Стеклянное лицо - Фрэнсис Хардинг

Девочка прошла здесь, и кто-то очень постарался скрыть ее следы. Не страшно. Он успел украсть у нее кое-что и теперь легко сможет до нее добраться. А она уже и забыла, чего лишилась.

Двор часто сравнивали с джунглями, и на то имелись серьезные причины. Как и джунгли, двор поражал буйством красок, а люди, приближенные к нему, повадками напоминали лесных зверей. Одни, яркие и самовлюбленные, были подобны радужным птицам и яркокрылым бабочкам. Другие трудились в поте лица, прилежно и незаметно, как гигантские муравьи, что спешат со своей ношей по лиственному ковру. Третьи – большеглазые лемуры на ветках – прятались в тени и наблюдали, ожидая своего часа.

Джунгли таят в себе много опасностей, но главная из них – позабыть, что ты не единственный охотник. И скорее всего, даже не самый грозный.

Стражи, стоявшие у ворот квартала дегустаторов, ничего не сказали, когда мимо них молнией проскочила новенькая. Форменная перевязь сбилась набок, а лицо покраснело под стать волосам.

Влетев в свою комнату, Неверфелл заперла дверь, рухнула в кресло и только тогда позволила себе выдохнуть. Но сидела она недолго. Вспомнив о письмах мастеру Грандиблю и мастеру Чилдерсину, Неверфелл подскочила к кровати и заглянула под матрас. Писем не было: на их месте лежала одинокая записка, которую взволнованная Неверфелл поспешила развернуть.

Мы не можем открыться тебе. Твое лицо выдаст нас, и мы попадем в беду.

Будь осторожна. Сегодня за тобой следили. Мы думаем, что это был наемный убийца.

Неверфелл целую минуту перечитывала последнее слово. Она-то думала, что была весьма осторожна во время прогулки. Многие провожали ее взглядом, но слежки она не заметила. Охваченная страхом, Неверфелл почувствовала, как холодеют ноги. И ведь она даже не знает, что за убийца следовал за ней по пятам! Его мог послать человек из ее прошлого, опасавшийся, что Неверфелл помнит какой-то страшный секрет. Или же убийцу наняли Гандерблэки, так и не простившие ей пролитое вино. Или еще кто-нибудь, кого она случайно оскорбила неловким взглядом или жестом.

Каждый шаг подвергал Неверфелл смертельной опасности. Заговоришь с незнакомцем – умрешь. Возьмешь неправильную вилку – умрешь. Забудешь о чем-то – умрешь. Скажешь что-то не к месту – умрешь. Высунешься за пределы квартала – умрешь.

«Да, но пока-то не умерла, – напомнила Неверфелл недавно обнаруженная бунтарская сущность. – Я выбралась на разведку и кое-что узнала. Сама приняла решение, и оно принесло результаты».

Неверфелл выпрямилась на кровати и мысленно перебрала все, что случилось с ней за последние несколько часов. Если Симприя и Сния не врали, семь лет назад мадам Аппелин покупала одежду для маленькой девочки. Возможно, для своей племянницы или для дочери друзей – но тогда почему она держала это в секрете? И зачем создательнице Лиц тратить деньги, которых у нее не было, на чужого ребенка? Куда вероятнее, что она влезла в долги ради собственной дочери. Должно быть, она очень ее любила.

Если сестры де Мейна историей о платьях хотели отбить у Неверфелл интерес к мадам Аппелин, то они просчитались. Разговор с ними только еще больше распалил ее любопытство, наполнив сердце надеждой.

