Контрразведка. Тайная война. - Николай Лузан

Строгая армейская жизнь парня не испугала. Суворовец Сметанин терпеливо переносил ее тяготы, а в учебе проявлял старание и тягу к иностранным языкам. На глазах матери он взрослел и набирался ума. За его будущее она была спокойна. Сын видел себя только военным — офицером. И вскоре мечта сбылась. Успехи и прилежание открыли ему дорогу в военное училище на престижный разведывательный факультет. И куда? В Киев!

Захватывающе интересная учеба, а еще больше романтика будущей работы, овеянная славой таких звезд военной разведки, как Р. Зорге, Ш. Радо и И. Штебе, что может сильнее подогревать честолюбие и амбиции восемнадцатилетнего юноши! Сметанин рьяно взялся за изучение специальных предметов и овладение иностранными языками: французским и португальским.

Вскоре он стал одним из лучших на курсе. Успехи сына в учебе и благодарности командования училища радовали сердце матери. А когда его, молоденького лейтенанта, сразу после выпуска взяли в Москву, она от счастья чувствовала себя на седьмом небе. И куда! Об этом говорилось только шепотом и только близким знакомым — в военные разведчики! Одно лишь ее огорчало: сын не спешил с женитьбой. На ее намеки о том, что пора заводить семью он отшучивался. Поэтому известие о предстоящей свадьбе свалилось на нее как снег на голову. В жены Сметанин взял почти девчушку, вчерашнюю школьницу. Статная, красивая и с покладистым характером, Наталья пришлась по душе свекрови. Мать и не догадывалась, что за этим решением сына крылся банальный расчет. За границу, на работу в резидентуры, брали, как правило, женатых.

Но откуда об этом было знать простой женщине. Она искренне радовалась тому, что в семье сына все ладилось, а когда на свет родилась дочь, окончательно успокоилась. Шло время, он рос в званиях, а совсем недавно стал подполковником. В доме появился достаток. Но все это почему-то перестало радовать мать. В ее чутком сердце в последнее время поселилась необъяснимая тревога. И дело было не в том, что сын все реже напоминал о себе. Он стал другим. Его душа была не здесь, где она дала ему жизнь, а там, за границей. Что с ним происходило? Почему он так переменился? На эти вопросы у нее не находилось ответа. Встревоженная женщина с нетерпением ждала приезда сына, чтобы во всем разобраться.

Свои вопросы к Сметанину имелись и у Алексея Молякова. До последнего момента он и его подчиненные испытывали серьезные опасения, что шпионская пара может удариться в бега. Рассеялись они 16 августа 1985 года, когда Сметанины появились на выходе с эскалатора в международном аэропорту Шереметьево-2. С того часа в их проверке была задействована вся мощь оперативно-технических средств, имевшихся в распоряжении контрразведки.

Первый обнадеживающий сигнал для Алексея Молякова и его коллег поступил 19 августа. В ходе негласного наблюдения за квартирой Сметаниных были зафиксированы его странные манипуляции с очками в массивной оправе. Достав их из атташе-кейса, Сметанин прошел к окну, заученным движением открутил винт на левой дужке. В ней открылась полость, в которой имелось миниатюрное вложение. Проверив содержимое, Сметанин положил очки на место, потом достал записную книжку-еженедельник и зашелестел страницами. Все они были исписаны убористым почерком. Судя по тому, как он обращался с этими предметами, контрразведчики сделали вывод: они очень важны для него. Но что в них содержалось, это пока оставалось загадкой.

Новый день принес им весьма обнадеживающую информацию, подтвердившую подозрения о возможной подготовке семейной пары к бегству за границу. В телефонном разговоре с одной из подруг Наталья Сметанина рассказала, что после завершения отпуска они планируют забрать дочь-пятиклассницу в Лиссабон. На первый взгляд в этом ничего особенного не было, если бы не одно маленькое обстоятельство. В столице Португалии, в школе, существовавшей при советском посольстве, отсутствовал пятый класс. Прошло еще несколько часов. И у контрразведчиков появился новый факт, усиливший версию о подготовке Сметаниных к бегству на Запад. Вечером их квартиру посетила мать Натальи. С собой она принесла 12 тысяч рублей — по тем временам огромная сумма, — вырученные от продажи машины «Жигули», мебели и ковров.

Два следующих дня не доставили особых забот контрразведчикам. Сметанины вели себя спокойно. А вот 22 августа Сметанин внезапно завелся. Приняв на грудь не одну рюмку, он принялся осматривать квартиру, затем разобрал телефон, видимо, искал «жучки». Ничего не обнаружил. Но на этом не успокоился. Наобум набрал номер телефона и назначил недоумевающему собеседнику встречу на условном месте через 25 минут. На его уловку контрразведчики не поддались и не стали пускать за ним наружное наблюдение, для этого у них имелись другие средства, о которых шпион не догадывался.

Около часа он мотался по городу: резал углы, скакал зайцем по трамваям, троллейбусам и светился в витринах, пытаясь обнаружить за собой слежку. Домой возвратился за полночь, усталый и умиротворенный. Опасения, что контрразведка взяла его под «колпак», не подтвердились. Шпион успокаивал себя тем, что осталось совсем немного до того дня, когда он навсегда бросит «эту страну» и окажется в «свободном мире», где его ждут богатство и слава разоблачителя «тоталитарного режима и козней КГБ». Последнее, что еще держало Сметанина в «этой стране», так это мать. По настоянию жены он решил навестить ее.

23 августа Сметанины отправились на Казанский вокзал. С собой он прихватил очки и футляр. Записная книжка-еженедельник осталась в тайнике. Вскоре ее содержание не составляло тайны для Алексея Молякова и следователя КГБ подполковника В. Агибалова. Это был дневник-исповедь и одновременно «амбарная» книга. В ней Сметанин не жалел худых слов для страны и тех, кто вывел его в люди, а также копил данные на сотрудников резидентуры ГРУ и советского посольства в Португалии, перечислял агентов, сотрудничавших с советской спецслужбой, и многое другое, что несло серьезный ущерб национальным интересам СССР. Записи были обильно пересыпаны язвительными выпадами шпиона в адрес агентов, поддерживавших с ним связь, коллег, руководителей и самой страны. Они стали убийственной уликой против него.

Цинизм Сметанина, не остановившегося перед святым — семьей и втянувшего в шпионаж жену, поразили Алексея Молякова и сотрудников опергруппы, повидавших немало разномастных предателей на своем долгом контрразведывательном веку. Теперь, когда в их руках оказались весомые улики, они торопились пресечь преступную деятельность шпионского «семейного подряда».

27 августа 1985 года на основании имеющихся вещественных доказательств, подтверждающих шпионскую деятельность супружеской пары, Следственный отдел КГБ СССР возбудил уголовное дело в отношении Геннадия Сметанина по обвинению в измене Родине, а в отношении Натальи Сметаниной — по подозрению в недоносительстве об известных ей фактах шпионской деятельности мужа. Операция по их нейтрализации перешла в завершающую стадию.

В тот же день оперативно-следственная бригада вылетела в Татарию, и через несколько часов находилась на железнодорожном вокзале. Чета Сметаниных сидела на чемоданах и ждала поезда. Диктор объявил о начале посадки на поезд «Казань — Москва», и контрразведчики, смешавшись с пассажирами, направились к вагону. Впереди мелькал белобрысый хохолок Сметанина. Он и жена поднялись в тамбур. Несмотря на то что летний сезон отпусков подходил к концу, в купе они оказались одни.