Через сто лет - Эдуард Веркин

Снова рявкнула сирена, я сжал глаза плотнее. Сбоку ударили плотные струи жгучего антисептика, на секунду сделалось больно, затем облако холодного воздуха, я вдохнул его и вышел в фойе.

Тут, оказывается, уже тоже собрались вупы, тоже штук двадцать. Они стояли кто как, не зная, что делать.

Волонтер вручил мне памятку на пластиковой карточке, я сдвинулся к стене и сел в выщербленное пластмассовое кресло. После кессона немного резало глаза и чесалось за ушами, надо было немного потерпеть, не расчесывать, чтобы потом прижигать не пришлось. Я терпел.

Хорошо хоть зубы не проверяли. Некоторые передвижные зоопарки не допускают к экспозиции с отросшими клыками, стоит служитель с линейкой – и проверяет, если длинней двух сантиметров, разворачивает в гости к шлифмашине.

А вообще, мы, конечно, не заразные. То есть инфекции и тому подобные неприятности – это не про нас. Бактерии, вирусы – это все к нам, само собой, не липнет. Микробы ведь тоже не дураки, не хотят поселяться на таком бесперспективном материале. Но вот грибки, плесень, спорынья всякая – это да. За ушами, под коленями, на шее, в складках кожи то и дело заводится всякая дрянь, которую не любят животные, вот и приходится проходить через кессон. Все привыкли.

Костроминой видно не было, наверное, побежала в дамскую комнату переклеивать сплавившиеся ресницы и расчесывать парик. До представления оставалось еще время, и я стал изучать памятку.

Она была довольно обширна, и все в ней запрещалось. Вскакивать с мест, размахивать руками, делать другие резкие движения. Проносить рыбу и кормить ею животных (интересно, где следовало эту рыбу брать?). Громко кричать. Прыгать в бассейн. Смотреть на тренера дольше пяти секунд. Прищелкивать языком.

Категорически воспрещались попытки гипнотизировать животных, пытаться дотянуться до их мозга.

Про случаи нападения дельфинов не говорилось ничего, зато подчеркивалось, что все, кто вдруг почувствует себя странно, должны немедленно сообщить об этом ведущему и покинуть дельфинарий для прохождения дальнейшей терапии.

Почувствовать себя странно – это значит ощутить жажду. Такое очень редко, но случалось. Понятно, что никто и в мыслях не мог представить нападение на человека, а вот дельфин… По слухам, где-то под Воронежем один старый и дикий вуп в зоопарке не выдержал и напал на косулю. Разорвал стекло, ворвался в вольер, ну и дальше тоже…

Животное, конечно, спасли, но инцидент получился не очень приятный. Конечно, косуля не дельфин, дельфин сам кого хочешь порвет, но все равно, меры предосторожности никому еще.

Объявили начало представления, и мы отправились рассаживаться по местам. Я хотел все-таки оказаться рядом с Костроминой, но нас отправили по разным углам зала: Костромину в конец, меня ближе. Я устроился на чугунном сиденье и стал осматриваться.

В старый бассейн налили воды, причем не просто какой-то там воды, а с голубоватым оттенком. Вышку для прыганья убрали серпантином, серебряным дождем и гирляндами, бумажными фонарями и резиновыми игрушками, отчего она стала похожа на новогоднюю елку. Зачем украсили вышку, непонятно, но вполне себе для нас характерно. Может, кто-то тоже, как Костромина вот, хотел устроить праздник, только не знал, как это правильно сделать.

Из-под потолка свисали круглые желтые шары, они висели в нескольких метрах над водой и покачивались и поворачивались вокруг себя, успокаивая и убаюкивая.

Сильно пахло солью и рыбой, рыбой еще сильнее. Я удивился, совсем не ожидал, что дельфины пахнут рыбой, с чего это вдруг? Но потом быстро понял, что рыба – это рыба, дельфиний прикорм, они же в море рыбой питаются.

Самих дельфинов видно не было, они скрывались за ширмой, которой была отгорожена дальняя часть бассейна. Но я слышал.

Их было двое. Большие, мощные, тяжелые, я слышал их сердца, их кровь, их голоса. Они говорили. Я совсем не ожидал, почему-то думал, что они молчаливые и суровые, а они болтали напропалую, трепались и, как мне показалось, бранились. Это было похоже на треск облачных разрядов, когда весной приходят веселые грозы, небесное электричество в громоотводах звучит примерно так же.

Дельфины были раздражены и голодны, и, пожалуй, злы, но не испуганны, наверное, они давно перестали пугаться, привыкли. Все привыкают.

Я привык.

Зал бассейна постепенно заполнялся зрителями, это продолжалось долго и уныло, вупы путали ряды, путали места, останавливались и начинали пялиться на шары, или в потолок, или просто в стены, или начинали прислушиваться к дельфинам.

Однако через полчаса все собравшиеся зрители кое-как расселись, замерли в соответствии с прочитанной памяткой и стали ждать. Зал оказался заполнен наполовину, никто не шевелился, и все это сильно напоминало выставку восковых фигур. И не фигур, а кукол, сломанных, уродливых, жалких. А еще очень хорошо чувствовался контраст.

Между живым и мертвым.

Я отыскал глазами Костромину, она сидела на удобных местах и вроде бы переживала. Точно, Костромина волновалась к.б., сжимала кулаки с громким хрустом, я слышал это издалека.

А я не волновался. Я вообще ничего не чувствовал. Как всегда. Даже то, что скоро перед нами должен был показаться человек, даже это меня не очень будоражило. Я себя за это как-то ненавидел.

Началось.

Оно вдруг началось, как в кино, – раз – и на бортик бассейна вышел необычайно даже для нас тощий вуп во фраке и в цилиндре. Не знаю, где он откопал и то и другое, но и фрак и цилиндр были серьезно помяты и на помятостях отливали железом, отчего казалось, что вуп наряжен в костюм, сшитый из жести. Вуп немного поклонился публике и немного рассказал об афалинах. Где и как они живут, какие они вообще-то умные, как их легко дрессировать. Потом он попросил всех сосредоточиться, предупредил, что в представлении будут участвовать не только животные, но и человек, и велел не болтать.

А мы и так не болтали. Молчали. Хрустели суставами, скрипели зубами, скрипели мозгами, сжимали-разжимали кулаки.

А я вдруг подумал: вот если взять всех нас и как-то выделить из нас ошметки наших душ. Посадить нас в какую-нибудь душедистилляционную машину и выпарить, совершить возгонку. Интересно, всего этого хватит, чтобы составить одну настоящую полноценную душу?

Странная мысль. Странные мысли меня в последнее время одолевают.

Старый вуп отступил в сторону, снял цилиндр. В уши ударил высокий писк, черный силуэт мелькнул у дна, вода расступилась, и в воздух взлетела девушка.

Настоящая.

Человек.

Она точно вынырнула из центра бассейна, взлетела над водой метра на три, стоя на голове дельфина. На секунду она зависла в воздухе, затем сделала сальто и ушла в глубину. Дельфин лениво перевернулся на спину и бухнулся спиной в воду. Он был довольно велик и тяжел и выбил из бассейна волну брызг, окатившую нас с ног до головы.

Мощно.

И не успели мы опомниться, как девушка снова показалась, уже стоя на спинах двух дельфинов. Она плыла по бассейну, дельфины двигались синхронно и точно, как подводные пули, выпущенные из двуствольного ружья.