Высшие кадры Красной Армии. 1917-1921 гг. - Сергей Войтиков

Первоначально в Высшем военном совете не было военных специалистов, кроме военного руководителя М.Д. Бонч-Бруевича. 19 марта объявили о назначении в Высший военный совет двух военных специалистов и одного морского, но только 1 апреля в состав Высшего военного совета ввели начальника Морского Генерального штаба контр-адмирала Е.А. Беренса, 4 июня – Н.М. Потапова[503].

Военный руководитель Высшего военного совета приходился родным братом управляющему делами СНК В.Д. Бонч-Бруевичу. Во время своей первой аудиенции у председателя СНК, состоявшейся в конце ноября 1917 года, М.Д. Бонч-Бруевич предложил свои услуги для организации отпора внешнему врагу (немцам), но поставил Ленину условие – «не принуждать» его к борьбе с внутренними врагами, в данном случае со «многими контрреволюционными генералами». Ленин условие Бонч-Бруевича не принял. Организатор аудиенции – В.Д. Бонч-Бруевич – после ее окончания выразил брату свое недовольство[504]. Сам генерал был известен большевикам как «отъявленный черносотенец» (выражение наркома труда А.Г. Шляпникова). 22 ноября 1917 года против назначения Бонч-Бруевича начальником штаба Верховного главнокомандующего высказались в заявлении четыре видных большевика – А.Г. Шляпников, его заместитель Г.Ф. Федоров, комиссар по обследованию частных банков А.Н. Падарин, временный зам. наркома земледелия А.Г. Шлихтер[505]. С Троцким у Бонч-Бруевича поначалу сложились довольно натянутые отношения[506], хотя мало кто из исследователей не поверил лживой телеграмме Наркомвоена, согласно которой он не хотел в августе 1918 года отпускать генерала в отставку, считая якобы незаменимым руководителем[507]. С Бонч-Бруевичем не сработался Н.И. Подвойский, чем, в том числе, объясняется его фактический уход из высшего военного руководства в апреле 1918 года. Подвойский ненавидел генерала[508], а тот, похоже, презирал Подвойского[509]. А отношения с В.А. Антоновым у генерала не сложились еще в марте 1918 года: в докладной записке М.Д. Бонч-Бруевич просил председателя СНК решить вопрос о подчиненности «Главнокомандующего всеми войсками Украинской народной республики» Высшему военному совету. Бонч-Бруевич заявил об отсутствии общего плана ведения военных операций на Украине; просил уточнить права Высшего военного совета в отношении руководства советскими украинскими войсками и Антонова-Овсеенко лично; поставил в известность Ленина о безрезультатном двукратном запросе Антонова «относительно ориентировочных военных данных» и решении совета о немедленном командировании на Украину, к Антонову, генштабиста и двух комиссаров «для связи» и выяснения положения дел в войсках В.А. Антонова[510].

М.Д. Бонч-Бруевич сохранял определенную независимость от политического руководства Высшего военного совета, направляя свои доклады по наиболее важным вопросам в три адреса: помимо Высшего военного совета в Совнарком (председателю В.И. Ленину и управляющему делами – своему брату В.Д. Бонч-Бруевичу)[511]. Это явно не устраивало фактического руководителя центрального военного аппарата – Э.М. Склянского[512]. И М.Д. Бонч-Бруевич и начальник Оперативного управления Н.А. Сулейман неоднократно апеллировали к Ленину. 11 декабря 1918 года Н.И. Подвойский заявил Н.А. Сулейману, ссылавшемуся на декреты Совнаркома и постановления ВЦИК: «Пусть бы попробовал вам начальник фронта сказать, что я вам не дам сведений, да вы в тот же день были бы у т. Ленина, как это делал Раттэль, который шпигует Бонч-Бруевича и тот 30 раз ночью звонит по пустому делу. Вы тогда (весной-летом 1918 г. – С.В.) не были так щепетильны к полевому уставу. Все это нужно осуществить не только для того, чтобы пригвоздить начальника или комиссара, а чтобы пригвоздить и меня, и Троцкого, и Совет Обороны (Ленина!. – С.В.), если он будет грешить»[513]. Вероятно, М.Д. Бонч-Бруевич и его ближайшие соратники неоднократно жаловались Ленину на большевиков – членов Высшего военного совета.

Н.М. Потапов сотрудничал с большевиками еще в июле 1917 года[514]. Основной причиной его включения в руководство Наркомвоена, а затем и в состав Высшего военного совета стал авторитет среди офицеров бывшего Военного министерства[515]. Вероятно, причины введения в Высший военный совет Е.А. Беренса идентичны (только контр-адмирал, а никак не матрос Дыбенко мог пользоваться авторитетом среди служащих бывшего Морского министерства). Потапов отстаивал перед Троцким интересы своих коллег – военных специалистов, в случаях столкновений с комиссарами[516].

31 марта ЦК РКП(б) «признал желательным» введение в состав Высшего военного совета бывшего морского министра Временного правительства контр-адмирала Д.Н. Вердеревского[517], но адмирал так никогда и не участвовал в заседаниях совета.

Не вошедшие в Высший военный совет члены коллегии Наркомвоена продолжали исполнение своих обязанностей, распределение коих произошло еще в «домартовский» период. М.С. Кедров до мая 1918 года возглавлял Комиссариат по демобилизации, затем – одну из подведомственных ВВИ инспекций (в мае-августе); занимал комиссарские должности в действующей армии (в августе-сентябре 1918 г.)[518]. И.И. Юренев в апреле 1918 года стал председателем организованного им Всероссийского бюро военных комиссаров, ведавшего кадрами «политических контролеров» армии[519]; главный комиссар И.Л. Дзевялтовский продолжал курировать военно-учебные заведения, а с 24 июня стал и комиссаром Всероссийского главного штаба[520]; П.Е. Лазимир полностью сосредоточился на курировании центрального аппарата снабжения армии[521] – т. е. эти члены коллегии остались в центральном военном аппарате, но в ином статусе. В отдельных случаях членом коллегии Наркомвоена продолжал выступать и В.А. Трифонов, формально вышедший из нее в «домартовский» период[522]. После ухода из коллегии он был чрезвычайным представителем Наркомвоена на Южном (в апреле-мае) и Восточном (в июне-ноябре 1918 г.) фронтах. В марте 1918 года, когда Наркомвоен эвакуировался из Петрограда в Москву, А.Ф. Ильин-Женевский не захотел покидать Петроград и принял предложение К.С. Еремеева, ставшего еще ранее Главнокомандующим войсками Петроградского ВО: Ильин принял должность управляющего делами штаба округа. При этом Э.М. Склянский возложил на Ильина, «по совместительству», обязанности комиссара Главного военно-судного управления, которые он и исполнял вплоть до окончательного расформирования управления в июле 1918 года[523].