"Волкодавы" Берии в Чечне. Против Абвера и абреков - Юлия Нестеренко

— Ети его мать! — не выдерживает и восторженно матерится Петров. Хорошо, что никто из чеченцев не услышал, как чисто по-русски выговаривает эти фразы мнимый оберштурмфюрер Шмеккер.

Когда все разошлись по домам, багровый от недовольства майор шипел на нас по-немецки: «Что за цирк вы устроили?! Танцы с бандитами! Братья по оружию! Совсем ничего не соображаете?!»

— Слушайте, майор, у вас сейчас так классно получается играть роль оберштурмфюрера! — говорю я. — Вылитый.

— Рядовой Гроне, смирно! — брутальным фашистским голосом гаркнул майор. — Лечь, встать, упал, отжался!

— Jawohll, Obersturmführer!

— Лечь, встать. Шнеллер! Я вас всех, verfluchte Schweine, научу уважать начальство!

— Через пару дней Петров встретился и с самим Майрбеком Шериповым. Говоря словами расхожего газетного штампа, «беседа прошла в теплой, дружественной обстановке». Только что не лобызались. Мнимый оберштурмфюрер СС передал повстанцам горячий привет от германского командования, заверил во всесторонней поддержке и объявил о скором прилете «важного посланца из Берлина».

«Посланец абвера» Асланбек прибыл на обычном армейском парашюте, но корчил из себя по меньшей мере архангела Джабраила, присланного на грешную землю самим Аллахом. Он оглядел свою будущую «паству» взором мессии, которому поручено донести до избранного народа великие откровения Бога. Для придания большего авторитета Лагодинский навесил на его плечи погоны полковника вермахта. Правда, на мой взгляд, Аслан выглядел в немецкой форме (ну как бы это помягче сказать) как горный барс под кавалерийским седлом. Китель цвета фельдграу украшал кавказский пояс с огромным дедовским кинжалом, на каракулевой папахе красовался германский орел.

Однако ему удалось произвести нужное впечатление на горцев. Вот только сам Шерипов на него косится. Не хочет делить власть?! А власть немаленькая: Шерипов хвастается, что у него около 15 тысяч повстанцев под ружьем. Может, врет, а может, и нет… Наверняка сам хочет стать во главе правительства Чечни, а тут приперся какой-то Осман из абвера. Правда, обещает прислать гору оружия. Заметно, что Майрбек тип сам себе на уме, только и смотрит, как бы половчее нашего «засланца» вокруг пальца обвести. Шерипов пытается использовать немецкое наступление в своих сепаратистских целях, а германское командование хочет использовать бандитов в своих. И каждый искренне верит, что он всадник, а другой — послушно везущая его лошадка.

С другой стороны, Петров утверждал, что Шерипов не зря несколько раз менял названия для своей организации: «Общество спасения горцев», «Союз освобожденных горцев», «Чечено-ингушский союз горских националистов», пока наконец не счел, что имя «Чечено-горская национал-социалистическая подпольная организация» будет наиболее соответствовать немецким вкусам. В первом полугодии 1942 года он написал программу организации, в которой отразил мировоззрение, цели и задачи организации.

— Вообще герр Шерипов произвел на нас впечатление очень умного и хитрого человека, хорошего организатора и изворотливого политика. Была у него, как сейчас сказали бы, этакая сильная харизма и умение увлечь за собой людей. И даже родство с братом-революционером Майрбек сумел повернуть так, что сам выглядел не предателем, а продолжателем его дела. Он говорил: «Мой брат, Шерипов Асланбек, в 1917 году предвидел свержение царя, поэтому стал бороться на стороне большевиков, я тоже знаю, что Советской власти пришел конец, поэтому хочу идти навстречу Германии». Безусловно, Майрбек был талантливым конспиратором: уже после войны выяснилось, что среди его агентов были люди самого высокого полета: начальники райотделов НКВД: Старо-Юртовского, Шароевского, Итум-Калинского, Шатоевского, начальники райотделов милиции: Итум-Калинского, Чеберлоевского, командир истребительного батальона Пригородного райотдела НКВД и многие другие. Умелой агитацией Шерипов сумел привлечь на свою сторону даже районных партработников. На дверях Итум-Калинского райкома впору было вешать объявление: «Райком закрыт, все ушли в банду!» Мы прекрасно помнили его недавние успехи: именно его люди захватили райцентр Шатоевского района Химой. А 20 августа 1942 года герр Шерипов во главе полуторатысячного отряда осадил Итум-Кале. Но небольшой гарнизон красноармейцев оказал ожесточенное сопротивление. Повстанцам занять село не удалось, а подоспевшее подкрепление из двух рот НКВД разорвало кольцо окружения и обратило повстанцев в бегство.

Вместе с Османом в качестве его свиты прибыли еще двое. Первый был ингуш Ахмет, он исполнял роль изменника — агента абвера. По виду — настоящий нарт из древних горских легенд, сильный, ловкий, смелый; по характеру — драчун и забияка.

Второй был его полной противоположностью. Невысокий худой очкарик из Московского института иностранных языков. Он должен был играть роль запасного немецкого радиста. По-немецки он говорил отлично, правда, с небольшим акцентом. Звали его Вячеслав. Наша четверка с ним сразу подружилась. Он был такой славный этот Славик. Этот студент был одним из немногих русских, кто не испытывал к нам ни малейшего предубеждения. Во всех остальных, с кем мы сталкивались в плену, все-таки ощущалась неприязнь: порой явная, порой тщательно скрываемая. Нет, мы не обижались на русских, мы все понимали правильно. И еще одна черта в характере нашего нового русского друга сразу заставила уважать его. В этом хрупком на вид теле таилась огромная сила духа.

«Суворов в детстве тоже был невысоким и болезненным, — говорил Вячеслав, поправляя на носу круглые очки, — но благодаря огромной силе воли он стал великим полководцем».

Если бы кто-то сказал тогда, что вскоре этот русский мальчик своим подвигом заставит нас сделать то, что сейчас нам кажется абсолютно невероятным, мы бы не поверили. Но это случилось.

— От настоящего абвера мы получили задание принять сброшенное с транспортных самолетов на парашютах оружие, деньги, запасные батареи для рации и т. п. Самое интересное, что рубли оказались не фальшивыми (вермахт захватил несколько советских банков). В качестве контейнеров для сброски с парашютом использовались корпуса авиабомб, которые чекисты метко окрестили «грузобомбами».

В контейнерах также оказались пропагандистские листовки на русском и чеченском языках и странного вида удостоверения.

Димпер зачитал их вслух:

«Кавказцы!

Если фронт приближается к вам, то знайте, что мы ведем войну не против вас, а исключительно против ваших угнетателей — большевистских заправил.

Мы несем вам:

Упразднение колхозов.

Свободу торговли и свободу производства.

Свободную жизнь на своей земле и собственный скот.

Свободу вероисповедания.

Школы и восстановление национальной культуры.

Но и вы должны принять участие в борьбе за ваше освобождение!