Несмотря на одолевавшие ее страхи, Неверфелл поболтала ногами в атласных туфельках, чувствуя, как сворачиваются в животе серебряные гусеницы волнения. Она пробежалась кончиками пальцев по лицу. «Я похожа на мадам Аппелин?» Неверфелл до сих пор отчетливо помнила увиденное в зеркале отражение. «Не слишком, – вынуждена была признать она. – Я не такая красивая. И слишком высокая для своих лет, а мадам Аппелин миниатюрная. Но у нас обеих зеленые глаза. Сестры де Мейна рассказали про вспышку инфлюэнцы. Возможно, заразу принес в Каверну чужак из внешнего мира. А вдруг это был мой отец? Вдруг он заявился в Трущобы, встретил мадам Аппелин, они полюбили друг друга и…»

Воображение Неверфелл пустилось в галоп, но ей пришлось его осадить.

«Нет, такого не может быть, ведь тогда получается, что девочка родилась после эпидемии. А ей в то время было уже лет пять, если судить по платьям. Значит… мадам Аппелин сумела как-то выбраться из Каверны, вышла замуж в надземном мире, родила ребенка, а потом вернулась вместе с дочерью… Но как?»

Неверфелл нахмурилась, потом закусила губу. Она пыталась выстроить стройную теорию, но упрямые факты все время сбивали ее с пути. У Неверфелл возникло неприятное чувство, будто она пытается соединить неподходящие друг к другу детали пазла.

Ей требовалась информация, а если за стенами квартала Неверфелл поджидал убийца, было безумием соваться туда в одиночку. Она понимала, что без союзника не обойтись. Схватив листок бумаги, она набросала новое письмо.

Дорогая Зуэль.

Пожалуйста, напиши мне и дай знать, все ли у тебя хорошо. Надеюсь, твои родственники успокоились и больше не пытаются убить друг друга или запереть тебя. У меня все в порядке. Вроде бы сейчас никто не собирается посадить меня под арест, что для разнообразия приятно.

Ты можешь прийти во дворец? Мне очень нужно обсудить с тобой то, что я узнала о мадам Аппелин. Ты разбираешься во всех этих придворных делах куда лучше меня, а еще ты здорово придумываешь всякие планы. Кстати, ты что-нибудь знаешь о месте под названием «Трущобы»?

Если будешь писать мне, отправляй письма с человеком, который принесет это послание, или они попадут к следователям.

Неверфелл

Затолкав письмо под матрас, Неверфелл задумчиво обхватила колени. Мысли у нее в голове так и толпились. Впервые в жизни она не пряталась в углу и не спасалась бегством. Теперь она сама стала охотником, идущим по следам своего прошлого… и мадам Аппелин.

Не стоит и говорить, что жители Каверны горячо обсуждали совсем другую охоту. О скандальной выходке Клептомансера и вызове, который бросил ему великий дворецкий, шептались на всех уровнях подземного лабиринта. Парфюмеры выпустили новые ароматы под названием «Похититель сердец» и «Кошачьи уловки». Художники не покладая кистей трудились над портретами Клептомансера, изображая высокого мускулистого человека в плаще с капюшоном. Этот образ не имел ничего общего с коренастой фигурой в защитных очках и металлическом костюме, спрыгнувшей с сырной тарелки и нырнувшей в подземное озеро.

А следователи тем временем сбились с ног в поисках нахального похитителя Стакфолтера. Столь могучие сыры, как правило, обладали и могучим запахом, и Стакфолтер Стертон, выращенный мастером Грандиблем, не был исключением. Работавшие на Следствие парфюмеры без устали рыскали по пещерам в надежде учуять отголоски драгоценного мшистого аромата. Те же, кого природа не одарила столь чутким обонянием, обыскивали туннели с ручными слеполозами – крохотными слепыми змейками с невероятно развитым нюхом.

Палата диковин в эти дни привлекала больше любопытства, чем когда-либо. Сотни жителей Каверны толпились у ее дверей, желая посмотреть на выставленные там чудеса, и в особенности – на длинноногого камелеопарда. Все заметили, что стражников стало больше, но главные охранные меры от глаз посторонних были скрыты. Скрыты они были и от тех, кто глядел сквозь потайные щели в стенах, полагаясь на обостренные специями чувства.