доната, Тарновская не выбежала ему навстречу, лишь лениво потянулась, как сытая кошка.

– Добрый вечер, дорогая. – Он поцеловал ее в пробор, белевший в рыжих волосах. – Ты готова?

– Вообще-то мне не хочется идти, – протянула Мария. – Но ради тебя…

– У нас очень хорошие билеты в ложу. – Донат сел на диван и принялся стучать ногтями по кожаной обивке. – Дорогая, прошу тебя, собирайся.

Она встала и юркнула в спальню. Полная луна освещала комнату: широкую кровать в стиле Людовика ХV, огромное зеркало и туалетный столик, на котором лежал футляр с диадемой. Она надела ее и покрутилась возле зеркала.

– Я знаю, что многие знатные дамы нашего рода украшали тобой свою голову, – сказала она и улыбнулась. – Донат будет моим, полностью моим, или я не Мария О’Рурк.

Положив диадему в футляр, Мария открыла платяной шкаф и достала нарядное красное платье. Они с Донатом вместе выбирали его в одном из модных магазинов Москвы.

Надев его, она с гордо поднятой головой вошла в гостиную.

Прилуков увидел ее и вздрогнул:

– До чего же ты красива! С тобой не сравнится ни одна женщина Москвы!

– Ловлю на слове, – улыбнулась Мария.

Он помог ей надеть пальто и повел к экипажу.

– Когда-нибудь тебе придется купить автомобиль, – задумчиво проговорила Тарновская. – Если я самая прекрасная женщина в Москве, меня надо возить на автомобиле.

Донат усмехнулся:

– Тогда моя жена заставит меня выезжать с детьми каждый день.

Женщина недовольно скривилась:

– Я просила тебя не упоминать при мне о жене.