Красная шкатулка - Рекс Стаут

— Гудвин? Меня зовут Стэрджес. Ты у кого в отделе, у Баззи?

Я покачал головой:

— Частное агентство. Мы занимаемся этим делом и хотели бы знать, что тут происходит.

— Частное? Ну, раз инспектор вас прислал… Хотите поработать?

— Не сейчас, вы продолжайте, джентльмены, а я послушаю, глядишь, какая-нибудь идея у меня и возникнет.

Я подошел к Джеберу и хорошенько рассмотрел его. Лицо у него порядком побагровело и покрылось пятнами, но явных следов побоев заметно не было. Он сидел без галстука, рубашка на плече порвана, на лбу испарина. Глаза налились кровью, может, из-за сильного света, а может, от ударов по лицу. Я спросил:

— Когда вы назвали мое имя, вы хотели мне что-то сказать?

Он покачал головой и издал нечленораздельный звук. Я повернулся к Стэрджесу:

— Что он вам может сказать, если и говорить-то толком не в состоянии? Хоть бы воды ему дали.

— Сможет, если захочет, — хмыкнул Стэрджес. — Воды ему уже давали пару часов назад, когда он вырубился. Все у него в норме, только вот упрямый очень. Не хотите попробовать?

— Пожалуй, попозже.

Я сел на стул у стены. Стэрджес стоял, в задумчивости вытирая шею. Жилистый тип наклонился к Джеберу и спросил оскорбленным тоном:

— За что она платила вам деньги?

Никакого ответа.

— За что она платила вам деньги?

То же самое.

— За что она платила вам деньги?

Джебер чуть заметно покачал головой. Легавый яростно заревел:

— Не сметь качать головой! Ясно? За что она платила вам деньги?

Джебер не шевельнулся. Легавый вмазал ему еще пару раз. От удара голова Джебера моталась из стороны в сторону.

— За что она платила вам деньги?

Так продолжалось с четверть часа, и я уже начал задумываться, надеются ли они сами на какой-либо результат. Мне даже стало жаль этих туповатых ребят, им явно не хватало мозгов понять, что так они просто вгоняют человека в спячку и через три-четы-ре часа возиться с ним будет уже бессмысленно. Конечно, наутро Джебер придет в себя, но бесконечно продолжать в том же духе они не смогут, хоть он и бесправный иностранец. Это если посмотреть с чисто практической точки зрения. Этическая сторона дела меня, как правило, не касается, но должен признаться, что и я не лишен некоторых предрассудков. Я порой могу применить силу, если человек того заслуживает, но предпочитаю делать это на его территории и уж во всяком случае один на один.

Судя по всему, бравые полицейские уже отбросили всякие мелкие вопросы, которыми донимали его целое утро, и сосредоточились на главном. Потратив с полчаса на выяснение, за что она платила ему деньги, жилистый тип неожиданно спросил Джебера, что он делал прошлой ночью в Гленнэнне. Бедняга что-то пробормотал в ответ и получил мощную оплеуху. В следующий раз он вообще ничего не ответил и снова получил по уху. Фантазия у этого специалиста была, по-видимому, на уровне гориллы, никакого разнообразия, монотонность ритма, вообще ничего, кроме пары лап, которые у него, вероятно, прямо-таки чесались. Он долбил еще с полчаса про Гленнэнн, а я сидел, курил и маялся от отвращения. Наконец этот тип подошел к напарнику и устало произнес:

— Займись, пока я в сортир схожу.

Стэрджес спросил, не хочу ли я попробовать, но я поблагодарил и снова отказался. Вообще-то я уже собирался уходить, но подумал, что надо воспользоваться случаем и пополнить свое представление о здешних методах работы. Стэрджес сунул платок в карман брюк, подошел к Джеберу и заорал:

— За что она платила вам деньги?

Я стиснул зубы и с трудом удержался, чтобы не запустить в этого идиота стулом. Но тут увидел кое-что новенькое. Стэрджес предпочитал оплеухам тычки. Он прикладывал лапу к Джеберову уху и несколько раз резко толкал его, затем повторял то же самое с другой стороны. А время от времени клал пятерню ему на лицо и так же резко толкал, завершая всю процедуру легкой пощечиной.

Вернулся жилистый. Уселся рядом со мной и принялся рассказывать, какую гадость он ел накануне. Я уже было решил, что с меня достаточно, и сделал последнюю затяжку, но открылась дверь, и появился тот самый сержант, что привел меня. Он подошел поближе и взглянул на Джебера, как повар смотрит на чайник — не закипел ли. Стэрджес снова вытащил платок и стал вытирать пот. Сержант повернулся к нему:

— Приказ инспектора. Приведите этого Джебера в порядок, отведите к северному ходу и там подождите. Инспектор сказал, чтобы духу его тут через пять минут не было. Какая-нибудь кружка есть?

Стэрджес подошел к полке, открыл дверцу и вытащил белую эмалированную кружку. Сержант плеснул в нее из бутылки и спрятал бутылку обратно в карман.

— Пусть выпьет. Как он, ничего?

Стэрджес ответил, что вполне. Сержант повернулся ко мне:

— Вы не подниметесь к инспектору, мистер Гудвин? А то у меня еще одно дело внизу.

Он вышел в коридор, и я молча последовал за ним. У меня не возникло желания обменяться с кем-нибудь из них телефонами.

Я поднялся на лифте. В приемной Кремера снова пришлось ждать. Судя по всему, у него там собралась веселенькая компания. Сначала из кабинета вышли три детектива, потом капитан полиции в форме и наконец худощавый седой тип, в котором я узнал заместителя комиссара Элловэя. Когда меня впустили в кабинет, Кремер сидел за столом с кислым видом и жевал потухшую сигару.

— Присядь, сынок. Ну что, не удалось показать, как надо работать, а? У нас тоже ничего не вышло. Один мой очень неплохой сотрудник, просто умница, сегодня утром бился с Джебером четыре часа, но все без толку. Пришлось отбросить эти церемонии и попробовать нечто иное.

— Вот именно, — я ухмыльнулся, — эти парни действительно пробуют нечто иное. Точно подмечено. А теперь вы его отпускаете?

— Да, — нахмурился Кремер. — Адвокат начинает поднимать шум. Думаю, его наняла миссис Фрост. Только что получено постановление об освобождении, а на мой взгляд, из-за Джебера нет смысла затевать драку. Да и вряд ли нам удаюсь бы задержать его надолго. Французский консул тоже влез в это дело. Джебер-то — гражданин Франции. Естественно, мы установим за ним слежку, но что толку? Попробуй вытяни что-нибудь из такого человека — тут какой-то особый способ нужен, не раскалывать его надо, а надрезать, как клен надрезают, и по капле, словно сок, выдавливать правду.

Я кивнул.

— Точно, только так и можно. Оно и лучше, чем… — Я пожал плечами. — Ну да ладно. От ваших ребят в Гленнэнне есть что-нибудь?

— Нет. — Кремер сцепил пальцы за головой и откинулся на спинку кресла. Пожевав сигару, он мрачно взглянул на меня: — Знаешь, сынок, неприятно говорить тебе это, но душой кривить не стану. Мне бы не хотелось, чтобы у тебя были неприятности, но нам, наверно, следует подержать денек в пятой комнате тебя, а не этого Джебера.