Все было не так - Коди Кеплингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До округа Вирджил мы ехали молча, но в дороге его рука опустилась на мою, лежащую на рычаге переключения передач. Я не стала ее убирать.
Эйдену Страуду было восемнадцать – капитан футбольной команды, президент выпускного класса, бесспорный кандидат в короли бала и друг парня, который его убил.
О последнем пункте никто не любит говорить. Он мутит воду, вызывает чувство дискомфорта. Как мог хороший парень, жертва, которую мы возносим на пьедестал, дружить с проблемным парнем, убившим девять человек? У меня нет ответа на этот вопрос, но они, кажется, дружили с самого детского сада. Может, не так крепко, как мы с Сарой, но достаточно близко. Если углубиться в архив соцсетей, можно найти фотографии с проведенной за несколько месяцев до стрельбы вечеринки, на которой одетый в футбольную куртку Эйден закинул руку на плечи своего будущего убийцы.
Во время своих Интернетных спиралей я десятки раз видела это фото. Часами смотрела на него, гадая, что произошло. Что-то изменилось, они поссорились? Он вообще знал, что Эйден будет в кабинете? Судя по информации от Денни, Эйден зашел в конце урока, принес Бренне учебник, который она оставила в его шкафчике. Он не должен был там находиться.
Пришлось перестать гадать, потому что это меня ни к чему не привело.
Это касается не его, а Эйдена. Но мне кажется, невозможно говорить о том, кем был Эйден – в дополнение к его банальному типовому некрологу в местной газете, – и не затрагивать их связь.
Об Эйдене я знала то же, что и все. Самый популярный и общительный парень в школе. Для меня он скорее был бойфрендом Бренны Дюваль. Но он учился с Эшли, поэтому я хотела узнать ее мнение. Между нами все стало довольно сложно, поэтому пришлось попросить Майлса ей написать.
Майлс: Ты же знала Эйдена?
Эшли: Эйдена Страуда? Да, конечно. А что?
Майлс: Это все Ли.
Эшли: О.
Майлс: Есть, что сказать про него?
Эшли: Наверное. Дай подумать.
Майлс: Хорошо.
Эшли: Мы однажды поцеловались в церковном лагере.
Майлс: Ха.
Эшли: Серьезно. До того, как я начала встречаться с Логаном. Они с Бренной тогда расставались. Он использовал слишком много языка.
Майлс: Я не знал, что он посещал твою церковь.
Эшли: Только год. Когда его родители разбежались, они с мамой переехали в другой конец города. Он начал ходить в христианскую церковь Хилкрик. Уверена, там он тоже целовался с девушками. Они с Бренной часто расставались. И Эйден всегда находил, с кем бы поцеловаться.
Майлс: Не совсем такую историю я ожидал услышать.
Эшли: Я рисую его просто ужасным. ЛОЛ. Он не был таким. Просто много флиртовал. А еще был очень милым. Ему всегда можно было позвонить, если нужно добраться с вечеринки до дома. Даже если он сам не приходил на вечеринку, то всегда приезжал, чтобы никто не садился пьяным за руль. Я никогда ему не звонила, а вот некоторые мои друзья обращались за помощью.
Майлс: Значит, он совсем не пил?
Эшли: Нет, насколько я знаю. Он однажды рассказал мне, что потерял кузена в аварии по вине пьяного водителя, поэтому всегда вызывался подвезти кого-то домой.
Майлс: Логично.
Эшли: Кстати, последний раз я тусовалась с Эйденом на вечеринке. Перед Рождеством. Я тоже совсем не пила, потому что слишком боялась вляпаться в неприятности. Поэтому мы просто сидели на диване, и он позволил мне в течение часа изливать ему душу о моих отношениях с Логаном. Уверена, ему было скучно, он был раздражен, но никак этого не показывал. Сказал, что мы с Логаном точно во всем разберемся. Что в итоге будем вместе. Он оказался прав.
Майлс: Он кажется хорошим парнем.
Эшли: Так и есть. Если не считать слишком много языка в церковном лагере.
Майлс: У всех нас есть недостатки.
Эшли: Самое странное произошло в конце. После разговора о Логане к нам подошел ……. Он был пьян, и Эйден отвез его домой. Ирония, да? Эйден пытался его уберечь, но…
Майлс: Да.
– Ох, Ли, детка, ты такая красивая.
Я стояла в центре гостиной в платье, и мама смотрела на меня со слезами на глазах. Но эти слезы впервые были не от грусти или боли. Она радовалась, поэтому тревога в моей груди слегка утихла.
– Спасибо, мам, – сказала я.
Платье и правда было очень красивым, хоть и простым. Абсолютно черное, с тонкими лямками, поддерживающими вырез в форме сердца, оно создавало иллюзию округлых форм. Юбка слегка расширялась на бедрах, поэтому при ходьбе ткань колыхалась на уровне лодыжек. Платье не бросалось в глаза, не выглядело эффектно, но меня это устраивало.
– Вот, смотри, – сказала мама. – Я кое-что нашла для твоих волос.
Мои слишком короткие волосы можно было только причесать. Но мама подошла ко мне с маленькими заколками, на каждой из которых красовались кристаллики. Пусть и недорогие, но они добавили блеска, когда мама закрепила парочку в моих волосах по обе стороны лица.
– О, и я купила помаду, о которой ты просила, – добавила она.
Она подняла лежащий возле дивана пакет, достала небольшой тюбик и отдала его мне.
Я улыбнулась знакомому пластмассовому корпусу. Осторожно сняла крышку и выкрутила помаду. Идеальный оттенок ягодно-красного, который, насколько я знала, несколько оживит мои губы. Я отдала тюбик маме и попросила накрасить – если попробую сама, точно ничего не получится.
Это была любимая помада Сары. Я по своей прихоти попросила маму купить ее и была этому рада. Как глупо. Сара погибла больше трех лет назад, а я не верила в привидения, духов или жизнь после смерти. Но с этой помадой я словно брала с собой на этот вечер маленький кусочек ее.
– Готово, – сказала мама, закрыла крышку и положила помаду в черную сумочку, которую одолжила мне на вечер. – Ох, моя маленькая девочка выросла и идет на выпускной. Куда ушло время? Кажется, только вчера медсестра отдала мне тебя в больнице. Ты была такой крохой. И красивой.
– Мам.
От потока сентиментальности меня спас стук в дверь.
– О. А вот и он. – Мама подошла к двери и открыла ее. – Привет, Майлс.
Майлс пробормотал что-то в знак приветствия, и я встала рядом с мамой, чтобы увидеть его. Я думала, в смокинге он будет смотреться круто – и, кстати, так и было, – но, увидев его, я тут же расхохоталась так сильно, что согнулась пополам.
