Моя вечная жизнь - Елена Логунова

Он стоял на пригорке над ручьем больше четырех сотен лет и за долгие века не утратил своей сути, остался домом – убежищем от непогоды, зимних холодов и диких зверей, которых, наверное, и сейчас немало в заповедных лесах Шварцвальда. Врастая в суглинистую почву Черного леса, дом одновременно шел сквозь века и принес с собой в наши дни обрывки давно забытых историй.

Вот тут у плотника, который обрабатывал вертикальную балку, дрогнула рука, и железный зуб инструмента оставил на ровной грани ненужную канавку.

Вот кто-то грамотный грубо процарапал на дереве римскую цифру «IX» – так еще на земле, до сборки каркаса, маркировалось место каждой балки в общей конструкции.

А вот кто-то – возможно, хозяин дома? – старательно вырезал на углу завиток, похожий на букву «S» – оберег от молнии.

– Именно в таком доме, наверное, поселился в итоге добрый малый Петер Мунк! – сказала я Марику.

– Это сказка?

– Да, и очень поучительная история! Не помнишь? Бедный угольщик из Шварцвальда по имени Петер Мунк тяготился малодоходным и не очень почетным ремеслом, унаследованным им от отца, и мечтал разбогатеть, но ничего у него не получалось. И вот однажды лесной дух Михель-великан предложил ему обменять на золотые горы свое живое сердце! Петер согласился, но ни к чему хорошему это не привело. И, если бы злому духу-искусителю Михелю-великану не противостоял добрый и мудрый Стеклянный человечек, Петер Мунк никогда не вернул бы себе сердце и счастье…

Тихо ведя рукой по замшелым камням, я прошла вдоль стены, свернула за угол дома и оказалась перед открытой дверью. Это меня искренне удивило:

– Тут открыто? Неужели можно войти?

– Если хочешь – пожалуйста! – Марик пожал плечами. – Только там внутри совсем темно. В свое время Петер Мунк пренебрег электропроводкой!

– А у меня есть фонарик! – обрадованно вспомнила я.

Фонариком это назвать было трудно – тонкий лучик света испускала из себя гибкая трубочка, которую я приспособила к связке ключей вместо брелока: им в случае необходимости можно было подсветить замочную скважину.

– Подержи-ка!

Марик послушно подставил руки, я бухнула на них свою сумку, порылась в почти бездонных недрах и с некоторым трудом нашла-таки нужную вещь.

– Ты запасливая девушка! – похвалил меня Марик, с интересом проследив за моими раскопками. – И сумка у тебя классная, поразительно вместительная, а с виду и не скажешь! Знаешь, я впервые вижу сумку, у которой безупречно стильный внешний вид сочетается с таким богатым внутренним миром!

– Ну, так посмотри еще! – разрешила я.

Проем в каменной стене был узковат, и в темноте за дверью мне могли встретиться какие-нибудь крючки и выступы – как рачительная хозяйка, я не стала подвергать свою замечательную сумку опасности механического повреждения. Внучка кладбищенского сторожа в Антибе правильно оценила мою модную торбу в три сотни евро – что ж я, дурочка совсем, использовать такую дорогую вещь как обыкновенный походный рюкзак?

Оставив хваленую сумку на хранение Марику, который не проявил желания осмотреть объект туристического показа, я заглянула в проем и посветила в темноту брелочком-фонариком. Его слабый лучик растворился во мраке без следа, и мое желание погрузиться в историю заметно уменьшилось. Однако робеть и трусить в присутствии зрителя мне было стыдно, и я осторожно – предварительно пощупав пол ногой – вошла внутрь.

Там было тихо и прохладно. Почти сразу от порога начиналась деревянная лестница с широкими ступенями и шершавыми перилами. Не долго думая, я ступила на нее и пошла вверх, слушая музыкальные скрипы под ногами и завороженно глядя на желтый квадратный контур на невидимом потолке. Он был прорисован четко, точно лазером по трафарету. Я догадалась, что это люк, закрывающий выход на второй этаж, где достаточно света.

– Эй, милочка, ты в порядке?

Я обернулась – светлый прямоугольник дверного проема почти полностью затемнила дюжая фигура Марика – и позвала:

– Иди сюда, тут интересно!

– Извини, но у меня другие планы!

Проем снова стал светлым, но только на одну секунду. В следующее мгновение дневной свет полностью погасила тяжелая дверь, а затем я услышала скрип и скрежет деревянного бруса, проехавшегося по доскам до упора: Марик не просто захлопнул дверь, он еще и крепко закрыл ее примитивным, но надежным запором!

– Эй, что за шутки?! – я застыла на ступеньке на одной ноге.

– Это не шутки, дело очень серьезное, придется тебе немного посидеть взаперти! – совершенно серьезно ответил мне Марик.

– Ты свихнулся?! Совсем с ума сошел от любви к прекрасному Алексу?!

Подсвечивая себе фонариком, дистрофический лучик которого в панике метался и бегал кругами, я торопливо спустилась с лестницы и ударилась в дверь. Ее это не проняло, а я больно ушибла плечо и бедро. Он действительно запер дверь, мерзавец!

Но еще не оставил меня в одиночестве – я снова услышала знакомый голос. Что удивительно, из него вдруг бесследно пропали все те томные тягучие интонации, которые так хорошо сочетались с образом юноши нетрадиционной сексуальной ориентации. Он даже не назвал меня, как обычно, милочкой!

– Дорогая Анна! – голос Марика сделался глубоким и затягивающим. – Я давно хотел тебе признаться: мне вовсе не нравится Алекс! Мне вообще не нравятся мужчины, я люблю женщин.

– Что? Но… – я жалко вякнула и замолчала.

Боже, неужели я совершила ошибку? Такую глупую и, возможно, фатальную?!

– Надеюсь, ты простишь меня за этот маленький обман. Поверь, так было нужно. Если захочешь, позже мы об этом поговорим.

– Выпусти меня! – я снова ударилась в дверь и отбила себе второй бок. – Открой дверь, негодяй, немедленно!

– Сейчас не могу, – вроде как с сожалением сказал негодяй. – Прости, у меня еще есть дела. Не скучай!

Я услышала не то громкий вздох, не то легкий смешок, а потом стало тихо. Марик ушел.

– Вот ведь мерзкий гад! – бессильно выругалась я.

– Он-то гад, а знаешь, кто ты? – со злостью спросил меня внутренний голос. И сам же ответил:

– Ты фантастическая дура! Мало того, что позволила поймать себя в примитивную ловушку, так еще и свою сумку с мобильником ему, гаду, оставила!

– Вот ведь мерзость!

Я распространила нелестную оценку с одного Марика на ситуацию в целом и в сердцах бухнула в дверь кулаком, неблагоразумно увеличив этим число своих мелких травм.

Я сидела на лестничной площадке – маленькой, размером с журнальный столик, и отстраненно думала: какое счастье, что я не боюсь мышей и пауков! Наверняка в этом старом, давно оставленном двуногими жильцами доме их полным-полно. В пыльные лохмы паутины я несколько раз влипла рукой, нащупывая перила, и внизу, под лестницей, кто-то деловито шуршал… Надеюсь, что именно мыши, потому что к змеям я совсем не так равнодушна.