Динуар - Н. Григорьев

Момент, то есть это шеф амбалов торчит веганскому распорядителю? Или о чем они тут?

– То есть, Джонни, я хохмы ради полдня таскаюсь с этим цветком? Хорошо, хоть этот мудозвон соизволил объявиться. Надо было в кафе брать, и делов.

В окончании фразы Черноватый пнул лежащего детектива, не позволив усомниться, кто именно тут мудозвон.

– Консьерж сказал свое слово, – твердо ответил Джонни, и Билли предпочел заткнуться. – Ну, взяли.

Так, значит, Рэдмонд – это Консьерж? И что значит «объявился»? Жесткие руки подхватили сыщика под мышки и потащили сквозь темноту.

– Ебучая роза, – снова начал ныть Черноватый. – Я как гребаный педик повсюду с ней. А знаешь, что за Рекой делают с педиками?

– Это морозник107, – поправил Джонни. – Демонский бутон.

– И хрен с ним, – продолжал ныть Билли. – Если бы ты не просрал посылку, мне бы не пришлось давиться репой.

Каким макаром роза (будь она морозником или туфлей королевы) связана с репой? Сыщик рассчитывал, что ему еще представится случай потолковать с этими фруктами по душам.

– Там нет репы, Билли. Только семена саговника…

– Да пофиг мне.

– … без добавления масла и дрожжей – с нотками злорадства продолжал Толстопуз.

– Пусть зомби это жрут.

– Ты всерьез хочешь поручить это зомби? Они же тупые, как дети.

– Ненавижу детей, – откликнулся Билли и тряханул безвольное тело, будто именно детектив был предметом его ненависти.

– И не терял я посылку. Все вопросы к нашим партнерам на той стороне.

– И хрен бы с ними… Ну что, в Рэнд? Или снова попытаешь счастье в булочной? – Последнюю фразу Черноватый произнес с неясным подтекстом.

– Следи за языком, – бросил Толстопуз и тоже тряханул Ленни.

Я им, что, груша?

     На мгновение сквозь черноту век проступили контуры бульвара Стаута, запертые линией проулка. Бледные высотки скользили куда-то по искаженному горизонту. Замерший на выходе континенталь неторопливо плыл прямо на сыщика, словно лодка в прилив. Четыре тонны серебристого металла, раскаленного палящим солнцем, намеревались проглотить непутевого детектива с Гулд-стрит.

Ленни было хотел объяснить мордоворотам свое недоверие к колесному транспорту, но его голова врезалась в нечто твердое, и он снова пропал в темноте.

– С таким подходом парень вряд ли дотянет до обеда, – предостерег напарника Джонни, но Кравитц этого уже не услышал.

***

Следующее, что увидел Ленни, это пальмы, качавшиеся на лазурном фоне, как если бы его перетащили с одной панели комикса на другую.

В зеленых зарослях высилась немыслимой отделки башня, выполненная в палитре прилавка с мороженым. Мешанина линий и острых углов стремилась в небеса. Мечта геометра. Укрытые в арках окна отливали солнечным светом. Алхимик прятался в бункере. Консьерж распоряжается в дыре. Волшебник живет в башне, похожей на детский праздник. Сыщик вспомнил серьезную девочку из коридора. Дочь Лори.

Гребаный багажник континенталя, раскаленный, как адская духовка. Он мог запечься до смерти, или сгореть, как Шериф Кэссиди, если бы кар попал в аварию и загорелся. К последствиям теплового удара стоило отнести то, что над дискообразной крышей Рэнда восседал бананово-лимонный дракон108. Резкие треугольные крылья полукругом смыкались над недостроенной площадкой, отчего казалось, что зверюга оберегает разоренное гнездо.

Впрочем, Рэнд оказался отнюдь не Рэндом. «Captain Deigh109 Light» гласила вывеска. Разноцветные лампочки, похожие на кондитерское конфетти, мигали, будто их украли с аттракциона. Пальмы трепал ветер. Кравитц представил, что его тащат по туристической открытке.

Двое громил проволокли обмякшее тело вдоль накрытого грязной пленкой бассейна и начали долгий подъем по лестнице. Ноги колотились о ступеньки, как по стиральной доске. У Мамаши Марш была такая, и однажды она постирала на ней голову Ленни. Он все еще помнил звук, который издавал подбородок, подскакивая на металлических ребрах. И запах мыла.

Его швырнули на голый бетон, то ли на девятом, то ли на одиннадцатом этаже.

– Тед Купер. Из глотки зверя, – по слогам прочитал Билли, задумчиво разглядывая пряжку ремня. – Мерзкое пойло. Мягкое, как кисель. Такое говно пьют только педики и дети.

Дети? Из какой помойки ты вылез?

Бугай еще немного постоял над распластанным телом, а затем сильно пнул сыщика в висок. Обиделся на помойку, не иначе.

Ай.

– Жизнь – боль, – глубокомысленно заметил Джонни.

И этот туда же. Кажется, климат Динаполиса способствует развитию философского мышления у идиотов.

Дверь захлопнулась с драматичным лязгом, словно охраняла камеру смертников.

– Будем надеяться, он очухается, – донесся удаляющийся голос. – Если что, мистер Ди тебе не спустит.

– А хрен ли. Святоша сказал, этот чмошник положил на ферме кучу наших.

– Там не было наших, только федеральные агенты. И лучше не зови его «святошей»…

Дрип-дроп – стекала кровь на бетон, только не понятно, откуда. Волшебник живет в башне, нелепый дракон стережет его покой. Дрип-дроп – и вуаля: почти без усилий Ленни очутился в логове плохих парней. Создавалось впечатление, что сыщика тащат по сюжету невидимой силой.

– А знаешь, что еще можно сделать на эти деньги? – спросил Донни, когда Кравитц закончил неловкую шутку про покупку кара на гонорар. – Нанять приличную ищейку110.

Тик-ток – стучали приютские часы. Вы нанимаете нюхача, если действительно хотите кого-то найти. Или детектива – если недостаточно богаты. Бойскаут-Ширес, безусловно, мог позволить себе многое.

– Ты спрашиваешь, зачем вегане похитили Лори. Но на кой черт с таким делом твой приятель сунулся именно к тебе?

Тик-ток – золотой янтарь застежки пульсировал под закрытыми веками. Звук поднимался от пола. Звук дрожал между перекрытий, сочился из бетонных пор и отражался от стен. Дрип-дроп – черная кровь ударялась в пустой темноте, и эхо волнами резонировало по барабанным перепонкам. Мир вокруг прояснялся насыщенным черным, будто его рисовали углем на тонированном стекле, и Ленни увидел здание на несколько этажей насквозь. Наверное, так бывает, когда тебе окончательно отбили мозг111.